Ева Маршал - Наследник для босса

Как и тогда, я просто молча взяла его за руку. Сжала. Вроде как я здесь, а вроде как и нет. И нет свидетелей минутной слабости будущего сильного и красивого мужчины. А еще умного. Глупый на такой мобильник в шестнадцать своими мозгами не заработает.

— Коль, это нормально. В смысле работать. Даже если я…

— …баба, — закончил он за меня и получил за ерничанье шутливый подзатыльник.

— Женщина, — поправила. — Так звучит корректнее.

— Женщина… Женщинам положено детей рожать, — запел мальчишка явно с чужих слов.

Скорее всего отцовских. Запел и осекся, неловко глянув на меня.

— И это тоже. Мужики-то пока не научились, — на меня вдруг напало веселье.

Похоже перепады настроения меня не миновали.

Так мы потихоньку и доехали до больницы, где лежал отец.

А дальше начался кошмар.

Не успели мы войти внутрь, как Колька резко остановился, а потом угрожающе заорал:

— Таксист! Ах ты сссука!

— Коля, нет! — взвизгнула я, бросаясь вслед за братом.

Нельзя допустить, нельзя чтобы так. Почему нельзя, я сейчас не могла сказать. Нельзя и все. Мне казалось, что драка окончательно поставит точку на наших с Даниловым отношениях. Разрушит их.

Что сделал Яр, я так и не поняла. Колька словно бы споткнулся, извернулся неловко, да так и замер сидя на корточках спиной к моему мужу. Тот удерживал его неестественно вывернутую кисть одной лишь рукой, не напрягаясь и выглядел при этом достаточно спокойно и едва ли не расслабленно, в то время, когда на глазах братишки едва ли слезы не выступили. Странно было видеть, как такой здоровый лоб сидит вот так скрючившись и откровенно страдает.

— Тебе капец, москаль! Урроююууу… — попытался угрожать братец, да Данилов слегка довернул кисть, вынуждая его выгнуться еще сильнее и едва на цыпочки не встать.

Эдакий импровизированный полумостик.

— Колька! Яр! — закричала я. — Хватит!

— Цыц! — вдруг рявкнули голосом отца.

Только сейчас я увидела его, сидящего в инвалидной коляске. Изможденного, но, как и прежде, несгибаемого. Гипс. Пробившаяся на щеках седая щетина, от которой привык избавляться ежедневно по утрам. От такого зрелища из глаз сами по себе хлынули слезы.

— Нууу! Устроила слезомойку, Маня! — буркнул Сан Саныч Боец и тут же рыкнул: — Николай, еж твою медь!

— Слышь, таксист. Ты бы этот свой «захват Уси» ослабил. Руку сломаешь! — сквозь стиснутые зубы попросил Колька.

— Он не таксист! — не выдержала я и едва не топнула ногой, так меня брат разозлил.

— А кто же? — Обманчиво мягко поинтересовался отец.

Я посмотрела на Данилова и попала в капкан его взгляда. Чуть исподлобья. С затаенной хитринкой в глубине. Он словно снова давал мне выбор. Как назовешь, так и будет. И еще, он говорил мне о то, что раз Яр здесь, то…

Я не выдержала и последовала зову сердца:

— Муж, — ответила я больше ему, а только потом повернулась к отцу: — Папа, это мой муж. Ярослав Данилов.

Отец вроде бы и хотел что-то сказать. Даже чуть наклонил влево голову, как делал каждый раз, когда намеревался показать, кто в семье самый главный Боец. Его жестоко опередили.

Приятная женщина в белом халате с простым крестьянским лицом и добрыми глазами вдруг вскрикнула:

— Боже! Счастье-то какое! Прямо как в сериалах!

И… разрыдалась, упав на грудь отца. Недоумение на лице Сан Саныча Бойца было эпичным. Дополняла картину и нелепо торчащая нога в гипсе. Вокруг засуетились люди, кто-то позвал пожилого охранника. Тот явно куда-то отлучился, все пропустил и теперь не понимал, что происходит.

— Ну-ну, Нюша, — отец степенно поглаживал медсестру по спине.

Я и сама не поняла, как оказалась рядом с Яром. Мы покосились друг на друга. Не зная, что сказать, я просто потянулась к его руке. Он тут же ухватил мою ладонь и крепко сжал, лаская тыльную сторону большим пальцем. Это сказало больше многих слов.

По другую руку стоял Колька. Он покосился на нас и вдруг выдал:

— А когда вы пожениться-то успели? До того, как ты ей ребенка заделал, или после?

Рука Ярослава на моей руке замерла.

В фойе повисла мертвая тишина, несмотря на то что народу поприбавилось. Пришли еще посетители, мини консилиум устроили три доктора. Санитары вкатили какого-то мужика. Мне казалось, все уставились на нас. Но волновал меня лишь отец. Его взгляд стал непроницаемым. А у меня пропал дар речи, я даже мучительной смерти братишке не могла пожелать.

Яр развернул меня к себе. Обхватил лицо руками.

— Маша, Машенька, он не врет? — и столько было в его глазах сейчас.

И надежда. И неверие. И подозрение…

— Не врет. Я жду от тебя ребенка.

— Я… Я люблю тебя Машка! — выкрикнул Данилов, глядя на меня и стиснул в объятиях.

Вокруг тоже все завопили. Кажется, даже радостно, но я не разбирала слов. В ушах вдруг зашумело, все голоса слились в рокот воды, и я сделала то, что мне так и не дали тогда в клинике — провалилась в спасительный обморок.

— Ну и придурок же ты Колька! Как будто не знаешь, что беременным волноваться нельзя! — негромко отчитывал брата отец, и его голос доносился словно издалека, постепенно приобретая нормальное звучание. — Уж сколько раз мать младших носила, а ты…

— Да я… Это…

— То! — привычно прервал его отец. — Где-то умный шибко, а где-то дурак дураком. Ну носит сестра под сердцем, так и чего? Мужняя жена, не хвост собачий!

— Я ж не знал…

— Не знал он!

Резкий запах нашатыря заставил меня перестать прикидываться и открыть глаза.

Нет, сначала-то я не прикидывалась вовсе, но потом. Так было интересно послушать, как отец Кольку жизни учит. И поделом ему, обалдую! Да, я иногда мстительная.

Открыв глаза, обнаружила себя в кабинете на кушетке. Надо мной, ласково улыбаясь, склонилась та самая медсестра в возрасте.

— Очнулась деточка? Вот и ладно. Сейчас доктор придет, а ты вот пока водички попей, — она протянула мне пластиковый стакан. — А вы, молодые люди — на выход. Девочке нужен покой и свежий воздух.

С этими словами она подтолкнула Кольку, тот вывез на коляске отца. Когда за ними закрылась дверь, Ярослав помог мне сесть и напоил сам. Руки у меня еще слишком сильно дрожали.

Наши взгляды встретились.

— Ты… мне веришь? — спросила я, больше всего желая, чтобы муж меня просто обнял.

— Тебе — верю, — серьезно кивнул Яр и исполнил мою мечту — прижал к себе, принялся гладить по спине, по волосам. — Ты поэтому сбежала из клиники, горе мое?

— Да. Доктор Гейнц сообщила мне о беременности, и я испугалась.

— Чего, Маша? Я что такой страшный? Разве я тебя когда-либо обижал? Да ты же мне мечту подарила. Я мечтать и не мог. Так чего тебе было бояться?

Объятия стали крепче, он словно боялся, что я исчезну, прижимал, целовал в макушку. Казалось, что у него внутри бурлят и толкаются невысказанные неоформившиеся слова, не находя выхода иначе, чем в движениях и жестах. Я упивалась этой лаской, родным запахом, ощущением надежности и защиты в руках любимого. Растворялась в нем, осознавая, что не одна. В носу покалывало от подступивших к горлу слез.

— Но ведь ты сам говорил, что не можешь иметь детей, — по щекам все же покатились слезы. — Даже справки показывал… Я подумала, что ты мне не поверишь, — шептала я едва слышно.

Яр отстранил меня. Вытер слезинки. Поцеловал легко в нос, в губы.

— Тебе я верю, а вот тем, кто эти мне эти справки выдал, уже нет. Нужно будет сделать независимую экспертизу и выяснить, кому понадобилось морочить мне голову. И, Маш, это ты меня прости. Выходит, я тебя обманул. Сделал ребенка против воли. Но я правда не знал, что способен на это. Я столько лет потратил…

— Тссс… Не надо об этом больше, — я приложила указательный палец к его рту. — Главное, что наш сын будет желанным ребенком для обоих.

— Сын? Ты уверена? — спросил Яр, щекоча дыханием и кожей подушечку моего пальца.

Я потрогала его нижнюю губу, чуть нажимая пальцем. Какая она упругая и приятная. И фора меня завораживает, так и хочется целовать…

— Мне так кажется, — рассеянно ответила я, пожав плечами.

Яр поцеловал мой палец, а затем притянул к себе и поцеловал уже в губы.

Желание. Острое и мгновенное заставило едва слышно застонать. Соски мгновенно затвердели под чашечками бюстгалтера. Грудь в последнее время налилась и стала чувствительной, я-то думала к месячным, ан нет. Сейчас я хотела его. Моего мужчину. Мужа. Отца моего будущего ребенка. Внизу живота собралась приятная тяжесть, требуя немедленной разрядки. Неважно, где и как. Да хоть бы и прямо здесь…

— Маша, — выдохнул он мне в рот.

В этом коротком слове-шепоте крылось столько всего. Голова снова закружилась от счастья и ошеломления, что я чувствую так и такое! И в этот момент нас отвлекло покашливание. Оказывается доктор, за которым послали, был уже здесь. И даже некоторое время не решался нарушить нашу беседу, пока она не приняла слегка интимный оборот.

— Простите, я только что узнал, что у нас будет ребенок, — лучезарно улыбнулся ему Данилов.

Семь с половиной месяцев спустя

Начало июля выдалось необычайно жарким. Москвичи привычно попрощались с теплом еще в мае, который порадовал хорошей погодой, и убрали босоножки по коробкам до лучших времен, привычно смирившись — лета не будет. Но после дождливого и откровенно холодного июня, погода вдруг наладилась, а потом и вовсе вернулось оно — лето. Так с придыханием говорили коллеги на работе, медсестры в клинике и наша соседка Ангелина. Солнце светило и пригревало, люди улыбались. А те, кто все же роптал на пыль и жару, натыкались на резкую отповедь от кого-нибудь из окружающих. Дай погреться.

Солнце светило и грело. Люди улыбались. Улыбалась и я, стоя на крыльце клиники. Начинался новый этап моей жизни — декретный отпуск. Я погладила округлившийся живот и вздрогнула, получив куда-то в печень пяткой. Наш сын еще не родился, а уже развивался активным парнем.

Муж был занят. Два дня назад он улетел в Германию заключать очередной контракт и должен был вернуться только завтра ночью. В его отсутствие меня возил его водитель Николай Владимирович, но сейчас я его отпустила, договорившись встретиться с Катенькой. Ровно в условленное время рядом остановилась новенькая белая «Мазда», девчачья до невозможности. Не раздумывая, я распахнула дверцу и уселась на переднем сидении.

— Привет, карапузик! — улыбнулась подруга, целуя меня в щеку. — Сначала в кафешку, или сразу к тебе?

Машина плавно тронулась с места, с повышенной осторожностью преодолев лежачий полицейский.

— Давай сразу в Лесное. В туалет сходила, — отрапортовала я, и Катя рассмеялась.

— Отлично! Тогда сразу к тебе. Хочется поскорее выбраться из города. Все же пятница, скоро пробки начнутся.

Я кивнула.

— Как себя чувствуешь? Можно поздравить с декретным отпуском?

— Прекрасно! Поздравляй.

Я не кривила душой. Беременность протекала идеально. После недолгого токсикоза на старте, меня больше ничего не беспокоило.

— А у меня сюрприз. Тетя согласилась вернуться и поработать еще полгода-годик на любимой должности.

— Не может быть! — я вспомнила строгую Наталью Ивановну.

— Ага. Она считает, что я еще одумаюсь и вернусь на это замечательное место, а пока придержит его для меня.

— Ну и прекрасно. Ярослав будет доволен, — кивнула я.

Все же немного беспокоилась, кто там будет помогать мужу. Мало ли какая краля. Да и Яру нужны хорошие помощники.

— Тетя тоже счастлива. Она не создана, чтобы быть домохозяйкой, — процитировала Катя слова Наты Ванны и поинтересовалась: — То-то обрадуются крокодилицы. Кстати, как там они поживают?

— Знаешь, как будто успокоились, — усмехнулась я. — Марья неожиданно вышла замуж и уехала в отпуск, а ее подруги разом присмирели. Клео так даже здороваться начала.

— Вот это прогресс! — удивленно вскинула брови Катя.

А дело было вот в чем. Сразу после нового года Катенька уволилась и занялась тем, чем и хотела — дизайном окружающей среды и даже подала документы на эту специальность. К тому моменту я уже измаялась сидеть целый месяц дома. Ярослав боялся, что со мной и ребенком что-то случиться и никуда толком меня не отпускал одну. Мы даже поссорились на эту тему несколько раз. Вот так я и получила ту самую должность. Не стала отказываться, когда он предложил такой вариант. И с ним рядом, и при деле. Я немного опасалась пересудов, но и дома сидеть было не по мне, не хуже Катиной тетки. Так что стала ездили на работу вместе с мужем и сразу все наладилось. Работа оказалась несложной, я быстро вникла и неплохо справлялась.