Арен удивленно уставился на меня:

– Идлин, я знаю, ты бежишь от любви как от огня, но я абсолютно уверен в своих чувствах. И только потому, что тебе страшно…

– Глупости какие! Мне ничуточки не страшно, – перебила я брата. – Просто я пытаюсь тебе помочь. Ведь я люблю тебя больше всех на свете. Я готова пойти ради тебя на что угодно и вправе рассчитывать на ответные чувства.

– Конечно, я тоже сделаю для тебя все, что в моих силах.

– Тогда, пожалуйста, подумай над тем, что я тебе сказала. О большем я и не прошу.

Он кивнул, с потерянным видом проведя рукой по лицу.

Затем он заглянул в мои глаза, сдержанно улыбнулся и раскрыл мне объятия, словно искал прибежища у меня на груди.

– Я люблю тебя, Иди.

– И я тоже тебя люблю.

Арен поцеловал меня в голову, разжал руки и направился в сторону апартаментов Камиллы.

В моей комнате меня уже ждала Нина с ночной рубашкой наготове.

– Есть какие-нибудь планы на вечер? Или желаете переодеться для отхода ко сну?

– Спать, – твердо сказала я. – Но только сперва хочу тебе рассказать, что выкинули эти придурки.

И я рассказала ей о требовании группового свидания, добавив, правда, что Ин отказался во всем этом участвовать.

– Очень разумно с его стороны, – одобрительно кивнула Нина.

– Согласна. Но вот теперь меня терзают сомнения, не хочет ли он таким образом застолбить свидание наедине со мной.

– Настоящее свидание или назло остальным?

– Откуда мне знать! – рассмеялась я. – Ну и что теперь прикажешь делать со всеми этими парнями?

– Отсеять их. Ха! Смотрите, я нашла травинку, которую мы с вами не заметили. – Она продемонстрировала мне издержки моей игры в бейсбол.

– Эх, ну и здорово же мы повеселились! – воскликнула я. – Никогда не забуду, как мама, высунувшись из окна, гнала меня вперед. А я-то, глупая, думала, что меня ждет хорошая головомойка.

– Жаль, что я этого не видела.

– Тебе вовсе незачем весь день торчать в моей комнате. Тут и так идеальный порядок, а процесс утреннего одевания занимает не слишком много времени. Ты должна выходить вместе со мной, ведь ты толком даже не видела дворца, кроме моей комнаты, ну и своей, конечно.

– Я в принципе не против, – передернула она плечами.

По ее голосу я поняла, что подобная перспектива Нину действительно вдохновила. Может, пора начать готовить Нину к путешествиям? А что, было бы здорово, если бы она составила мне компанию во время следующей поездки за границу! Хотя если она реально планирует бросить работу во дворце уже через год, то стоит ли стараться. Я знала, что не смогу вечно держать Нину при себе, но сама мысль о том, что придется искать ей замену, меня угнетала.


Когда наутро я спустилась к завтраку, то обнаружила, что Арена за столом нет. А вдруг я перестаралась и слишком его расстроила? Мы не умели долго дуться друг на друга, я вообще не любила с ним ссориться. Ведь Арен был частичкой меня.

Более того, я не сразу, но заметила, что Камилла тоже отсутствует. Значит, случилось одно из двух: или Арен взялся за ум и сообщил ей, что хочет рассмотреть другие варианты, или они провели вместе ночь и до сих пор валяются в постели.

Интересно, а что думает по этому поводу папа?

А затем я заметила, что не хватает и нескольких парней. Тогда, возможно, Арен с Камиллой в данный момент и не воркуют у себя в комнате. Возможно, их всех подкосил какой-то неведомый вирус. Что, конечно, более вероятно, но не так… волнующе.

Покинув обеденный зал, я столкнулась с поджидавшими меня Лиландом и Айваном.

– Ваше высочество, ваше присутствие необходимо в Главном зале. Вас ждет величайшее свидание в вашей жизни, – с низким поклоном произнес Айван.

– Ой ли? – скептически хмыкнула я.

– Мы трудились всю ночь, – вступил в разговор Лиланд. – Ну пожалуйста, скажите, что вы свободны.

Я бросила взгляд на настенные часы:

– Ладно, даю вам один час, но не больше.

– Это куча времени, – оживился Айван. – Прошу, следуйте за нами.

И они проводили меня в Главный зал.

У дальней стены было сооружено нечто вроде маленькой сцены, накрытой скатертями из наших рождественских запасов. На сцену были направлены софиты, которые мы иногда использовали по торжественным случаям. Когда мы вошли, находившиеся в зале парни мгновенно притихли и выстроились в ряд.

Меня усадили в кресло напротив сцены. Я была смущена и в то же время сгорала от любопытства.

Уинслоу, раскинув руки, торжественно произнес:

– Добро пожаловать на первое в истории Отбора варьете-шоу, где выступают неудачники, соревнующиеся за ваше внимание!

Я рассмеялась. Право слово, они это заслужили.

Выскочивший из-за кулис Калвин сел за фортепьяно и начал играть нечто похожее на регтайм. И все парни, кроме Уинслоу, ушли со сцены.

Уинслоу торжественно поклонился. Затем широко улыбнулся, продемонстрировав три круглые подушки, наполненные полистиролом. И начал жонглировать. Это выглядело так глупо, что невозможно было удержаться от смеха. Уинслоу повернулся, и из-за кулис в него полетела четвертая подушка. Затем пятая и шестая. Ему удалось еще немного пожонглировать, но потом подушки попадали на пол, а одна даже стукнула его по голове.

Все, включая меня, сокрушенно заахали, но отметили аплодисментами его усилия.

Лодж, достав лук и стрелы, установил мишень из воздушных шариков. Молодец. Ему удалось разорвать каждый шарик в клочья. А когда шарики лопнули, из них посыпались блестки, медленно оседавшие на пол. Калвин тем временем продолжал играть, подбирая для каждого выступления отдельную мелодию.

Фокс, который, к моему удивлению, тоже решил поучаствовать в затее, хотя и не входил в число обиженных, вышел на сцену, чтобы нарисовать мой портрет. Это было ужасно. У Остена в раннем детстве и то лучше получалось. Но если целью парней было подчеркнуть свои сильные стороны комичным обыгрыванием их слабостей, то все вышло просто прелестно. У меня даже возникло желание незаметно стянуть свой портрет, сделанный в стиле: палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек. Правда, на картине Фокса огуречик, а именно моя голова, был в обрамлении коричневых волнистых линий, подразумевающих волосы. Мои портреты писали бесчисленное число раз… но такого милого у меня еще не было.

Лиланд пел, Джулиан крутил хулахуп, Айван вытворял чудеса с футбольным мячом, а Ганнер прочел стихотворение:

Идлин, прекрасная наша принцесса!

Ваше имя – бальзам для нашего сердца.

И хотя мы частенько выводим вас из себя,

Мы вас любим и верим, что наши старанья не зря!

Я радостно хихикала всю дорогу, впрочем, так же как и остальные слушатели. А в качестве торжественного финала восемь парней исполнили групповой танец. Ну, по крайней мере, пытались это сделать. Они так старательно вертели бедрами и всем остальным, что даже вогнали меня в краску. Но им удалось произвести на меня впечатление. Ведь своим шоу, организованным за один вечер, они хотели и развлечь меня, и в то же время принести мне свои извинения.

Что было действительно очень и очень приятно.

Когда они закончили и поклонились, я наградила их бурными аплодисментами.

– Ну ладно, меня действительно ждут дела… хотя… почему бы не попросить принести сюда напитки, чтобы мы смогли немного поболтать?

Мы не стали выдвигать столы и запросто расположились на полу. Ведь иногда эти несносные мальчишки бывают такими милыми.


К обеду Арен тоже не вышел. Я смотрела, как в обеденный зал постепенно стягивается народ: сперва Избранные, за ними – другие гости и, наконец, мама, которая слегка припозднилась… но не Арен.

– А где твой брат? – нагнувшись ко мне, поинтересовался папа.

– Без понятия, – пожала я плечами, отрезав себе кусочек цыпленка.

– Это на него не похоже.

Я обвела глазами комнату, окинув взглядом каждого из оставшихся девятнадцати кандидатов. Кайл мне подмигнул, а Генри помахал рукой. Причем всякий раз, как я смотрела на Ганнера, в голове всплывали строчки его дурацкой поэмы. Фокс, встретившись со мной глазами, вежливо кивнул. Рауль улыбнулся, и я вспомнила, как он старательно учил меня держать в руках бейсбольную биту.

Ой, нет!

Это случилось. Я поняла, что даже те ребята, с которыми мне практически не удалось пообщаться, так или иначе меня зацепили. Да, некоторые из них уже нашли себе уголок в моем испуганном сердце, но как так получилось, что теперь они все стали мне небезразличны?!

Неожиданно у меня сдавило грудь. Я буду скучать по этим шумным, странным мальчишкам. Потому что даже если каким-то чудесным образом я и сумею найти своего единственного, мне не удастся оставить их всех.

Я задумалась над тем, как в свое время боялась, что парни нарушат мою размеренную жизнь, но ход моих мыслей прервал Гаврил, появившийся в обеденном зале в сопровождении ассистента из «Вестей».

Низко поклонившись, он посмотрел на папу и сказал:

– Ваше величество, простите, что приходится вас беспокоить.

– Ничего страшного. Что случилось?

Все взгляды тотчас же устремились на Гаврила.

– Ваше величество, разрешите обратиться?

Папа кивнул, и Гаврил зашептал ему что-то на ухо.

В ответ папа удивленно прищурился, словно не верил своим ушам.

– Женился? – переспросил он, но так тихо, что только мы с мамой его услышали. Затем откинулся на спинку кресла и посмотрел Гаврилу прямо в глаза.

– Ее матушка дала согласие. Все сделано по закону. Он уехал.

Внезапно у меня внутри все похолодело, и я пулей вылетела из комнаты.

– Нет! Нет! Нет! – бормотала я, взбегая по лестнице.

Для начала я проверила комнату Арена. Ничего. Вещи как лежали, так и остались лежать. Словом, никаких признаков панических сборов и поспешного отъезда. Но и никаких следов брата!

Выбежав из его комнаты, я ринулась в апартаменты Камиллы. Когда я накануне туда заглядывала, ее чемоданы были открыты, причем туалетов там было столько, что хватило бы на целую гардеробную. Чемоданы оказались на месте, за исключением самого маленького. И никаких следов Камиллы!

В отчаянии я прислонилась к стене, не в силах переварить увиденное. Арен исчез. Сбежал, оставив меня одну.

Я стояла, словно в тумане, не понимая, что мне теперь делать. Есть ли возможность вернуть Арена? Гаврил вроде бы говорил, что все законно. А что это значит? И как найти способ отыграть все назад?

Мой привычный мир рушился прямо на глазах. И что мне теперь делать без Арена? Сама не помню как, но неожиданно я очутилась в своей комнате. Нина протянула мне конверт:

– Лакей Арена доставил это для вас, наверное, с полчаса назад.

Я вырвала конверт из ее рук.


Идлин!

На случай, если новости не дойдут до тебя раньше этого письма, позволь объяснить тебе, что произошло. Я уехал с Камиллой во Францию, чтобы получить благословение ее родителей и немедленно на ней жениться. Сожалею, что пришлось покинуть страну без тебя и моя любимая семья не сможет быть со мной в самый счастливый день в моей жизни, но у меня не оставалось выбора.

После вчерашнего разговора я вдруг посмотрел другими глазами на нашу жизнь. Я всегда считал, что твоя неприязнь к Камилле обусловлена тем, что вы с ней находитесь в равном положении. Вы молодые красивые женщины и при этом наследницы трона. Однако вы с ней совершенно по-разному относитесь к своему высокому статусу. Она открыта для всех, тогда как ты держишь людей на расстоянии. Камилла пользуется своей властью со смирением, для тебя же власть – карающий меч. Прости за мою прямолинейность, хотя не сомневаюсь, ты и так все про себя знаешь. И поверь, меня отнюдь не радует, что приходится говорить тебе неприятные вещи.

Однако твое высокое положение еще не повод плохо относиться к Камилле. Ты не любишь Камиллу, потому что она единственный человек, способный нас с тобой разлучить.

Идлин, твои слова ранили меня в самое сердце. Ведь я тебе всегда верил. И меня всегда волновало твое мнение. Но если бы я позволил тебе высказаться, ты, несомненно, в один прекрасный день уговорила бы меня пожертвовать собой ради тебя. Быть может, даже забрать у тебя корону. И, Господь свидетель, я это сделал бы. Я сделал бы для тебя все, что угодно.

Поэтому, пока ты не потребовала отдать тебе мою жизнь, я отдаю ее Камилле.

Идлин, надеюсь, ты найдешь свою любовь. Всепоглощающую и испепеляющую, которая заставит тебя забыть обо всем. И если такое случится, то, возможно, ты меня поймешь. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Мое счастье с Камиллой омрачает только одна вещь: что я могу тебя потерять, если ты не сможешь меня простить. Моя печаль будет велика, но разлука с моим сердечным другом опечалила бы меня еще больше.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, я скучаю по тебе. Мне трудно представить, как мы будем жить друг без друга. Поэтому постарайся меня простить и запомни: я люблю тебя. Возможно, не так глубоко, как ты бы хотела, но тем не менее.