Диана Сидни - Наслаждения

Ах да — сейф. А это не воровство? Вероятно, но другого выхода нет. Как иначе попасть в Женеву? Никак».

Ясмин заставила себя подняться и снова сняла трубку.

Почти автоматически, как механическая кукла, она попросила телефонистку соединить ее с аэропортом. Металлический голос в трубке сообщил, что есть рейс в шесть часов утра до Парижа, где Ясмин придется пересесть на транзитный рейс до Женевы. Или же она может подождать до пяти часов дня и улететь прямым рейсом. Ясмин испугалась и напряглась при мысли о том, что за это время может вернуться Хасан и дом будет опечатан. Она заказала билет на шестичасовой рейс.

Ясмин подошла к картине, встревоженная и виноватая. Женщина с портрета смотрела осуждающе и презрительно. Ясмин резко сняла картину, поставила подальше, развернув к стене, чтобы мадам Сен-Клер не могла более смущать ее своим взглядом, и набрала код. Достав из чрева сейфа пачку денег, Ясмин внимательно отсчитала три тысячи франков и пятьсот дирхамов. Этого должно было хватить на дорогу до аэропорта, а если не хватит на авиабилет, Ясмин была уверена, что в аэропорту легко можно будет обменять франки и покрыть недостающую сумму. Вернув на место остальные деньги, Ясмин быстро закрыла сейф и повесила картину на место. Отвечая на пристальный взгляд, направленный, как ей казалось, прямо в глаза Ясмин, она мысленно заверила: «Не волнуйтесь. Верну, как только смогу». Свернув банкноты в трубочку, Ясмин крепко зажала их в ладони и покинула библиотеку.

Наверху, в своей комнате, она быстро огляделась и вытащила из шкафа чемодан. Он был небольшого размера и не очень вместительный, но Ясмин и не собиралась брать с собой ничего громоздкого и тяжелого.

В Женеве она решит, как поступить с оставшимися вещами. Быстро побросав в чемодан платья, брюки и блузки, которые могут пригодиться, Ясмин снова достала из шкафа свою сумочку. Когда она закрывала шкаф, взгляд ее упал на кафтан и накидку, которые были на Ясмин, когда она впервые переступила порог этого дома. Они висели на изогнутых деревянных плечиках — такие красивые — часть другого мира и другой жизни: их вид сделал вдруг мысль о бегстве невыносимой.

Горький комок поднялся к горлу Ясмин.

«Я не заплачу, — приказала себе девушка. — Я не заплачу».

Но руки ее невольно потянулись и любовно прикоснулись к ткани. Последняя память, с которой Ясмин никак не хотелось расставаться.

«Эти вещи будут напоминать мне о том, что было со мной когда-то», — подумала Ясмин и, сдернув с вешалки, перекинула их через руку. В чемодане места уже не было придется нести так. Ясмин закрыла наконец шкаф и печально покачала головой.

Оглядевшись в последний раз вокруг, она ощутила жестокую боль, огромной волной захлестнувшую се душу. Какая очаровательная комната, как прекрасно можно было бы в ней жить! Но не Ясмин. Не теперь. Все это потеряно, ушло, кончилось со смертью Андре. Ясмин вдруг захотелось никогда не знать этой жизни, не знать Андре. Насколько все тогда было бы проще! Она никогда бы и не подозревала о том, какой чудесной может быть жизнь. Но теперь, вкусив все ее прелести, Ясмин уже не в силах была с ней расстаться.

«Лучше бы было ничего этого и не знать», — подумала Ясмин. — Теперь я буду всю жизнь вспоминать и сравнивать, как я была когда-то счастлива».

Она вытерла вновь выступившие на глаза слезы, открыла дверь и осторожно выглянула в коридор посмотреть, не следит ли кто за ней. С облегчением увидев, что в доме совершенно пусто и тихо, Ясмин на цыпочках спустилась по красивой полукруглой лестнице, не спуская глаз с висевших на стене картин. Она быстро вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь. Решив, что будет лучше еще раз позвонить мадам Дюша и сообщить ей, каким рейсом намерена вылететь, Ясмин сняла телефонную трубку.

И тут ее ухо уловило новый звук, сначала едва слышный, потом нарастающий. Несколько секунд спустя Ясмин услышала скрип шин на дороге. Машина! Но кто мог ехать сюда в такое время ночи? Ясмин осторожно положила трубку на аппарат и прислушалась. Хлопнула дверца автомобиля и послышался хруст тяжелых башмаков, зашагавших по гравийной дорожке. Потом Ясмин услышала, как Сайд с кем-то разговаривает… Этот голос… этот глубокий, чувственный голос… Хасан Халифа!

Не раздумывая Ясмин подхватила чемодан и сумку и по-кошачьи тихо пересекла комнату. Открыв большую раздвижную стеклянную дверь, ведущую на расположенную с торца здания веранду, она нырнула в темноту ночи и, перейдя лужайку, остановилась под эвкалиптами, растущими вдоль большой каменной стены. Невидимая в их тени, Ясмин надела через голову накидку, которая покрыла всю фигурку девушки вместе с ее багажом. Накинув на голову капюшон, Ясмин прошла вдоль стены до высоких кованых ворот.

В последний раз взглянув на дом, она увидела в освещенном окне библиотеки силуэт Хасана. Теперь ему никогда не найти Ясмин. Даже если он проедет мимо нес, все равно ни за что не узнает. Закутанная в просторную ткань, она ничем не отличалась от любой другой арабской женщины, идущей по ночной дороге. Ясмин мысленно поблагодарила Аллаха, что напомнил ей захватить с собой накидку.

Сомнений нет — очень скоро кто-нибудь обнаружит пропажу денег, но Ясмин снова сказала себе, что вернет их когда-нибудь кому-нибудь. Но не сейчас. Они же первым делом упекут Ясмин в тюрьму за кражу. А потом, когда уляжется первая суматоха, кому придет в голову гнаться за неизвестной девушкой-арабкой, которая так недолго была подругой Андре? Никому. Чувствуя себя в относительной безопасности, хотя чувство тревоги се не отпускало, Ясмин поспешила вниз по горной дороге. Благодарно вдыхая всей грудью холодный ночной воздух, она быстро шагала вдоль высоких кипарисов.

Переходя от одной тени к другой, она опьянялась звуком прибоя о прибрежные скалы. Соленый воздух вдруг показался Ясмин необыкновенно вкусным. Далеко внизу замерцали огни города — манящие, наполненные невысказанными обещаниями. В эти краткие моменты, захмелевшая от ночи и запаха жасмина и моря, Ясмин чувствовала, как легко бьется ее сердце, вкушающее свободу. Вид широко расплескавшихся городских огней символизировал открытую перед ней прекрасную жизнь. Но тут же возвращались придирчивые сомнения и тревоги, гасившие короткие вспышки сладкого ощущения обретенной свободы. Пучина страха разевала свою пасть перед Ясмин, грозя поглотить в своей утробе. Плотнее укутавшись в накидку, девушка побежала по склону, словно преследуемая стаей демонов.

Ясмин уже почти достигла города, когда из-за поворота дороги неожиданно вырвался на бешеной скорости автомобиль. Посмотрев вслед красным огонькам задних стоп-сигналов, тут же скрывшихся за очередным поворотом, Ясмин подумала, что это, должно быть, Хасан бросился за ней в погоню. Она быстро выбросила неприятную мысль из головы. Хасан больше никогда не вернется в ее жизнь. Она свободна.

Единственное, что заботило сейчас Ясмин, — как быстрее добраться до аэропорта, купить билет и долететь до Женевы, до мадам Дюша. Ясмин понимала, что придет в аэропорт задолго до вылета, но это не имело никакого значения. Она может посидеть в зале ожидания и будет ждать сколько потребуется. В конце концов, теперь она полностью была во власти собственной судьбы. И от Ясмин уже не зависело ничего.

Позже Ясмин поражалась, как ей удалось преодолеть это тяжкое испытание. Она сидела в удобном глубоком кресле в залитой солнцем женевской квартире мадам Дюша и отдыхала. Уходило напряжение последних страшных часов. Ясмин впервые расслабилась. Она ощущала боль во всем теле, болели мускулы после целой ночи бегства и страха, нервы были натянуты до предела. Ясмин страдала от безвозвратной потери Андре.

Лицо мадам Дюша, такое прекрасное, приветливое, доброе, действовало на Ясмин успокаивающе.

После того как такси доставило ее к подъезду многоэтажного дома с изящными скульптурами у входа и лепными украшениями на каждом окне, Ясмин показалось, что она уже не в силах сделать и шага. Но, подняв свой багаж, она все же заставила себя подняться по ступенькам. Небольшой лифт с панелями красного дерева быстро доставил Ясмин на пятый этаж, где она с облегчением поставила вещи на пол и нажала кнопку звонка.

Дверь тут же растворилась, и Ясмин упала в теплые объятия мадам Дюша.

— Слава Богу, ты наконец-то здесь, — сказала мадам, проводя девушку в комнату.

Ясмин погрузилась в уют красивого высокого кресла и устало откинула голову на мягкую спинку.

— Ах, мадам, вы не представляете себе, до чего же я рада наконец-то быть здесь, — облегченно выдохнула она.

— Прежде всего, дорогая, зови меня, пожалуйста, Соланж. Теперь мы с тобой в несколько иных отношениях: я больше не классная наставница, а твой друг.

— Огромное спасибо, Соланж… как странно звучит…

— Привыкнешь, милая. А теперь садись, пожалуйста, к столу… Может быть, чаю? И что-нибудь перекусим. А потом ты все-все расскажешь.

Закрыв глаза, Ясмин прислушивалась к звукам, доносившимся с кухни, где Соланж готовила на скорую руку что-нибудь поесть.

— Все готово! — позвала Соланж.

Ясмин с усилием поднялась из кресла и пошла на голос в маленькую кухоньку с большим окном. Солнце наполняло помещение светом, струившимся сквозь фигурные ячейки оконных переплетов, и обливало золотым сиянием изящную плетеную мебель.

— А теперь расскажи… — Соланж терпеливо дождалась, пока Ясмин отопьет чаю и немного согреется. — Что же все-таки произошло? И чего я, по твоим словам, не понимаю?

Пока Ясмин ела, она успела поведать Соланж все о своей семье в Рифе и об Андре. Но рассказать о Кадире у Ясмин духу не хватило — об этом она расскажет как-нибудь позже — очень уж стыдно. Не хотелось давать Соланж повод думать, что Ясмин — не просто бедная марокканская девчушка, выросшая в нищете и из благотворительности посланная учиться, а проститутка из публичного дома, купленная для утехи старика, назвавшегося ее отцом.

Она сказала Соланж, что Андре решил позаботиться о ней и отправить в школу после смерти матери Ясмин. Она также поведала о том, как они с Андре стали любовниками в путешествии на обратном пути в Танжер, описала смерть Андре и, едва сдерживая раздражение, рассказала, как реагировали на нее в Танжере с самого момента возвращения.

— Теперь ты понимаешь, почему я не могла там оставаться. Все они без исключения считают меня воровкой и авантюристкой или, что страшнее всего, убийцей.

— Знаешь, мне кажется, ты все преувеличиваешь. Разумеется, никто не обвинит тебя в убийстве Андре. Подобные несчастья случаются довольно часто, моя милая, и, конечно же, виновата в этом вовсе не женщина. Но я все же не совсем понимаю твое отношение к прочему. Возможно, если бы ты пожила там подольше, познакомилась с людьми, пообщалась с ними неформально, у тебя были бы более благоприятные впечатления. Но если уж так получилось, тебе лучше всего остаться в Женеве. Не вижу необходимости возвращаться в Танжер. Не сомневаюсь, что барон де Сен-Клер собирался как-то устроить твои финансовые дела, но он просто не успел. Людям не дано знать, когда они умрут. C'est la vie[34].

— Ax, спасибо, мад… я хочу сказать, Соланж. Но я не хотела бы обременять тебя.

— Ты нисколько не обременишь меня, Ясмин. Надо только немного подождать, пока ты придешь в себя после этих печальных событий. А потом хорошенько подумать, что делать дальше.

— Я постараюсь найти работу. Хоть я и ничего не умею, но могу устроиться официанткой или что-то в этом роде.

— Ради Бога! Я считаю, тебе не следует сейчас забивать себе голову работой. Для начала, моя милая, тебе просто необходимо отдохнуть и собраться с мыслями.

— Нет. Я не смогу сидеть без дела целый день. Мне нужно чем-то заняться. Я должна работать как можно больше, чтобы к концу дня не оставалось сил на мысли и воспоминания.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Хорошо… Я вообще-то не очень согласна, но, может, тебе лучше знать.

— И еще мне хотелось бы вернуть деньги, которые я взяла из сейфа. Разве не понятно? Они обнаружат недостачу и решат, что я — воровка. В самолете мне пришло в голову, что они даже могут заподозрить в пропаже денег Сайда или Салиму, а это будет совершенно ужасно.

— А знаешь, — в глазах Соланж появилось выражение глубокой задумчивости, — кажется, я нашла для тебя работу.

Ясмин молча смотрела на Соланж во все глаза.

— У меня есть знакомый — Оскар фон Ротенбург, он как раз недавно спрашивал меня, не знаю ли я кого, кто мог бы заняться разбором его частной коллекции. Он очень богатый человек и собрал великолепную живопись. Его антиквариат выставляется в музеях и галереях. Ротенбург не пропускает ни одного аукциона, он постоянно выискивает новые предметы, пополняя свою коллекцию. Большую часть времени он находится в разъездах, и потому ему нужен секретарь, который бы занимался деловыми вопросами: оформлением бумаг, публикациями и транспортировкой его сокровищ. Это тонкая, деликатная работа, и Оскар спрашивал, не найдется ли среди моих знакомых человека, заслуживающего полного доверия и в то же время достаточно сообразительного, чтобы следить за его делами.