— Ну, спасибо, — после моей последней фразы лицо Степаныча сделалось очень грустным, он был готов расплакаться, но вида не показал. — Вот и всё, что я заслужил за годы работы здесь.

Но я его прервала.

— Слушай, Степаныч, хватит причитать. Если хочешь оставаться, оставайся, хочешь уходить, уходи, я тебя не держу!

Степаныч просто покачал головой и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

А я, чтобы выпустить весь пар без участия в этом очередного невинного человека, схватила со стола графин с водой и запустила его в стену. Признаться после этого мне стало легче.

Ну, всё, хватит, я должна это закончить, я сегодня же поеду к Андрею и выясню, почему он исчез.

Я так и сделала, схватив сумочку и ключи, я тут же вышла из кабинета. До моего появления Степаныч и Регина о чём-то разговаривали, но увидев меня тут же замолчали. Я посмотрела на испуганную Регину, а затем перевела взгляд на расстроенного Степаныча. Извиняться у меня не было времени, поэтому, не говоря ни слова, я удалилась.

Выйдя на улицу, я села в машину и прямой наводкой направилась в особняк Кабаевых. Но увидев, что у меня на хвосте сидит его охрана, я поняла, что они ни за что меня туда не пропустят. Поэтому я решила от них оторваться. Хоть это было и не лёгкой задачей, но мне это всё же удалось.

И вот, наконец-то, я подъехала к особняку. Выйдя из машины, я подошла к воротам, около которых туда-сюда ходил охранник.

— Вам кого? — сухо спросил он.

— Мне нужен Андрей Сергеевич, — пояснила я цель своего визита.

— Извините, но у меня приказ вас не впускать, — ответил он и стал уходить.

— Подождите! — крикнула я, чтобы остановить его. И он остановился, но ко мне не повернулся. — Пожалуйста, скажите Андрею Сергеевичу, что мне очень срочно нужно его увидеть.

Не знаю, что на него подействовало, может мой жалостный тон, но мужчина согласился доложить Андрею о моём визите. Нажав на кнопку рации, мужчина доложило моем приезде.

— Я же сказал, что её не впускать! — крикнул Андрей на охранника.

— Извините, — мягко сказал охранник, увидев моё лицо и глаза полные слёз, — Но вы сами всё слышали. — Он просто пожал плечами, да и что он мог сделать.

— Слышишь, Кабаев, — крикнула я как можно громче, потому что рация ещё была включена. — Я тебя ненавижу!!!

Глава 26

Мужчина направился в сторону особняка. А я села в машину, но ехать никуда не смогла. Мои глаза застилали слёзы, а руки дрожали. Поэтому я просто навалилась на руль и заплакала. Сейчас я чувствовала себя настолько беспомощной, что мне хотелось кричать. Но вместо этого я просто включила громкую музыку и отправилась колесить по дорогам пригорода Москвы. Мне сейчас нужно было просто побыть одной. Немного успокоившись, я отправилась в офис. Ехать в квартиру, которую мне предоставил Андрей, я не хотела.

Рабочий день уже давно закончился, поэтому в офисе никого не было кроме охраны. Когда я зашла к себе в кабинет, то увидела на столе три листа бумаги. Это были заявления об уходе от Марины, Матвея и, конечно же, Степаныча. Прочитав, я их смяла и бросила в мусорную корзину. А потом села в своё кресло и откинувшись на спинку, закрыла глаза.

Тут в кабинет вошёл Степаныч. По его взгляду я поняла, что он не ожидал меня здесь увидеть.

— Я только вещи свои заберу и уйду, — сухо бросил он и стал складывать в коробку свои вещи.

Пока он собирался, я молча наблюдала за ним. Мне бы сейчас подойти к нему, извиниться. Но у меня нет сил. Нет сил говорить, ходить, думать. У меня нет сил даже дышать и жить. Поэтому я даже пальцем не пошевелила, чтобы хоть что-то предпринять. И вот Степаныч собрал свои вещи, молча окинул кабинет взглядом и, вздохнув, направился к двери. А я, еле слышно сказала:

— Когда ты лежал в больнице, — начала я, — я, сидя около тебя и держа тебя за руку, поклялась, что как только ты выздоровеешь, мы разопьём с тобой самую лучшую бутылку вина, какого ты захочешь? — у меня из глаз скатились слёзы.

— Думаю сейчас не подходящий момент для этого, — ответил он и собрался выходить.

— Я выкинула твоё заявление об уходе. Заявления Матвея и Марины тоже.

— Это ничего не меняет, я все равно уйду.

— Меня никто не научил просить прощения, — я встала с кресла и подошла к нему, — поэтому прошу, как умею. Прости. Степаныч, если ты сейчас уйдёшь, я умру, я не выдержу одиночества.

— Ты сама выбрала свой путь, — был непреклонен он.

— Это значит, что ты уйдешь? — он молча кивнул.

— Я тебя никуда не отпущу. — Я крепко схватила его за руку, он повернулся ко мне.

Я больше не могла говорить, я просто стояла и смотрела на него, а из моих глаз ручьями текли слёзы.

Ничего не говоря, Степаныч просто меня обнял и прижал к себе.

— Ох, дурёха ты моя, дурёха! — он поцеловал меня в макушку.

Я так была рада нашему примирению, что расплакалась ещё сильнее.

Потом, когда я немного успокоилась, мы уединились с ним в кабинете, и я всё ему рассказала, ничего не утаила, потому что хранить всё в тайне у меня больше не было сил. Я рассказала ему и о дочери и об Андрее. И о Снежанне. В общем, обо всём.

— Да-а-а, — протянул Степаныч, — теперь понятно, почему ты такая.

— Если бы я только знала, как мне жить дальше!

— Не волнуйся, — он улыбнулся мне, а затем снова обнял. — Со мной не пропадёшь!

Глава 27

Где-то около полуночи я отвезла Степаныча домой, а сама отправилась в квартиру. Как же мне сейчас хотелось, чтобы Андрей был там, как в тот вечер, когда взорвали машину Степаныча. Тогда я всё бы выяснила. Но мои ожидания не оправдались. Когда я вошла в квартиру, меня ждали только тишина и одиночество.

Не знаю почему, наверное, потому что я всё рассказала Степанычу, но мне стало легче. И я впервые за последнее время уснула.

Утром я решила, что обязательно должна извиниться перед Мариной и Матвеем. Поэтому едва я приехала в офис, как попросила Регину пригласить ко мне ребят.

— Войдите! — скомандовала я, услышав не решительный стук в дверь.

— Регина Александровна сказала, что вы хотите нас видеть, — они не решительно, держась за руки, вошли в кабинет. Причем парень был впереди, пряча за собой Марину.

Честно, меня даже восхитила его забота о своей девушке.

— Да, проходите, присаживайтесь, — я говорила как можно спокойнее, чтобы показать, что опасаться им не чего.

— Спасибо, мы постоим, — снова вступил в разговор парень, — вы просто заявления наши подпишите и мы уйдём.

— Присаживайтесь, — повторила я, разговор будет длинным.

Они покорно сели, но руки не разжали. Матвей держался смело, а вот Марина почему-то была сильно напугана. Она смотрела на меня с осторожностью, как будто боялась меня.

— Речь пойдёт о том, что произошло вчера. Ребята, — я обратилась к ним не официально, — я хочу извиниться перед вами за вчерашнее. У меня было плохое настроение, да что там плохое, оно было просто ужасное. А вы просто попали под горячую руку. Я, конечно, понимаю, что это меня не оправдывает. Поэтому, простите меня. Заявления я ваши выкинула, так что можете идти работать спокойно.

Было видно, что после этих слов они мысленно выдохнули и расслабились. И признаться, я была этому рада.

— Вы тоже простите нас Наталья Владимировна, мы просто с Мариной заявление в ЗАГС подали, вот нас чувства и накрыли. Обещаем больше этого не повториться.

— Ребята, я вас поздравляю. Правда, я за вас очень рада. — Я им улыбнулась как можно приветливее, чтобы показать, что конфликт исчерпан.

Тут в кабинет вошёл Одинцов, ребята тут же с ним быстро поздоровались и удалились.

— Вот, — Степаныч протянул мне маленький листок бумаги, — это адрес фирмы Кабаева.

— Спасибо тебе, Степаныч, миленький, — я обняла его, — я сейчас же туда поеду.

— Я тебя отвезу, — возразил Степаныч, — на своей машине ты ехать не можешь, тебя пасут. Так что я сейчас подгоню машину к служебному входу, а ты выходи минут через десять.

Степаныч вышел из кабинета, через некоторое время я последовала за ним.

До офиса Кабаева мы ехали минут тридцать, но, признаться, это были самые длинные тридцать минут в моей жизни.

И вот, наконец, мы остановились у огромного зеркального здания с надписью «Эдем».

— Это здесь, — пояснил Степаныч, — удачи!

— Спасибо! — поблагодарила я его и вышла из машины.

Здесь меня встретили куда более гостеприимно, чем в особняке. Поэтому безо всяких препятствий я добралась до кабинета Кабаева.

— Вам назначено, — подскочив ко мне, спросила секретарша, — если нет, мне нужно доложить.

— Я по личному! — коротко отрезала я, и слегка ее, отстранив, вошла в кабинет.

— Извините, Андрей Сергеевич, я пыталась её остановить, — забежав вслед за мной начала оправдываться она.

— Оставь нас! — приказал он, девушка послушно вышла.

— Что ты здесь делаешь? — грубо спросил он.

— Ну, если Магомед не идёт к горе, то гора сама идёт к Магомеду. — Объяснила я.

— Я же сказал, что свяжусь с тобой! — всё больше злился он, явно не ожидая моего визита. — Какого чёрта?! Как ты меня нашла?!

— Адрес твоей фирмы в свободном доступе! — спокойно ответила я.

Хотя сама сейчас удивляюсь, почему я сама не додумалась его найти. Видимо все эти происшествия меня окончательно выбили из колеи, раз я не могу догадаться до столь элементарных вещей.

— Прошло больше трёх недель, как ты хотел со мной связаться, но ты молчишь! Слушай, Кабаев, чего ты добиваешься? Ты прекрасно знаешь, что в дочке души не чаю, тебя люблю, а ты причиняешь мне боль. Неужели нельзя было позвонить, предупредить, хотя бы через этих двоих, которые хвостом за мной везде ходят?!

— Да, ты права, прости, — согласился Кабаев.

— Конечно, права! Ну, так что, когда я смогу увидеть свою дочь?

— Не знаю, может через неделю, — вновь начал юлить он.

Глава 28

— Какая неделя, Кабаев, ты о чём? Всё хватит, никакой недели. Я хочу видеть свою дочь сегодня же!

— Неделя, Наташа, дай мне хотя бы одну неделю! — Андрей подошёл ко мне и взял меня за руки. — Мне нужно проверить на причастность ко всему этому одного человека. Потому что если это он, то обнаруживать твою дочь нельзя. Иначе он будет играть на ней.

— Я не собираюсь её обнаруживать, я просто хочу её увидеть. И что это за человек?

— Не важно, — отмахнулся Кабаев.

— Что за тайны, Андрей, вообще-то речь идёт обо мне и о моей жизни, я имею право знать.

— Речь идет о Звере, — начал он.

— О каком звере?

— Зверский Аркадий Поликарпович! По кличке Зверь.

— А он здесь при чем? И кто это вообще такой?

— Это очень известный бизнесмен. У него по всей России огромное количество строительных кампаний. Вернее компания у него одна, здесь в Москве, а филиалы по все России. А в прошлом Зверский известный криминальный авторитет. В лихие девяностые славился разбоями, поджогами и прочими неправомерными действиями. Он многих подмял под себя. Дядя сказал, что около года назад, незадолго до того, как погиб твой дедушка, Зверский предлагал выкупить вашу фирму за приличные деньги. Но твой дед отказался. Это знает и твой Степаныч, кстати. Не веришь мне, спроси у него.

— Что связывает Стрельникова, Степаныча и моего деда? Только не говори, что они были не знакомы! — решила я под эту дудочку ещё одну тайну выяснить. А что? А вдруг?

— Они очень хорошие друзья. Вместе начинали бизнес, в те же лихие девяностые. Правда дядя служил тогда в милиции и помогал отбиваться от бандитов. Стрельников уже тогда был на хорошем счету. Больше я ничего не знаю, всё, что я тебе рассказал, так это со слов дяди, а он особо не распространялся. Хочешь подробностей, спроси у Степаныча. Думаю, он знает больше. Так что мне нужна неделя. Я сам с тобой свяжусь. А теперь иди, у меня много работы. — Он сел в своё кресло и открыл папку с бумагами, показывая тем самым, что наш разговор окончен.

— Неделя, Кабаев, и не днём больше. А иначе, я напишу заявление в полицию о том, что ты похитил мою дочь! И тебе даже твой Стрельников не поможет! — Андрей хотел было что-то возразить, но я вышла из кабинета, не дав ему ничего сказать.

— Ну, как сходила? — спросил Степаныч, едва я оказалась в машине.

— Он попросил ещё неделю, чтобы выяснить, не причастен ли ко всему этому Зверский.

Я понимала, что Степаныч в курсе про Зверя, поэтому старалась уловить его реакцию на мои слова до мельчайших подробностей. И я не ошиблась, едва Степаныч услышал про Зверского, тут же побледнел. А потом, ослабил галстук на шее. Ему словно не хватало воздуха.

— Что с тобой, Степаныч? Тебе плохо? — признаться, я испугалась за него.