Трейси Уоррен - Наслаждения герцога

— Наверное, опять приглашения, — проговорила Клер.

Она без особого энтузиазма открыла первый конверт и начала читать содержавшееся в нем послание. Невольно рассмеявшись, она извлекла оттуда и пару гравированных карточек.

— Смотри, Мэллори: меня решили все-таки допустить в «Олмак»! Похоже, патронессы изменили свое решение, после того как я стала герцогиней. Эдвард это предсказывал, но я не ожидала, что они сделают это настолько быстро.

Она подняла взгляд, ожидая, что Мэллори ухмыльнется ей в ответ.

Однако лицо Мэллори застыло, словно маска. Оно было неподвижным, словно мрамор, и таким же белоснежным. Не мигая, она смотрела на письмо, зажатое в руке, а ее аквамариновые глаза остекленели. Клер почувствовала, что сердце ее больно сжимается от страха.

— В чем дело? — спросила она. — Что случилось? Мэллори, тебе нехорошо? Что произошло?

Мэллори не ответила и не пошевелилась. Ее тело было неподвижным и безжизненным.

Вскочив, Клер бросилась к ней:

— Что случилось, моя хорошая? Мэллори, ответь мне, пожалуйста! Ты меня слышишь?

Внезапно Мэллори словно очнулась и издала протяжный, мучительный крик. Сжавшись в комок, она уронила письмо на пол.

Дрожа от невыразимой тревоги и страха, Клер поспешно подняла послание. Прочтя первые строки, она тихо ахнула, и по ее щекам покатились слезы.

Майор Харгривз пал в бою.

— Напиши мне, как только приедете в Брэборн! — попросила Клер у Авы. Этот разговор происходил три дня спустя после рокового известия, и они стояли перед дорожной каретой, ожидавшей около особняка. — Я хочу знать, что вы дома и доехал и благополучно и без проблем.

Замолчав, она печально посмотрела в сторону Мэллори, которая стояла поблизости, погруженная в своё горе. Ее кожа казалась алебастрово-белой на фоне траурного платья и шляпки. Она почти не говорила с того момента, как прочла письмо о гибели Харгривза. Какое-то время она вообще не вставала с постели и то начинала сотрясаться от мучительных рыданий, то застывала в молчании.

Утерев выступившие на глаза слезы, Клер снова повернулась к Аве.

— Я уверена, что все будет в порядке, — ответила герцогиня тихим и полным скорби голосом. — Думаю, дома Мэллори станет легче. Здесь она слишком много о нем думает. Сельский воздух пойдет ей на пользу. И время, конечно.

— Я бы поехала с вами, — сказала ей Клер, — но сейчас Эдвард никак не может оставить город. Как мне дали понять, у него важные дела.

Что это за дела, он ей не говорил — только заявил, что пока ему необходимо оставаться в городе, и пообещал, что они присоединятся к Мэллори, Аве и Эсме в Брэборн с через несколько недель, когда он выполнит свои обязательства.

Не имеющая опыта супружества и все еще плохо представляющая себе прочность связавших их уз, Клер не считала возможным уехать без Эдварда. Ей казалось, что этого никак нельзя сделать: ведь они не женаты даже и месяца!

— Ты ничем не можешь ей сейчас помочь, — проговорила Ава так тихо, чтобы Мэллори ее не услышала. — Ей надо оплакать его гибель так, как велит ей сердце. По дороге в Брэборн мы заедем в его поместье, где будет служба. Мэллори как-то выдержит все это, но ей придется нелегко.

Клер кивнула.

— Я каждый день благодарю Бога за то, что Кейд к нам вернулся, хоть и с серьезными ранами, — добавила Ава, — и что Эдвард слишком хорошо знает, в чем состоит его долг, чтобы отправиться воевать и позволить себя подстрелить. И я сказала остальным мальчикам, что не допущу, чтобы они покупали патенты в погоне за славой. Пусть это эгоистично с моей стороны, но я хочу, чтобы они были рядом со мной и в безопасности, а не истекали кровью и умирали в какой-нибудь далекой чужой стране.

Клер кивнула:

— Как бы я хотела чем-то ей помочь! Но я не знаю, что можно сделать.

— Просто люби ее и оставайся ее подругой. Большего никто из нас сделать не может. И я хочу, чтобы ты осталась и получала удовольствие от светского сезона. — Увидев, что Клер готовится протестовать, Ава знаком остановила ее. — Нет, я буду настаивать. Нам всем нужно будет, чтобы ты писала очень жизнерадостные письма, где бы говорилось обо всех интересных вещах, происходящих в свете, о новых скандалах и сплетнях. Нам полезно будет отвлекаться — особенно Мэллори.

Клер кивнула, соглашаясь со свекровью:

— Постараюсь сделать мою корреспонденцию не менее увлекательной, чем истории, которые Шехерезада рассказывала султану.

Обнявшись со всеми родственниками, пришедшими их проводить, три дамы Байрон и Зевс устроились в карете. Мэллори казалась лунатиком: ее глаза перестали лучиться теплом.

Клер была рада тому, что рука Эдварда обнимала ее за плечи, пока она провожала взглядом карету. Как только экипаж скрылся из вида, она расплакалась у него на груди.

С отъездом Мэллори в особняке стало непривычно тихо. В соответствии со своим обещанием Клер поддерживала переписку с поместьем, каждый день отправляя записки Мэллори и Аве, в которых пересказывала все свежие городские новости.

Ава ей отвечала.

Мэллори — нет.

Клер также писала матери и сестрам, которые все были крайне разочарованы тем, что у нее не было настоящей свадьбы. Элла, правда, решила, что это страшно романтично, и теперь надеялась, что вскоре ей встретится какой-нибудь обаятельный лорд, который вскружил бы ей голову.

Отец прислал Клер всего одну короткую записку.

«Рад, что ты опомнилась и вышла за Клайборна. А теперь роди нам внука и прекрати расстраивать мать».

Пообещав приехать в гости при первом же удобном случае, Клер загладила последние шероховатости, возникшие в ее отношениях с родными.

Что до нее самой, то она старалась участвовать в светских развлечениях. Несмотря на июльскую жару, увеселения продолжались, так что всегда можно было выбирать из множества приглашений на пикники, рауты и балы. Вскоре наступит пора разъезжаться по поместьям, и высший свет старался извлечь из оставшихся дней сезона максимум удовольствия.

Кейд, Мег и малыш Максимилиан уже отбыли в Брэборн, обещая вскоре со всеми снова увидеться. К немалой радости Клер, Джек и Грейс остались в столице. Они часто присоединялись к ней с Эдвардом, чтобы вместе отправиться на светское мероприятие.

Этим вечером бал давали Трокли.

Хотя все окна были распахнуты, впуская в зал душный воздух, не заслуживавший именоваться ветерком, там было жарко из-за массы раздушенных тел и горящих свечей.

Почувствовав потребность немного отдохнуть, Клер отошла в тихий уголок и развернула шелковый веер. Обмахиваясь им, она пыталась немного остудить разгоревшиеся щеки и на секунду прикрыла глаза.

— Мне показалось, что тебе не помешает чего-нибудь освежающего, — проговорил нежный женский голос, — и вот что я тебе принесла.

Клер открыла глаза и обнаружила, что рядом с ней стоит Грейс. Подняв голову, она улыбнулась, нисколько не огорчаясь тому, что ее невестка имеет столь внушительный рост. Некоторых это отталкивало, но Клер казалось, что благодаря этим дополнительным дюймам Г рейс становится похожа на богиню. Джек явно придерживался сходного мнения и неизменно смотрел на жену с обожанием.

— Лимонад! — воскликнула Клер. — Ой, какая ты милая! — Взяв бокал, она с удовольствием сделала глоток. — И такой чудесно прохладный! Тут кусочки льда?

Грейс кивнула и тоже отпила немного лимонада из своего бокала.

— Слуги только что внесли новую порцию, и мне удалось утащить первые же два бокала! Пошли, давай где-нибудь присядем!

— А ты не танцуешь?

— Да, — подтвердила Грейс. — Я не люблю танцевать ни с кем, кроме Джека, а он ушел играть в карты. И не сомневаюсь, что он выигрывает при каждой сдаче, хоть там и делают чисто символические ставки.

Клер уже знала, что у Джека талант картежника. Ей надо будет как-нибудь сыграть с ним, чтобы проверить, насколько ее деверь хорош и сможет ли она выигрывать у него.

Отыскав свободные кресла, они сели.

— Наверное, это не мое дело и мне не следовало бы спрашивать, — не выдержала Грейс, — но ты нормально себя чувствуешь?

— Конечно. Я немного устала, но, конечно же, это просто из-за того, что мы так часто выезжаем в свет.

— Очень может быть. Но с другой стороны, это может быть вызвано и чем-то другим.

— Чем-то другим? О чем ты?

— Да ни о чем. — Грейс пригубила лимонад. — Но если по утрам тебя начнет подташнивать, тогда мы снова сможем об этом поговорить. До рождения Николы я была прискорбно невежественна в таких вопросах. И несколько недель не понимала, что тяжела.

— Это не так! — заявила ей Клер.

Грейс пристально посмотрела на нее, а потом улыбнулась:

— Наверное, просто в комнате душно. Но все-таки если у тебя будут вопросы, то вспомни о моем предложении.

— Обязательно. Спасибо.

Невольно ее взгляд начал искать Эдварда.

Обнаружив его, она начала улыбаться, однако ее улыбка моментально погасла при виде того, что он занят разговором с красавицей брюнеткой. И это была не леди Беттис.

С неприятной болью в груди Клер увидела, как Эдвард улыбается незнакомке.

— Грейс, — сказала она, стараясь говорить непринужденным тоном, — кто та женщина, которая болтает с Эдвардом?

Она наблюдала за лицом Грейс. Внезапно Грейс напряженно выпрямилась, и на ее лице появилось выражение глубокой неприязни.

— Это Филиппа Стоктон, и я могу совершенно определенно сказать, что знакомство с ней не принесет тебе удовольствия.

— А, понимаю.

Грейс посмотрела ей в глаза:

— Уверена, что не понимаешь, но поскольку рано или поздно обязательно об этом узнаешь, то лучше я прямо сейчас все тебе расскажу. Она была любовницей Джека. Это было до нашей свадьбы, и сейчас это не важно. Джек любит меня, и я полностью ему доверяю, однако не могу не испытывать к ней отвращения.

— Ну еще бы! — Клер сочувственно потрепала Грейс по руке. — На твоем месте я бы глаза ей выцарапала!

Грейс изумленно воззрилась на нее, а потом со смехом заявила:

— Мне эта идея нравится!

Разговор перешел на другие темы, и Клер постаралась выглядеть спокойной. Тем не менее она не могла не замечать Эдварда и леди Стоктон. О чем они разговаривают? Если уж на то пошло, то почему он вообще с ней разговаривает?

Ее резко затошнило, а от выпитого лимонада началась острая изжога.

Г рейс внимательно на нее посмотрела:

— Как ты себя чувствуешь? Ты вдруг страшно побледнела!

— Со мной все в порядке.

— Ты уверена?

Клер решительно кивнула.

Тем не менее она вынуждена была признаться себе, что уже ни в чем не уверена. Теперь — нет.

Спустя несколько часов Эдвард сидел на бархатном диванчике миндально-зеленого цвета у Клер в гардеробной и смотрел, как она расчесывает волосы.

На ней был по-летнему легкий розовый халат, а под ним — полупрозрачная шелковая ночная сорочка. Он тоже приготовился ложиться: на нем был темно-синий шелковый халат. Клер как-то сказала, что этот халат особенно ей нравится, потому что перекликается с цветом его глаз.

— Ты сегодня ужасно молчалива, — проговорил Эдвард, откидываясь на мягкие подушки в цвет обивки диванчика. — Что-то не так?

Щетка на мгновение замерла и снова продолжила движение.

— Просто устала. Час поздний, — ответила ему Клер.

— Конечно. Хотя и не позднее того времени, когда мы обычно возвращаемся с балов.

Она ничего не ответила.

Эдвард встал позади нее и провел руками по ее волосам, наслаждаясь их шелковистой упругостью. По ее телу прошла ответная дрожь, но она сразу же чуть отстранилась.

— Я сегодня видела, как ты разговаривал с одной женщиной, — сказала она.

Он секунду помолчал, проведя подушечкой большого пальца по изящной линии ее ушка.

— Правда? И кого ты имеешь в виду? Полагаю, что я этим вечером разговаривал с немалым количеством дам!

— Не надо шуток, ваша светлость. Мне сказали, что ее имя Стоктон. Филиппа Стоктон.

Его пальцы на секунду замерли.

— Возможно, я действительно говорил с ней несколько минут.

— О чем?

Он снова помолчал.

— Просто светская беседа, насколько я помню.

На самом деле он пытался вытянуть из нее какую-нибудь информацию. Однако она оказалась досадно скрытной и не позволила ему узнать ничего полезного. По крайней мере он не мог продолжить расспросы, не выдав себя полностью. В итоге их разговор оказался пустой потерей времени.

— Светская беседа, вот как? — откликнулась она.

— Да. А почему ты спросила?

Проведя пальцем по ее щеке, он запечатлел поцелуй у нее на виске.