Ева Маршал - Наследник для босса

— Но обморок… Может, просто переволновалась?

Все-таки ссора и эта скоропалительная свадьба… А можно ли их поступок вообще свадьбой назвать?

— Да, и это тоже. Никаких лишних волнений допускать больше не стоит.

Данилов только кивнул. Никаких лишних мыслей у него так и не возникло, он искренне полагал, что речь идет о подготовке к эко. Что ж, качественное питание он ей обеспечит. Если надо, то лично будет с ложечки кормить по часам. А вот волнения, тут сложнее. Ну да и Маша вроде не истеричка, должна понимать, а там потихоньку-полегоньку приручим.

Да. Надо бы выяснить, что все-таки у нее произошло… Стоп! Она же сказала, что уволилась. А почему? И так внезапно. Нет. Это совсем непохоже на его любимую женщину.

За то время, что они провели вместе, Яр успел ее узнать. Сильная и, одновременно, мягкая и ранимая. Со своим мнением и характером. Мария Боец не была склонна истерить или впадать в меланхолию. Жизнерадостная, светлая, позитивная. Вот такая его Маша.

Но тогда случилось что-то действительно серьезное, раз выбило ее из колеи настолько, что она стала сама на себя непохожа.

Ярослав решил, что обязательно выяснит это прямо сейчас. Блуждавший по кабинету взгляд остановился на вешалке. Одежды там не было. А значит, вряд ли Маша найдется в туалете. А тут и доктор Гейнц вернулась.

— В уборной вашей жены нет, — она растерянно развела руками она. — Может просто позвоните ей на мобильный?

Яр и сам уже догадался, но звонок раздался рядом. Только сейчас он обратил внимание на знакомый веселенький чехол, который сам же и подарил ей неделю назад. Телефон лежал на столе. Мобильник здесь, а вот Маши — нет.

— Я должен ее найти. Извините. Запишите все расходы на мой счет, — кивнув на прощание он поспешил на выход.

На ресепшн подтвердили: да, девушка ушла. Да, торопилась.

— Маша, Маша. Что же ты творишь, глупая?

Он позвонил прямиком в отдел кадров. Там подтвердили, что уборщица Мария Боец сегодня утром принесла заявление на увольнение. Родыгин за нее просил, Михаил Степанович. Ага, чтобы без отработки. Почему такая срочность? Вроде бы у нее что-то с отцом, домой сильно торопилась уехать. Нет, подробностей не рассказывала. Адрес? Минутку. Вышлю смс.

— А зачем вам она, Ярослав Алексеевич? — не выдержала и поинтересовалась Лариса Егоровна. — Накосячила, как пить дать? Сперла чего? Я так и знала, что девушка подозрительная, а такая положительная с виду… Да! И корпоративный мобильник не сдала!

— У меня ее мобильный, не беспокойтесь, — ответил Яр и повесил трубку, чтобы не нагрубить женщине.

Следующий звонок был помощнице.

— Катерина, не знаешь, что там с Машей?

Помощница знала даже меньше, чем ему рассказали в кадрах, и не порадовала новыми деталями.

Брякнуло смс. Пришел адрес Маши.

— Поселок Лесищи Рязанская область… — прочитал Яр вслух. — Это где?

Несложные манипуляции с навигатором, и выяснилось, что ехать туда сравнительно недалеко — двести с небольшим километров.

Снова набрал Катеньку и предупредил, что его день-два, а то и три не будет, чтобы не теряли. Важное совещание завтра? А что, у него замы уже кончились? Нет? Тогда пусть сами решают или переносят.

Взревел мотор, автомобиль радостно бежал по дорогое, словно бы нетерпение хозяина передалось и ему. Данилов внезапно испытал своеобразный азарт от этого подобия погони. Жажда новой встречи с непокорной беглянкой будоражила кровь.

Он хотел эту женщину. Хотел видеть ее рядом с собой. Хотел засыпать и просыпаться в одной постели. Хотел любить ее до изнеможения.

— Жена… — произнес Данилов вслух и усмехнулся.

Хотел только ребенка, а в итоге вот — женился. Не зря говорят — не зарекайся. Кто бы мог подумать, что жизнь повернется именно так? Оно и к лучшему, теперь вот только с Машей нормально поговорить надо и выяснить, что у нее стряслось и чем он заслужил опалу. Почему-то по последнему пункту он был уверен, что дело в какой-то глупости, которая и выеденного яйца не стоит.

В поселок Лесищи Ярослав добрался только во втором часу ночи. Сначала его задержали вечерние московские пробки, а после и сам заплутал в незнакомой местности. Свернул не туда, немного посражался с навигатором, который упорно не желал замечать дорогу, которая в реальности была. Но вот наконец он достиг пункта назначения и притормозил, углубившись в небольшой поселок и проехав его насквозь по главной улице.

Две плохо освещенные, кое-как асфальтированные дороги и несколько грунтовых переулков, теряющихся в темноте. По сторонам преимущественно частные дома старого образца. Что-то вроде городской площади, у которой он остановился, чтобы осмотреться. Двухэтажная администрация с триколором над входом по центру. Слева красное кирпичное здание библиотеки, школа, магазин и еще пара одноэтажных строений справа от «городской ратуши», назначение которых он бы и под пытками не определил в темноте издалека.

«Лексус» как большая черная кошка осторожно крался по нужному переулку, опасаясь повредить подвеску на ухабе. Окна в домах не горели — жители уже давно спали. Дом номер четырнадцать обнаружился в конце одного из переулков. Аккурат третий с конца. Большой. Не новый, но и не развалюха. Двор с большими распашными воротами. Палисадник у дома с ровным штакетником, не чета соседскому.

Данилов остановил машину у ворот и вышел. Посветил телефонным фонариком на номер на воротах, убеждаясь, что не ошибся. Подергал калитку за кольцо — заперто. Никакого звонка он так и не нашел, но вспомнил, что в деревнях принято стучаться в окна и полез в палисадник. На стук никто не отозвался, кроме пса в ограде. Ярослав обошел дом, стуча во все доступные окна по очереди. Встав одной ногой на завалинку, заглянул чрез за забор на двор. Окончательно проснувшаяся крупногабаритная псина глухо лаяла басом где-то в глубине.

Сам двор, как и дом, производил впечатление надежности и аккуратности. Не новый, но ухоженный — видна рука хозяина. Просторный, все на своих местах. По правой стороне, противоположной от дома, виднелись какие-то постройки, но ни там, ни в доме жизни не наблюдалось.

Еще немного подразнив пса, Данилов задумался, что делать. Вдруг на крыльце соседнего дома загорелся свет, и вскоре за ворота вышла какая-то бабка. Зашамкала:

— Ходять тут впотьмах! Шумять! Хто таков? Чиво надоть?

— Здравствуйте! Не подскажете, Мария Боец здесь живет? — Ярослав вышел из палисадника, обнаружив-таки калитку.

Подумал, и чего лез через верх как дурак?

Бабка попятилась на шаг, подслеповато присматриваясь. Ответила не сразу.

— А хоть бы и здесь, тебе с таво што?

— Нужна она мне.

— Нужна… — скептично протянула бабка, отступая еще на шаг к своему двору.

Того и гляди юркнет внутрь, и как ее оттуда потом выцарапывать?

— Нужна. Очень.

В одном из окон соседнего дома как будто блеснул свет. Бабка заметила это и заметно обеспокоилась. Подалась обратно.

— Постойте! Скажите хоть, соседи-то ваши дома?

— Так я тебе и сказалать! А вдрух ты — вор!

— С чего это я сразу вор? — даже удивился Данилов.

— Машина у тя кака? На таких только ворье и ездить!

— Бабушка, да не вор я никакой! Я Машин… — Яр хотел уже было сказать муж, но осекся.

Неизвестно, что будет после их с Машей разговора, но если она все же настоит на разводе, не станет же он ее цепью привязывать, а дома ей все эти слухи даром не нужны. Он уедет, а ей тут жить.

— …Машин близкий друг. Слыхал, у нее беда приключилась, вот приехал помочь.

— Друх? — бабка смерила Данилова взглядом. Еще раз покосилась на тачку и решила, что нет и быть не может у Маши таких друзей. А этот молодчик много тут наговорит, знаем мы таких. Надо бы его как-то по-быстрому отвадить, а то неровен час Бойцы-младшие попросыпаются, да и выползут на улицу, посмотреть, кто там к ним в хату колотиться.

— Так неть ее, друх. Почитай, как по осени уехала, так уж больше месяца и неть.

— Ну а что за беда приключилась, может…

Бабке показалось, что кто-то на крыльцо вышел. Небось подслушивают, негодники!

— Ой, некахда мне с табой балабонить, милок. Ночь на дворе!

Безапелляционно захлопнув калитку, она задвинула тяжелый засов и на всякий случай выпустила Букета из вольеры.

Злой как сто чертей Данилов гнал по ночной трассе в Рязань, где уже забронировал гостиницу. С наскока это проблему не решить. Сидеть в поселке он не видел смысла, и вряд ли кто его тут пустит на постой.

Это был странный и тяжелый день, следовало выспаться, привести в порядок мысли и возобновить поиски сбежавшей новобрачной. Не так. Ой не так Данилов представлял себе первую брачную ночь. Но ничего, он еще наверстает свое, устроив для них обоих медовый месяц.

Зевая в перчатку, я набирала номер квартиры на домофоне. Алинка отозвалась мгновенно, мы заранее по телефону договорились, чтобы детей не разбудить.

— Кто там?

— Я! Кто же еще?

— Мало ли.

Подъездная дверь запиликала-запищала, щелкнул магнитный замок, впуская меня внутрь. Недолгое ожидание лифта, я скрасила разглядыванием чахлых растений. Холодно им тут, беднягам. Короткий подъем на шестой этаж, и вот мы уже обнимаемся и звонко целуемся с подругой на лестничной клетке. Алинка тянет меня в тепло квартиры.

— Заходи, разувайся, — громко шепчет она, забирая у меня пуховичок. — Замерзла небось? Руки ледяные!

— Есть немного, — не отрицаю.

Я и правда озябла. К вечеру температура на улице упала градусов на восемь ниже нуля, пролетал мелкий снежок и дул противный ледяной ветер. Пальцы в тонких перчатках потеряли чувствительность.

— Говоришь, к отцу тебя не пустили?

— Не пустили, — вздохнула я. — Зря на такси потратилась только. Сказазали завтра приезжать в приемные часы и даже по телефону не дали пообщаться.

— Плохо. Ну ничего. Правила есть правила. Что сначала чай или пойдешь греться в ванную?

— Давай чай, а потом ванная и спать. Что-то я совершенно вымоталась.

Радуясь, что к ночи тошнота отступила, я сидела и пила чай с подругой на кухне. Чаем дело не ограничилось, Алина накормила меня полноценным ужином, и теперь вот баловала сладеньким.

— Я как родила, так остановиться не могу. Все время на сладкое тянет, — жаловалась она, уминая домашний шоколадно-банановый пирог.

— Главное, что на тебе это не сказывается.

— Зря ты так думаешь. Просто я стараюсь заниматься. Пока то на то и выходит.

Мы еще некоторое время говорили о детях и беременности. Я исподволь выясняла кой-чего для себя полезного. Про анализы, ощущения, про токсикоз. У одной Алинкиной знакомой он был всего месяц, а у нее вот почти всю беременность. Та ничего в себя впихнуть не могла, зато Алинка трескала все, что видит, и ее почти не рвало. Только все время мутило, если она не ела.

— Маш, а ты не собралась случаем тоже того, детей заводить? — вдруг подозрительно сощурилась Алина.

Я открыла рот, собираясь ответить, но в этот момент в замочной скважине повернулся ключ. Пришел с работы припозднившийся Мишка — Алинкин муж.

— Медвежонок, ты чего так поздно? — поспешила едва ли не на цыпочках к нему подруга.

— Я тебе звонил, чтобы предупредить, но у тебя же как обычно звук выключен, — оправдывался Абрамов.

Огромный как шкаф он обнял свою миниатюрную жену за талию, одной рукой, собственнически притянул к себе. От их поцелуя, у меня даже мурашки по рукам побежали и что-то тоскливо защемило в груди.

— Холодный! — пискнула Алина высвобождаясь. — А у нас гости.

— Привет, Маш! — махнул он рукой. — Покормите?

Алинка захлопотала, а я чтобы ей не мешать, скользнула в ванную, радуясь, что получила отсрочку. Врать подруге мне не хотелось, но и рассказывать все как на духу, я пока не готова.

Все само собой вскрылось утром, когда я обессиленно скорчилась рядом с унитазом. В дверь тихонько постучали.

— Маша, ты тут? Я тебе водички принесла.

— Входи, — обреченно прохрипела я.

— Какой срок? — просто спросила подруга, протягивая мне стакан.

За завтраком, который лично для меня состоял из стакана воды, мы обсудили мое положение.

— Я так и знала, что никакой подруги нет. Ох, Машка-Машка, как же тебя угораздило только. Чую, история вся эта с бесплодием — туфта для наивных чукотских девочек. Документы я тебе в фотошопе какие угодно нарисую, ты сильно в этом разбираешься будто?

— Не разбираюсь, — согласно кивнула я.

— Самое поганое, он ведь на тебе даже не женится… — Алинка даже не подозревала, что только что реабилитировала Данилова в моих глазах.