– Если отец отпустит меня.

– Твою мать, Иви. Я выдеру твою задницу! – голос отца уже отчетливо слышался рядом с дверью.

Парень метнул злой взгляд на Иви.

– Ты уверена, что всё будет в порядке? Я могу остаться и поговорить с этим хреном.

– Все будет хорошо. Лезь скорее, – она подтолкнула его к окну, и он начал спускаться.

– Я люблю тебя, детка.

– Я люблю тебя, Ноа.

Он успел спрыгнуть в тот момент, когда разъярённый отец влетел в комнату. Он тут же подлетел к окну, оттолкнув Иви. Нагнувшись, он принялся высматривать незваного гостя, но никого не нашёл. Парень успел сбежать.

– Что. Ты. Делала. В комнате.

– Смотрела фильм.

Отец обвёл взглядом комнату и остановился на закрытом ноутбуке.

– Мерзкая лгунья. Молись, чтобы Грейс стала не такой, как ты. Иначе я убью тебя собственными руками, если твой пример окажется для неё заразительным.

С этими словами он хлопнул дверью комнаты.

– Ты плачешь? – спросил Диего. Он остановился у ворот церкви, расстегнул ремень и навис надо мной, – Грейс, я не могу видеть то, как ты плачешь.

– Прости, но сегодня и ближайшую десятку лет я буду ходить с ведром слёз.

Диего зажмурил глаза и аккуратно опустил свои губы мне на лоб.

– Мне так жаль.

– Как думаешь, это когда-нибудь закончится?

– Что?

– Это дерьмо, творящиеся в моей жизни. Я устала, Диего. От всего устала, понимаешь?

Он выдохнул и начал нежно гладить меня по волосам, целуя моё лицо.

– Вся жизнь состоит из кучи дерьма. С самого рождения ты встречаешься с этим и заканчиваешь жизнь тем же самым. Остаётся только достойно пройти все это. Это твой путь, твои трудности, которые сделают тебя тем, кто ты есть. Все мы живём этим. И ты сможешь справиться. Тем более я с тобой, Грейс.

– Но со мной больше нет Алана…

– Он есть. Он всегда будет в твоём сердце, пока ты помнишь его, ты будешь жить с ним глубоко в душе. А сейчас ты должна почтить его память, так что выходи из машины и идём. Сегодняшний день будет сложнейшим, но дальше будет легче. Просто потерпи.

Я в слезах кивнула и прижалась губами к его губам. Никакого страстного поцелуя. Я делилась своей болью, а он впитывал её, ослабляя мои страдания.

Выйдя из машины, Диего сразу равняется со мной и сплетает наши пальцы в крепкий замок, символизирующий, что он всё ещё со мной, что он всегда будет рядом. Мы идём по заснеженной тропинке к холму, на котором располагается церковь, когда на тропу выходит Арчер. Его светлые волосы мокрые от снега, но не настолько слипшиеся, чтобы вызывать отвращение. На нем вместо темной куртки осеннее пальто, которое может и подходило бы для Лондонской погоды. При виде меня он тут же ускоряется, и спустя несколько секунд я и Диего стоим лицом к лицу с моим бывшим парнем.

– Грейс, не передать словами, как тебе сейчас трудно, но ты же знаешь, что мы все с тобой? – сегодня, блять, все решили сказать это? По факту они исчезнут сразу же после панихиды.

– Не стоит, – бурчу я и тут же перевожу взгляд на Диего, реакция которого волнует меня больше, чем незваный гость.

Глаза Диего мечутся между нами. Он недоумевает, но тут же карие глаза приобретают чёрный цвет – он, наконец, понимает что к чему.

– Так ты, значит, Арчер, – с призрением выплевывает он.

Мой бывший перестаёт смотреть на меня, удостоив вниманием Диего.

– Да, это я, а мы знакомы? – он не глуп и понимает с каким тоном и намерениями говорит с ним Диего, но старается держаться максимально интеллигентно, как и учат в высшем обществе.

Диего сжимает мои пальцы, и я практически пищу от боли.

– К счастью, нет, мы, мать твою, не знакомы.

Арчер хмурится и продвигается ближе вперёд.

– А я так понимаю, ты тот, в кого влюблена Грейс? – он с ног до головы осматривает Диего, – она не могла настолько отчаяться.

– Она отчаялась, когда встретила тебя. Но ты снизошёл и порвал с ней.

– Откуда ты… – Арчер кидает на меня недовольный взгляд и возвращается к Диего, – мне наплевать кто ты такой, мне нужно лишь поговорить с Грейс, так что уйди с дороги и не мешай.

Диего дёргается в моих руках. Я начинаю переживать ещё сильнее, но по-прежнему в ступоре молчу.

– Мы и не обсуждаем кто я такой. Какая это вообще разница, Аче…

– Я Арчер, – рычит тот.

– Ха, да? Похрен.

Не в силах дальше слушать это, тем более Арчер и Диего уже на исходе, поэтому я тяну последнего на себя.

– Диего, пожалуйста, только не сегодня, – молю я его. Он расслабляется и позволяет мне тащить его.

Арчер выскакивает перед нами.

– Нам надо поговорить, – настойчиво повторяет он, но уже для меня, а не для Диего.

– Иди нахрен, – Диего вырывается из моих рук и сталкивается лбом с Арчером. Тот не дрожит и не задерживает дыхание от предстоящей битвы.

Да что за день то такой?

– Диего, пожалуйста.

Он игнорирует меня.

– Давай, Доменик, иди к Грейс, ты же умный пёсик.

– Ты хочешь, чтобы твоя смазливая рожа выглядывала у тебя из задницы? Потому что именно это я собираюсь сделать. Грейс, ты позволишь мне?

Чуть я открываю рот, Арчер перебивает меня:

– О, надо же, какой ты послушный пёсик. Даже разрешение спрашиваешь. Идём, я дам тебе лакомство.

Губы Диего растягиваются в ехидной улыбке.

– Тебя удивляет то, что я поинтересовался у своей девушки можно ли мне выбить все дерьмо из её бывшего парня?

Он специально выделяет интонацией слово «бывший», выводя Арчера из себя. Мой более-менее мудрый и взрослый Диего потерялся где-то в тундре, давая волю этому парню, который смотрит на Арчера с самой сексуальной, но опасной улыбкой.

– Я хочу поговорить со своей девушкой…

– Бывшей девушкой.

– Пошёл к черту, грёбаный эмигрант, – зло кричит на него Арчер, и я встаю между ними.

– Всё, хватит, имейте совесть. Хотя бы немного, – я глазами указываю на прохожих, которые идут в церковь на прощание с Аланом, попутно смотря весь этот спектакль, – Арчер, у тебя есть минута.

Он сжимает челюсти, разгибая и сгибая пальцы.

– Сначала давай отойдём или прикажи своему… этому мужику уйти, – с неприкрытым отвращением блюет Арчер, на что Диего закатывает глаза.

– Может, мне задницу тебе поцеловать, а?

– А давай, целуй.

– Ублюдок, – шипит Диего и вновь кидается на него, но я преграждаю ему путь.

Кладу ладони на его грудь, которая тяжело вздымается, и заставляю посмотреть на меня.

– Пожалуйста, всего минуту, а потом я больше никогда не увижу его. И ты тоже.

Он испытывающее смотрит на меня, но сдаётся и отступает. Как только Диего отходит на несколько футов от нас и достаёт сигарету, Арчер, наконец, говорит:

– Я-то думал, что ты шутишь, пытаешься заставить меня ревновать.

– Зачем мне это? – с недоумением спрашиваю у него, глядя на своего Фуэнтеса. Что за горячий красавчик, да ещё и бунтарь. Боже, как я его нашла?

Арчер что-то ворчит себе под нос, но я даже не напрягаюсь, чтобы расслышать.

– Мне жаль, что так вышло… это большая потеря для тебя, нас…

– Ага.

– Это всё? То есть… я приехал.

– И? Вообще, зачем ты приехал?

Арчер хлопает глазами.

– Алан умер. Наш друг, наш общий друг, он – мёртв.

– Да неужели? А без тебя я не знала, – голос срывается, когда я кричу это ему в лицо. Краем глаза замечаю, что Диего приходит в движение и идёт в нашу сторону, но я останавливаю его, – Арчер, что тебе нужно? Говори и попрощаемся.

Он вздыхает и нервно теребит пуговицу своего пальто.

– Наши родители хотят, чтобы…

– Нет, – перебиваю его, – можешь не продолжать. Мне это не интересно.

Он говорит что-то ещё, но я уже не слышу. Я цепляюсь за руку Диего и иду в церковь, оставляя своё прошлое в виде Арчера позади.

Каждый в церкви держал в руках по темному цветку, сохранял холодное лицо и стоял ровно, будто в строю. Заметив своих ребят, я не пошла в их сторону. Сегодня я не достойна их поддержки. Скользнув взглядом по ним, я увидела впервые грустного Оливера, который обычно шутил, пел песни, смеялся; заметила и плачущую Донну, которая стояла среди парней команды по лакроссу рядом со своим другом; Саманта уже дошла до ребят и стояла рядом с Полли, на лице которой застыла маска ужаса. Какого это, терять любовь?

– Сегодня мы все здесь собрались, чтобы попрощаться с Аланом Джонасом. Каждый может высказать всё, что считает нужным, чтобы проводить его, почтить память о нём, – сказал священник и отошёл в сторону, давая возможность родителям Алана пройти к стойке рядом с гробом.

– Алан всегда был особенным ребёнком, – раздался грустный голос женщины. Страдания и боль так и сочились из её голоса, – он всегда отличался своим особенным мышлением, мыслями, идеями. Все, кто знали его, знают, о чём я говорю, – тихие голоса согласились с ней, вспоминая всё лучшее, что было в Алане.

Белла запнулась, достала платок из пальто и спрятала в нем своё лицо. Послышались её душераздирающие рыдания.

– Очень сложно хоронить близких, а особенно тяжело родителям хоронить своих детей. Мы не ожидали, что такое случится с нашей семьёй. Мы всё ещё живём в каком-то вакууме. Прости нас, Алан. За то, что мы где-то были ужасными родителями. За то, что где-то упрекали тебя. За то, что бывало, не слушали тебя. Мы любим тебя, сын. Ты навсегда в нашей памяти, – в слезах сказал Логан. Он положил свой цветок на крышку гроба и взял цветок из каменной руки Беллы, чтобы сделать то же самое.

Взявшись за руки, они отошли в сторону, утирая друг другу слёзы.

Следующими вышли ребята. Каждый из них был готов выразить всё, что накопилось в наших сердцах с уходом Алана.

– Это полный пиздец, – выругался Оливер, – простите, святой отец, – извиняюще улыбнулся Оливер священнику, на что тот кивнул, – следует начать с того, что Алан был, прежде всего самым отличным другом. Он всегда был рядом, когда были такие моменты, когда дерьмо сочилось изо всех дыр. Простите, святой отец.

– Оливер, – рявкнула на него Саманта, наступив ему на ногу.

– Чувак, мы познакомились с тобой, когда ты пришел в команду пробоваться в капитаны. И, чёрт, я тогда подумал: «Нифига он многое о себе возомнил. Новичок решил стать лидером. Что за хрень!». И я чертовски сожалею о том, что подумал так, потому что ты лучший игрок в лакросс. Спасибо тебе за все. Навсегда в нашей памяти.

Оливер прошёлся к гробу и опустил цветок.

Протерев лицо и убрав лишние пряди, которые мешали говорить, Саманта задрожала, чуть улыбнувшись.

– В тот день я рассталась со своей девушкой. Шла по коридору кампуса с разбитым сердцем. Помнишь, как я врезалась в тебя, и ты уронил телефон. Не помню, разбился он или нет, это не так важно. Главное, что ты даже не накричал на меня, как это сделал бы другой парень. Ты даже спросил у меня, почему я плачу, проводил до комнаты, шутя по пути, чтобы развеселить меня. И у тебя получилось, ведь я не ревела с того дня ни разу. Спасибо тебе за то, что ты появился в моей жизни, и жаль, что ты исчез из неё.

Сам уткнулась носом в грудь Оливера и истошно зарыдала, пока тот пытался её успокоить, хотя у самого из глаз прыснули слёзы. Место рядом с гробом заняла на дрожащих ногах Полли. Бледное лицо сверху прикрывал капюшон толстовки под расстёгнутой курткой. Её волосы вовсю трепал ветер, и если раньше она бы взвизгнула из-за испорченной укладки, то сейчас она с пустотой в глазах смотрит вдаль. С минуту она молча стояла на месте, не шевелясь, пока её скрипучий, от долгих криков, голос не раздался:

– Мы познакомились в спортивном лагере. Ты был самым красивым парнем, да и всегда останешься таким. Забавно, что первая наша встреча произошла тогда, когда ты был без своего сердца – без Грейс. Я увидела тебя таким, какой ты являешься вдали от неё и, Боже, было больно признавать, что тебе лучше с ней. Но это не помешала мне влюбиться в тебя… я вечно крутилась вокруг тебя, пытаясь заставить тебя заметить меня не как друга, а как девушку, но все было напрасно. Знал бы ты, как сильно мне было больно, и насколько сильно я возненавидела ту, что видела только по фотографиям, которые ты мне показывал перед сном, когда клал её фото под подушку и рассказывал мне ваши приключения. Как же я тогда безумно хотела стать Грейс. И вот я поступаю в Принстон и тут – ты. Иисусе, я думала, что это – судьба. Ровно неделю мы были вдвоём. Ходили в парк, в кинотеатр, в кафе, играли в приставку. А потом приехала Грейс и бум – меня уже нет. Нет, я была, но не на первом месте. Как же я ненавидела Грейс, потому что я видела почему, ты её любил. Да, она классный капитан, хорошая подруга, пусть и сучка, простите святой отец. Я хочу попросить у тебя прощение, Алан, за то, что моя любовь к тебе сделала меня слабее. В последний раз, когда я тебя видела, ты сказал мне то, что я должна была услышать давно. Поэтому теперь ты должен знать, что я не ненавижу Грейс. Она классная, и кто, как не ты, знает об этом. Алан, спасибо тебе за то, что разрешил мне влюбиться в тебя…