неизвестен Автор - Наследник раджи

— Я боюсь, что доктор не поможет ей. Ее болезнь не из тех, которые вылечиваются. У нее есть что-то тяжелое на сердце. Мы узнаем это, когда приедет ее мать.

Том предложил британской армии, двигавшейся к северу на освобождение Лукно, корпус пионеров и проводников, отборных людей, одинаково хорошо владеющих саблей и лопатой.

В этот день отряд должен был выступить в Аллагабад — сборное место войск. На рассвете раджа произвел выступающим смотр и верхом проводил их до границы своего маленького государства.

Было уже поздно, когда он вернулся во дворец. Здесь его ждала важная новость: м-с Эльтон приехала; она, вероятно, въехала в ворота, противоположные тем, из которых он выступил со своими солдатами. С нею приехала одна из дочерей и капитан Листон. Хусани сказал, что от леди Эльтон принесли радже записку. В ней леди Эльтон говорила, что виделась с Грэс, и горячо благодарила Тома за его расположение. Трикси приехала с ней, так как генерал ни за что не хотел отпустить супругу одну. Она выражала надежду завтра увидаться с хозяином. Раджа поспешно набросал несколько слов, прося свидания наедине пораньше в садовом павильоне. Ночь показалась бесконечной в череде беспокойных, странных снов. Еще солнце не взошло, а Том уже вышел в сад. Это утро навсегда запечатлелось в его памяти. Красота и спокойствие природы несколько успокоили возбуждение молодого раджи. Инстинктивно он направился к аллее, которая вела к женской половине. Едва Том вступил в нее, как увидал на другом конце женщину в длинной серой накидке. Молодой человек ускорил было шаг, но затем остановился. То не могла быть леди Эльтон. И не одна бледность и худоба поразили его, но выражение такого же отчаяния, как то, которое снедало его собственное сердце. Он бросился к женщине и обхватил ее своими сильными руками.

— Я не знал, что вы так больны! — воскликнул раджа. — Почему вы не писали мне об этом в ваших письмах?

— Вчера еще я не была так слаба, — сказала женщина, выпрямляясь, с улыбкой, в которой Том узнал прежнюю леди Эльтон. — Позвольте мне вашу руку. Вы знаете, что Берти Листон приехал с нами. Он отличился в Дели. Трикси вам расскажет про все. Они — жених и невеста. Генерал дал свое согласие, хотя мы и не знаем, чем они будут существовать.

— От души пожелаю им счастья. Листон — достойный человек, а Трикси всегда была моим большим другом.

Они подошли к маленькому озерку. У леди Эльтон вырвалось восклицание удовольствия. Том посадил ее на низенькую скамейку, в тени мимозы с перистыми листьями, и сел у ее ног.

— Теперь, дорогая леди Эльтон, сжальтесь надо мной — расскажите мне о ней.

Она молчала. Глаза ее были полны слез.

— Мне кажется, я еще не поблагодарила вас… Том, сын мой!

Том поцеловал бледную исхудалую руку, которую она ему протянула.

— Известно ли вам все? — спросил он. — А генерал? До последних дней я не знал собственной истории. Теперь я узнал…

— Мы всегда знали… Сядьте сюда, я скажу вам все. Мы с Грэс всегда были на вашей стороне, и если бы вы посватались за нее, то не получили бы отказа. Но известие о перемене в вашей судьбе встревожило генерала. Он говорил, что часто вместе с обстоятельствами меняется и характер. Кроме того, до Грэс дошли сплетни, которые, при ее деликатности, смутили ее: нашлись люди, утверждавшие, что мы, узнав раньше других о происшедшем, наняли коттедж с целью женить вас на одной из наших дочерей. Грэс возмутилась. Генерал также. Я, ради вашего обоюдного счастья, не обратила бы внимания на злые языки, но вы знаете мужа… Однако, под влиянием всего виденного в эту ужасную войну, его взгляды во многом изменились. Если наша дочь…

— Почему вы колеблетесь? — сдавленным голосом спросил Том.

Она продолжала тихо, положив руку на его руки:

— Расскажите мне, как вы ее нашли.

Он вкратце передал все происшедшее, упоминая как можно меньше о самом себе.

— Теперь, мама, ваша очередь.

Леди Эльтон отвернулась, и взгляд ее устремился на неподвижную листву мимозы.

— Может быть, вы предпочитаете не говорить теперь… оставить до другого раза?

— Нет, я обещала Грэс. Но все эти ужасы кажутся мне сном.

— Вы напрасно мучите себя. Я желаю только одного, чтоб с ее души скатилось то бремя, которое удручает ее. Она все высказала вам — этого достаточно.

— Нет, она спросит меня, передала ли я вам все. У меня хватит силы на это, и потом мы обе станем спокойнее. Вы, может быть, не знаете, что субадхар, которому было поручено увезти ее из форта, имел личные счеты с мужем. Это был не простой солдат: он получил хорошее воспитание и прожил несколько лет среди англичан. Он знал, что генерал, относившийся к нему некогда очень дружелюбно, дорожил честью еще больше, чем жизнью, и хотел отомстить ему, унизив его дочь. Грэс скоро заметила, что встретила в нем смертельного врага. Не будь Кита, она отравилась бы, но она не могла бросить ребенка. Они шли по малопроезжим дорогам. В деревнях ее часто оскорбляли. Субадхар возбуждал толпу вокруг нее, и ей рассказывали со злобной радостью о жестокостях, совершавшихся в местах английских поселений. Однажды Кит, изнемогая, упал на дороге. Негодяй ударил его кнутом. Грэс, возмущенная, взяла мальчика на руки. Тогда изверг взглянул на нее — и она поняла, что они погибли. Они продолжали идти вперед. Грэс говорит, что этот взгляд пробудил в ней невероятную силу и энергию. Они пришли в деревню, и им отвели на ночь помещение в деревянном доме на берегу реки. Она уложила мальчика, но сама не легла. Около двенадцати часов ночи пришел субадхар совершенно пьяный и, нагнувшись над ней, стал бормотать ужасные угрозы на завтрашний день. Она не потеряла присутствия духа и притворилась, что спит. Субадхар бросил свое оружие — револьвер и огромный нож — и безжизненной массой повалился на пол… Если бы он проснулся, все было бы кончено для Грэс. Но она говорит, что в ту минуту перестала чувствовать страх. Она встала и внимательно огляделась: в доме было две двери, одна из них вела к темной, глубокой реке. Эта дверь была отворена, и субадхар упал наполовину вне хижины. Грэс отворила другую дверь: все спали в деревне. Она затворила дверь, заперла ее изнутри и на минуту остановилась в раздумье. Бегство было возможно, но субадхар наверное догнал бы ее, и тогда их ждала верная смерть. Перед ней опять встал злобный взгляд этого человека… Он все еще спал, и нож лежал возле него. Она выхватила его из ножен и…

— И убила негодяя! — прошипел Том сквозь сжатые зубы. — Храбрая Грэс! Моя героиня!

— Она этим не ограничилась. Она дотащила его до реки и видела, как его поглотили черные воды. Таким образом она избавилась от своего преследователя. После того Грэс разбудила Кита, и еще до зари они оставили деревню далеко позади. Остальное вы знаете.

— Бедная моя Грэс! Она была орудием божественного гнева, наказав этого негодяя. Вот что так угнетало ее! Вы излечите ее теперь, когда она все рассказала? Вы возвратите ее мне?

— Постараюсь, — грустно отвечала мать. — Ее жизнь в руках Божьих.

Весть о помолвке раджи с Грэс вызвала всеобщую радость. Население спешило поздравить жениха и невесту. Все приближенные раджи Гумилькундского обожали его. «Теперь Грэс наверное выздоровеет», — говорила Люси.

Многие именитые граждане просили позволения явиться во дворец с поздравлениями и подарками. Грэс сказала, что это доставит ей величайшее удовольствие. Ее перенесли в залу, и здесь, окруженная своими, она приняла поздравления от индусов разных каст. Все явились с подарками. Самые скромные приношения состояли из цветов, плодов и сладостей. Богатые подносили драгоценные вещи в роскошных шкатулках, дорогие ткани, вышивки, благовония. Среди всех этих сокровищ, которых касались бледные пальцы Грэс, она, по выражению Трикси, походила на сказочную принцессу. Прием продолжался целых три дня. Все желали видеть молодую красавицу, о которой ходило столько рассказов, и хотели выразить подношением, как бы скромно оно ни было, свое уважение и преданность государю, возвращенному им в образе своего сына.

В продолжение нескольких недель обитательницы дворца вели спокойную, правильную жизнь. Леди Эльтон сделалась всеобщей советчицей и другом всех. Трикси внесла с собой веселое оживление. Берти Листон, назначенный начальником отряда, отправлявшегося с военными к сэру Колину Кемпбелю, который намеревался предпринять попытку освобождения Лукно, приобрел большую популярность в городе. А Кит всюду следовал за ним как тень, утешаясь таким образом в измене Аглаи, которая не отходила от Грэс.

Проводив жениха, отправлявшегося, как на праздник, с полной уверенностью в успехе, Трикси сосредоточила все свое внимание на Грэс. Невозможно было дольше обманываться: она не была уже жилицей на этом свете, что с каждым днем становилось очевиднее. Раджа отправил посланных, ехавших день и ночь, за английским доктором. Но доктор ничего не понял в болезни и сделал неопределенные предписания. Осень была великолепная. Грэс, по совету врача, проводила весь день на воздухе на кушетке с колесами. Она казалась постоянно погруженной в мечты и только изредка проявляла интерес к окружающей жизни. Так было, например, при известии об освобождении мужественных защитников Лукно.

Со всех сторон, а особенно из Каунпора и Дели, в Гумилькунд доходили слухи об убийствах, целиком расстрелянных батальонах, о голоде, свирепствовавшем во многих округах, об ужасном наказании бунтовщиков. Раджа, омраченный этими известиями, заставлявшими его бояться, что примирение между обеими нациями не может состояться в скором времени, настоял на том, чтобы от Грэс скрывали эти печальные факты, а между тем необъяснимая грусть, казалось, никогда не покидала невесту раджи. Снова во сне она начала видеть кровь и убийства. Однажды ночью, когда мать и жених сидели у ее изголовья, Грэс вдруг вскочила на постели с широко раскрытыми глазами и протянула руки вперед:

— Кит, не давай мне спать! Не давай спать!

В глазах Тома помутилось: перед ним встали джунгли, хижина и отшельник… А Грэс вдруг опустилась на подушку, как утомленное дитя, с умиротворенной улыбкой.

* * *

В Гумилькунде царил страх. Преодолевая горе, раджа хотел продолжать свои обычные занятия, но с ним сделалась горячка, и он долгое время был между жизнью и смертью. Заботы леди Эльтон и Хусани, преданность которого была безгранична, спасли его. Когда Том оправился после болезни, это был человек уже зрелый, сосредоточенный, решительный. Молодости с ее порывами и горячностью уже не было и следа. Народ, к которому он вышел, как только позволил доктор, нашел, что сходство с его предшественником стало еще поразительнее.

Грэс умерла в декабре. Еще ранее конца января дороги для беглецов открылись. М-с Листер, у которой уже не было никого близкого в Индии, приняла предложение раджи остаться в Гумилькунде и заняться воспитанием Аглаи, до тех пор пока девочку можно будет увезти в Англию. У Аглаи также никого не было, она принадлежала своему избавителю.

Когда в стране водворился сравнительный мир, генерал Эльтон, взяв нескольких волонтеров, прибыл в Гумилькунд благодарить Тома, сделавшегося его сыном по сердцу, и увезти жену и дочь. Со своей обычной энергией он доказал молодому радже, что ради сохранения здоровья и сил, ради своей будущности он должен на некоторое время уехать из Индии и побывать в Англии. Совет Гумилькунда разделял это мнение. Было известно, что в английском парламенте предполагались к рассмотрению несколько важных вопросов, имевших отношение и к Гумилькунду. Таким образом, решение о путешествии раджи было принято.

Прошло два года с тех пор, как Том Грегори получил известие, которое перевернуло его судьбу. М-с Грегори все еще владеет коттеджем, но сама живет в прекрасном доме на скате холма. Между тем говорят, что она любит коттедж больше. В настоящую минуту женщина в нервном возбуждении ходит по маленькому саду. Она поседела, сгорбилась, похудела. В руках м-с Грегори держит довольно толстый пакет.

У калитки останавливается экипаж. М-с Грегори, взволнованная, бросается в объятия сына, которого ожидала.

Странная вещь: первой ее мыслью, когда она успокоилась, был пакет, который она было уронила, а теперь спрятала под мантилью.

— М-с Листер привезла вам Аглаю, но она уедет уже завтра: она спешит к детям в Ирландию. Генерал и его семейство в Лондоне. Вы знаете, что Трикси осталась там? Мы все думаем, что она будет счастлива с Берти Листоном.

Очень поздно в этот вечер м-с Грегори вошла в кабинет сына. Хусани, по обыкновению важный и нарядный, удалился по ее знаку.

— Запри дверь, — сказала она Тому. — Я хочу сообщить тебе нечто важное.