– Мне очень жаль, Грейс, – тихо вздохнула миссис Фуэнтес, положив ладонь на моё плечо. Темно-карие глаза выражали толи обеспокоенность, толи сочувствие из-за смены настроения за столом.

– За что? – немного улыбнулась я, чтобы поддержать её.

– Мария… она особенная, понимаешь?

– Эм, не совсем.

– Грейс, у Марии не просто так происходят резкие перепады, в обычной психологии это называется биполярное расстройство. Она рассказала мне о случившемся в кафе, мне очень жаль, что такое произошло. Я не хочу, чтобы ты подумала, будто мы её стесняемся. Вовсе нет. Мария – это душа нашей семьи.

– Этого не может быть, – закрутила головой я, отказываясь принимать новую информацию, – она… у неё просто подростковый период, переходный возраст, чёрт, это можно трактовать по-разному!

– Таков диагноз, – немного улыбнулась миссис Фуэнтес, от чего мне захотелось выть. Она ведь не может так спокойно об этом говорить. Это не нормально. Это противоестественно.

– Сейчас двадцать первый век. Можно сделать что угодно: от полёта в космос до пересадки сердца. Почему вы не ищите такую клинику, где ей помогут перебороть заболевание? Почему вы не хотите вылечить её? – не унималась я, наседая на женщину.

Миссис Фуэнтес коротко улыбнулась:

– Потому что мы любим её любой. Она – часть нашей семьи, и её болезнь, слава Богу, не смертельна, чтобы мы скорее лечили её. Для нас она просто кексик с изюминкой. Понимаешь, Грейс, мы все ищем какие-то идеалы, совершенства, но находим или получаем иное. И в этом кексе с изюминкой, мы находим своё счастье. Любая любовь ослепляет. Благодаря ей, мы переводим все недостатки в достатки.

Из-за её слов, мне захотелось упасть на пол и разрыдаться, потому что собственные родители скорей могли таскать меня по лучшим клиникам в разных странах, чтобы слепить из теста свой идеальный кекс. Вероятно, увидев боль в моих глазах, миссис Фуэнтес заключила меня в объятия, и впервые я почувствовала самую настоящую поддержку, словно она является моей матерью. Терпкий, сладкий запах жасмина, окружил сознание своей теплотой и радушностью, позволяя почувствовать себя в кругу настоящей семьи, а не её подобии. Каждый проклятый раз я хочу завыть от разрывающих внутри чувств, но не могу дать слабину, потому что не привыкла быть слабой. В моей семье, как только ты покажешь свою слабость – тебя обглодают вплоть до костей, а то и вместе с ними. С самого детства я знала, что нужно быть сильной и улыбаться там, где нужно плакать. Так выработалась моя защитная реакция на трудности. Теперь я просто не знаю, как жить по-другому, не знаю, какого это – заплакать и опустить руки. Я не то, чтобы не могу быть слабой, я просто не умею. Лишь Алан видел мои слабости.

Шепча приятные слова, миссис Фуэнтес нежно поглаживала мою спину, пока я позволила себе такую маленькую слабость побыть беззащитным ребёнком, окружённым любовью. Она любит Марию со всеми её изъянами, вспышками и переменчивостью, как и все остальные члены семьи, в то время как я должна быть лучше, чем идеальной, но этого всё равно мало, чтобы заслужить хоть какую-то похвалу или горошину любви родителей.

– У вас всё в порядке? – раздался голос Диего над нашими головами.

– Думаю, что да, – кивнула миссис Фуэнтес, послав мне добродушную улыбку.

Улыбнувшись в ответ, я перевела взгляд на Диего, который наблюдал за нами со стороны, стоя в нескольких дюймах. Мария уже сидела за столом, на губах её играла та же лучезарная улыбка, направленная в сторону отца. Я вновь поймала себя на мысли, насколько разные люди за столом. И настолько, насколько они разные, они любят друг друга. Помогая Диего перекладывать курицу и овощи в глубокое блюдо, я радовалась каждой секунде, потому что сейчас мне не приходится что-то скрывать, я являюсь собой рядом с людьми, которые приняли меня.

Вечер в семье Фуэнтесов вновь оказался самым что ни на есть тёплым и веселым, а приготовленный ужин Диего являлся его украшением, получив сотню комплиментов от семьи. Ладонь Марии периодически находила мою и переплетала наши пальцы. Меня абсолютно не беспокоит её заболевание, сейчас я лишь начала понимать резкие перепады в её настроении, напоминающем кардиограмму. Положив голову на плечо подруги, я улыбнулась, посмотрев на Диего, который о чём-то тихо разговаривал с Даниэлем и посмеивался. Каждый раз, смотря на него в такой семейной атмосфере, где он – любимый сын, я отдаю должное его родителям. Тот Диего, которого каждый наблюдает в университете, в корне отличается от того безмятежного, что передо мной сейчас.

– Мне нравится, когда ты улыбаешься, – шепнула я Марии.

Переведя взгляд с Рома на меня, которому перед этим был показан язык, Мария изобразила смешную гримасу: сморщив лицо, она растянула губы в улыбке. Наверно, такая особенность даже красит её. Она остаётся самой собой благодаря семье, которая любит её в любом обличии.

– Грейс, ты не будешь против, если мы посетим матч? – обратилась ко мне миссис Фуэнтес.

– Мне бы тоже хотелось посмотреть, какой тренер из моего братца, – усмехнулся Ром, бросив с Диего насмешливый взгляд, – или он может только поварить на кухне.

– Заткнулся бы, – рассеявшись, фыркнул Диего, толкнув плечо брата, – ты даже яичницу сделать не можешь, Лита тебе почти слюнки подтирает.

– Ой, это же наш малыш Ди, – запищал Ром, – мама, мама, сейчас он будет жаловаться тебе, что его обижают.

Дав подзатыльник Рому, Диего усмехнулся:

– Я никогда не жаловался, в отличие от тебя. Маме пришлось выбросить тот фартук, потому что его невозможно было отстирать от твоих слюней и соплей.

– Такого не было, – закатив глаза, поморщился Ром.

– А кто тогда ныл?

– Я не ныл, мама просто пожалела меня, потому что ты сломал мой самолёт, идиот.

– Вообще-то, его сломала я, – вступилась Мария без доли страха и сомнения, на что получила удивлённые взгляды братьев.

– Мари, если ты решила его выгородить, то это хреновая идея. Я уже надрал его зад, – заулыбался Ром.

– Кому ты надрал зад? Я уделал тебя ещё до того, как ты вытер слюни и побежал искать меня, – рассеялся Диего, откинув голову назад, – кстати, мама, он перестал носить ту футболку, потому что она побывала в собачьих экскрементах.

– Это вышло случайно, – фыркнул Ром.

– Да, я просто надрал тебе задницу, и ты прогулялся спиной по дерьму, – продолжал гоготать Диего, из-за чего я не удержалась сама, как и Даниэль, укрывающий смех за кашлем, пока родители с тёплой улыбкой слушали препирания между детьми.

– Всё равно. Ты завидовал, поэтому сломал его, – продолжал настаивать Ром.

– Но это я сломала его, Ром, – хмыкнула Мария, – я играла с Карлой, мы не справились с управлением! Он влетел в дерево и запутался в ветках!

– Ты всегда защищаешь его, – вздохнул Ром.

– Не правда! – воскликнула Мария.

– Не правда, – пропищал Ром детским голосом.

Показав брату язык, она обвила мою руку и вернула голову на плечо, как делала это всегда. Я с упоением слушала их споры и какие-то детские воспоминания, которые позволяли выстроить в голове образ Диего в юности. Я жадно хватаюсь за каждую каплю информации, которую получаю, чтобы хоть как-то разгадать его, но все тёмные тайны и тяжёлое прошлое, никто из членов семьи не упоминал, кроме заикнувшейся по приходу Марии, которую тут же оборвал Диего.

Завалившись в кровать с блаженной улыбкой на губах, я перекатилась на ту часть подушки, которая граничила с подушкой Диего. От такого эмоционального дня, глаза постепенно начинали смыкаться, хотя я отчаянно боролась со сном. И только тёплая ладонь, заскользившая от бедра вдоль талии, помогла полностью пробудиться. Чуть приоткрыв глаза, я улыбнулась мужчине, голова которого покоилась на соседней части.

– Кто-то недавно заявлял, что я старею, – усмехнулся Диего.

– Я пошутила, давай поспим? – хихикнула я, прижавшись к его груди щекой.

– Надеюсь, ты прихватила крем.

– Тебе нравится заниматься сексом с трупом? – хмыкнула я.

– Не пробовал, и не горю желанием.

– Я устала и не смогу двигаться.

– А ты как будто двигалась, – засмеялся Диего, за что я укусила его шею и шлёпнула руку.

Ударившие в нос ароматы тела Диего, помогли полностью забыть про сон и всякое отрицание удовольствия. Проведя ладонью по его груди, я уткнулась носом в шею любимого мужчины, оставляя дорожку поцелуев и укусов.

– Ты спать хотела, я тоже устал, – усмехнулся Диего, притянув меня ближе, и закинув ногу на своё бедро.

– Ты сам виноват, Фуэнтес, пора поработать. У тебя уже начинают нарастать жировые прослойки.

Резко развернув меня так, что теперь я оказалась сверху, Диего довольно усмехнулся:

– Твоя очередь растрясать ужин, Грейс.

Склонившись над его ухом, я прикусила мочку и провела языком вдоль шеи.

– Боюсь, что после меня у тебя будет нервный срыв и понизится самооценка.

– Докажи, – вскинув бровь, Диего открыто бросил мне вызов.

Пора взять ситуацию в свои руки. И мне доставляет огромное удовольствие, что сейчас он полностью в моей власти и под моим контролем. Самые бурные фантазии и картинки, одна за другой начали вспыхивать в голове. Проведя вдоль груди Диего, я оставляла томительные поцелуи и укусы, которыми желала свести его с ума на какой-то промежуток времени. Опускаясь ниже к линии боксеров, я получила желаемую готовность. Я помню, что в алкогольном опьянений он едва ворочал языком о том, что его член танцует при виде меня, спустя несколько месяцев, он не растерял танцевальных навыков и это, безусловно, льстит. Вместе с поцелуями, я медленно начала спускать боксеры, которые в одночасье упали на пол, позволяя мне оголить ту самую улыбку дьяволицы, которую я когда-то даровала ему за стенами кафе. Оставив ещё один поцелуй, где была линия боксеров, я подняла глаза.

– Грейс, не смотри так на меня, – прохрипел Диего, из-за чего моя улыбка стала шире.

Этот. Мужчина. Полностью. Мой. В. Моей. Власти.

– Если сейчас ты не возьмёшь меня, то я сворачиваю лавочку, – застонал Диего, когда моя ладонь заскользила по его длине.

– Тут я решаю, Фуэнтес, – твёрдо заявила я, из-за чего Диего протяжно выдохнул и откинулся на подушку.

Вновь растянувшись в улыбке, я приступила к тому, что может довести до безумия любого мужчину. Я совсем не против минета, но не каждому парню, перед которым когда-то оголяла тело. У меня есть опыт, но он был только с Арчером. Я любила или до сих пор люблю, но какая сейчас разница? Ведь в настоящее время совершенно другой мужчина сводит меня с ума, а ради любимого человек мы готовы на многое, если не на всё. Слушая вздохи и едва слышные рыки Диего, я получала неимоверное удовольствие. И этим занятием я могла увлекаться довольно долгое время, ведь передо мной извивается сам тренер. Можно считать, что я мщу за команду такими современными и одновременно старинными пытками, которые когда-то использовали в средние века. Когда мои поцелуи вновь заскользили по телу Диего, я буквально услышала вздох отчаянья и облечения.

– Спокойно ночи, Фуэнтес, – сквозь улыбку, прошептала я, подобравшись к его шее.

– Возвращайся назад, Грейс, иначе тебе несдобровать, – прохрипел Диего, возвращая меня наверх, когда я уже упала на свою сторону кровати.

Смеясь, я позволила Диего перекатить меня к нему на грудь как колбаску. Заняв позицию сверху, я заключила его бедра в клетку своих ног, и издала стон вместе с выдохом, наполняя себя мужчиной, без которого уже не могу представить собственную жизнь. Я становлюсь абсолютно зависимой. Руки Диего переходили с моей талии на грудь, пока я двигалась на нём подобно змее. Впившись в его губы, я получила рык, и быструю смену позиции не разрывая телесного контакта: теперь снизу была я.

– Грейс, – прохрипел Диего у моей шеи, прикусив кожу зубами, от места которого поползли мурашки.

Как только ритм движений Диего нарос и ускорился, я закрыла глаза и выгнулась радугой, прокричав его имя в темноту, заполненную нашими стонами и вздохами. Через несколько минут пал Диего. Оставив поцелуй на моём подбородке, он перекатился на свою сторону, растянувшись в форме звезды. С размеренным дыханием, я положила голову на его грудь, в ответ Диего подхватил локон моих волос, начав накручивать его на палец.

– Я думаю, что завтра поговорю с ними, – тихо сообщила я, вырисовывая узоры на восхитительной груди указательным пальцем.

– С кем?

– С бабушкой и дедушкой.

– Ты так и не виделась с ними?

– Нет.

– Наверно, они просто дали тебе время свыкнуться с этой мыслью.

– Это ничего не меняет. Они бросили меня.

– Я уже говорил тебе, Грейс: для начала выслушай, и только потом делай выводы. Ты не знаешь, что было и по какой причине так произошло. Ты можешь выстроить в своей голове сотню вариантов, но ни один из них не обязан соответствовать той правде, которую ты себе придумала.

Как бы я хотела рассказать ему всё, но я не могу довериться человеку, который не может довериться мне. Диего не позволяет мне полностью войти в его жизнь: узнать прошлое, узнать настоящее и будущее. Я хочу знать, что там есть я, что там есть мы, потому что в моей голове уже нет ни единого дня, где он не присутствует. Наверно, это просто присуще каждой девушке, которая заранее выстроила будущий быт с мужчиной, который кружит её голову. Нехотя, сознание автоматически проводит параллели между Диего и Арчером. Они словно инь-янь не только внешне, но и внутренне. Если Арчер всегда уважал, буквально холил и лелеял, не позволяя ни себе, ни другим повысить на меня голос, то Диего одним взглядом способен завязать узел на моём языке так, чтобы я не смогла говорить ещё как минимум несколько суток. И, вероятно, второй вариант мне подходит больше. Я не хочу, чтобы мужчина насильно подчинял меня своей воле, я желаю сдаться добровольно, а с Диего я получаю именно такое: я волей неволей поддаюсь ему, потому что разум, тело и душа не могут иначе в его присутствии.