Что. Я. Наделала.

Спина Алана исчезла за дверью, но самую большую боль мне причинил Диего. Он ушёл следом. Они оба оставили меня. Вкус победы моментально испарился, на смену ему пришёл привкус крови и полного опустошения.

Глава 32

Когда ты остаёшься один, то мысли в твоей голове начинают оправдывать это положение. Ты либо принимаешь свою сторону и винишь всех, кроме себя, конечно же, в том, что ты остался совсем один. Или же ты начинаешь задумываться над тем, что это не твоя проблема. Уверяю, каждый из нас поначалу думает, что место рядом с нами, когда тот самый паршивец оставил этот стул рядом пустеть, займёт кто-то другой. Но признайтесь сами себе, пусть головой мы и понимаем это, но сердцем вы все ещё с тем самым человеком.

Когда Алан и Диего ушли, оставив меня одну и перед выбором, я поняла, что не смогу прожить без них, без каждого из них. Но если первый – мой лучший друг, то второй – любимый человек. И, к сожалению, мне пришлось сделать один из решающих выборов для исхода моей жизни. И я выбрала.

Поднимаясь по лестнице, в голове пытаюсь представить себе, куда мог уйти Диего. Он пусть и тёмная лошадка, но, в конце концов, он тоже такой же человек со своими же тараканами. И как бы я не бесилась из-за его скрытности, которая доводит меня до нервного срыва, – я все же терплю. Я люблю его, поэтому жду, когда он найдёт в себе силы и расскажет мне всё, что у него на душе.

Как только я оказываюсь на нашей лестничной площадке, я замечаю, что дверь в квартиру широко распахнута, приглашая к себе всех, кто будет проходить мимо. Вздох облегчения вырывается их моей груди, и я влетаю в квартиру, шныряя по ней глазами, чтобы найти Диего. Как только я прохожу в гостиную, передо мной открывается потрясающий вид на настоящий бардак, который обычно не свойственен моему перфекционисту. Один шаг и я оказываюсь рядом со столиком, на котором разбросаны вырезки из газет. Прищурившись, я решаю для начала понять, что в них, а затем продолжить поиски. Моё сердце бешено стучит, потому что я понимаю, что эти фотографии, газеты, обрывки – это его прошлое. И я узнаю всё не от него, а от этих бумажек. Какое-то из моих «я» напоминает мне, почему меня бросил Арчер. Я вела себя, как жена, пытающаяся заподозрить своего мужа в измене, из-за чего прибегала к вторжению в личную жизнь. И то, что сейчас лежит на столе, – это личная жизнь Диего. Но жизнь меня ничему не учит, поэтому смахнув волосы назад, я сажусь на диван и смотрю на столик, нервно сглатывая. Я не знаю с чего начать. Глаза бегают по всему хламу и находят её. Тянусь к фотографии и дрожащими руками подношу к себе. На ней изображена девушка лет семнадцати. Её волосы собраны в тугой пучок на голове, но несколько прядей всё-таки выбрались из причёски. Она стоит где-то в лесу, улыбаясь фотографу влюблённой улыбкой не только губами, но и своими серыми глазами. Мои глаза начинают непонятно гореть, тогда я отбрасываю фотографию в сторону и хватаю вырезку из газеты. Я не понимаю ровным счетом ничего, потому что абсолютно все написано на испанском. В очередной раз, убеждаясь в том, что я – ничтожество, которое не доверяет Диего, я беру телефон и навожу на текст для переводчика. С косым переводом я всё-таки улавливаю ужасную суть.

«Два дня назад весь Фолл-Ривер потрясла новость об ужасной аварии, в которой погибло более десяти человек. В ночь с третьего марта на четвёртое одна из скончавшихся в этой аварии – Алисия Контрерас ехала домой, в то время как в ее сторону проезжала фура, затем между ними произошло столкновение, снесшее ещё несколько машин. Насколько нам известно, Алисия не справилась с управлением из-за неисправного тормоза. Состояние в момент аварии всех погибших проверяется».

Алисия. Алисия, про которую говорила Мария? Ладно, Грейс, это просто несчастный случай, никак не относящийся к Диего. Выдохнув, я принимаюсь переводить другую газетную вырезку.

«Ещё никто не забыл об аварии, как ещё одно ужасное известие сотрясло наш маленький город. Погибшая в той страшной аварии Алисия Контрерас была пьяна, а также в ее крови нашли наркотики. Информация о том, как в её крови оказались наркотические вещества проверяются».

Энергично моргаю, уставившись в телефон с переводом. Не мог же Диего быть виноват в том, что его девушка была под наркотиками? Он, конечно, не святой, но я не верю в его причастность к этому. Он не тот человек, который может убить, пусть и косвенно. На дрожащих ногах я поднялась с дивана и пошла на звук, доносящийся из ванной комнаты. Уже дойдя до двери, я чётче услышала всхлипывания, бормотания отборного мата и, несомненно, это был Диего. Прислонившись к дереву, разделяющему нас, я скатилась вниз, издав характерный звук, когда случайно задела плечом ручку двери, из-за чего та дернулась, а звуки по ту сторону прекратились. Не берите меня на разведку. Из меня шпион точно такой же, как из Саманты скопидомка.

Затаив дыхание, я попыталась сделать вид, что меня здесь нет. Зачем я собралась это делать; я не скажу на это абсолютно ничего. Мне просто нужно быть здесь, и это единственное, что я знаю точно, и что не подведёт меня никогда. Глупо верить сейчас в Диего, если он сам выбрал уйти от меня, хотя, рассматривать ситуацию с этой стороны тоже глупо. Я вскружила голову каждому из них, но если Алан в этом замешан случайно, то забраться к Диего глубоко в голову и грудь – моё желание. Моё страстное желание, которое овладевало мной каждый раз, когда я его видела. Я впервые в жизни настолько сильно полюбила человека, что готова отдать за него абсолютно все: своё сердце, душу, да, твою мать, я готова отдать всю себя. Что я могу на это сказать? Да ничего.

Как было и ожидаемо, всякие звуки по ту сторону двери попросту прекратились, и я уже начала сомневаться в том, что мне не показалось. Но затем я почувствовала спиной тепло, и я уверена, что оно принадлежит Диего. Он так же, как и я, прислонился спиной к двери. В осознании того, что нас разделяет какая-то деревяшка, – это лишь чертова аллегория. На самом деле нас разделяет гораздо больше, чем кусок дерева.

Наконец набравшись смелости, я все же выдыхаю горячий воздух, который уже давно сидел в моей груди, но я никак не могла выдохнуть, чтобы не разрыдаться. Казалось, что если я сейчас сделаю хоть маленький вздох, то мозг поймёт – я жива, и начнёт подавать сигналы слёзным железам, и тогда я точно пропаду. Пока я не с мокрыми глазами, мне все ещё кажется, что я сильная, хотя это точно не так. Я самый слабый человек из нас троих.

– Диего, мы можем поговорить об этом? – сейчас я и смогу понять, скрывает он от меня что-то или же нет, ведь тем для разговора у нас две: сцена Алана и то, что находится на кофейном столике в гостиной.

И мне вновь начало казаться, что никого за дверью нет, потому что глухое молчание было ответом на мой вопрос. Как только я приподнялась, чтобы проверить свой разум и открыть дверь, он, наконец, заговорил.

– Я знаю, что давно должен был сказать тебе об этом, ещё тогда, когда понял, что влюблён в тебя, но это казалось мне чем-то недосягаемым. Можешь считать меня трусом, потому что я таковым и являюсь, ведь я боюсь, что ты отвернешься от меня после услышанного. Поэтому я должен предупредить тебя: твой уход убьёт меня. Но, чёрт, это твоё дело, и я приму всё, хорошо?

Исчерпывающее начало, от которого у меня волосы встали дыбом. Неужели это он убил ту девушку? Мой мозг, наконец, начал работать, и я вспомнила всё, что мне рассказала Мария. Алисия – это та самая бывшая Диего, что сломала его. Значит, он решил ей отомстить, убив её? Бред. Но если это все серьёзно и он на самом деле сделал это, то останусь ли я с ним, зная горькую правду? Останусь, потому что я не способна уйти от него. Каждый может оступиться, это могла быть случайность, ошибка и вовсе не его вина. Я могу придумывать ему миллион оправданий, ведь именно так делает человек, который любит до потери пульса.

– Просто расскажи мне обо всём, а потом я уже решу, что нам делать, – я облизываю пересохшие губы и готовлюсь услышать всё, что он расскажет и доверит мне. Готовлюсь впитывать и осмысливать каждое его слово, придавая особое значение. Всё, что он сейчас скажет, решит нашу дальнейшую судьбу, и я не утрирую.

Ещё с минуту он молчит, а затем начинает рассказ:

– Ещё до моего рождения моя семья и семья Даниэля очень хорошо дружили. Они знали друг друга лучше, чем собственные родственники знают их же. Так вышло, что моя мама и мама Даниэля родили нас практически в один и тот же день, что послужило нашему сплочённому детству вдвоём. Пусть у меня и был Ром, но он часто зависал со своими друзьями. Как бы не звучало грустно, да и похрен, но мы никогда не были с ним близки так, как я близок с Даниэлем. А потом родилась Мария. Я знаю, что он любит её больше, чем самого себя, как бы он этого не скрывал. Да и она любит его, я уверен, просто… она не готова признаться в этом, пока что. Практически в одно и то же время с Марией, родилась и Алисия – младшая сестра Даниэля. Так и вышло, что росли мы вчетвером. Наша четверка была самой безбашенной, нас боялась каждая бабка, и проклинал каждый дед, которому мы забрасывали мяч на участок, сбивая с ног садовых гномов. Пока Даниэль тайно воздыхал по Мари, Алисия была влюблена в меня. И её влюблённость доставляла неприятности абсолютно всем, потому что я не отвечал ей взаимностью, а она страдала, а значит, страдал и Даниэль, который в свою очередь трепал нервы Мари. Он решил, что лучший способ решить эту проблему, поговорить со мной. Он попросил меня, чтобы я начал встречаться с его сестрой, чтобы со временем она поняла, что я никакой не принц из её сказок, и тогда она забудет меня и эту глупую затею.

– Это же неправильно. Ты ведь не испытывал к ней ничего, – возмутилась я. Если бы со мной поступил так парень, то он бы остался без шансов на детей, – пусть вы были ещё детьми, но ты мог разрушить все её представление о любви с детства.

– Да, согласен. Я готов надавать себе по шее за это, но какой теперь от этого толк? Я просто знаю, что не допущу таких ошибок больше никогда, – недовольно ворчит он, признавая, что был неправ. Очень неправ. Чертовски, – но я любил её, пусть как сестру, но любил. Поэтому мне пришлось согласиться. Со временем стало всё только хуже. Наш план потерпел крах, потому что она не только не забыла об этих чувствах, но и укрепила их. Я сдался и просто начал позволять проводить ей время со мной. Мне стало безразлично, я устал стараться показать ей свою неидеальность. К выпускному классу отношения с ней начали выжимать из меня соки, поэтому я часто пропадал вне дома и нашего квартала, чтобы не видеть её. Я не скажу, что она ужасная, нет, она потрясающая, но я был не для неё, а она тем более не для меня. В это время, пока я шатался подальше от дома, я познакомился с группой парней, во главе которых был один парень – Энрике. Он пользовался уважением среди них, но я единственный видел в нем то, что не видел никто – сущность змеи. Он готов был прыснуть свой яд в любого, как только тот повернётся спиной или даст повод усомниться в себе. Сначала с ними были прикольно, мы проводили время на вечеринках, курили, рисовали граффити, бегали от шерифа и прочая хрень. А потом эти идиоты начали промышлять наркотой. Один парень нашёл у своей матери, которая работала фармацевтом, капли в глаза с наркотическим эффектом, которые могли знатно вшатать тебя, если ты закапаешь их в нос. Они проверили это и решили, что это способ нажиться на пацанах помладше. Но так как капли были только по рецепту, они выкрали парочку тюбиков и начали разбавлять с водой пропорцией один к одному. Эффект был не такой, но подросткам нравился.

– Ты говорил, что никогда не принимал наркотики, и что ты против всего этого дерьма. Ты не мог соврать мне, я видела твои глаза. Ты говорил правду, Диего.

– Я не врал тебе, Грейс. Я в самого дела не принимал их. Когда они начали продавать наркоту, я сразу же сказал им, что сваливаю. Энрике был против. Этот ублюдок решил, что может управлять мной, но не мог ничего сделать против моего слова. Решающим ходом для него стала вечеринка в честь выпуска. Перед ней я поговорил с Даниэлем, и мы решили, что мне пора завязывать играть в эти игры с Алисией. Я должен был расстаться с ней. Энрике подслушал наш разговор и приперся на вечеринку. Он подошёл к нам с Алисией, когда я увёл ее на улицу, чтобы покончить со всем. Энрике начал гавкать сначала на меня, а потом на Алисию. Я хотела как следует начистить его лицо, но она была против. Энрике увидел, что я не стану отвечать на провокацию в свою сторону, поэтому рассказал Алисии наш разговор с Даниэлем. И я сорвался… я бил его, бил, и ещё сильнее бил, пока он не отключился. Но когда я обернулся, чтобы посмотреть на Алисию и убедиться, что она все ещё тут, – она уже бежала к машине. И тогда я понял, что за это время я полюбил её не как сестру, а как девушку. Я мчался за её машиной, звонил ей, но когда поднял глаза на дорогу, её машина полыхала.