Она подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы из белого муслина. Небо прояснялось. Выглядывало солнце. Девушка открыла все окна, впустив невероятно свежий, чистый и очень сладкий воздух. Она чувствовала запах садовых цветов и травы, влажной после недавнего дождя.

На дереве под окном запела птица. Джил высунулась и увидела малиновку. Та, словно почувствовав ее присутствие, запела громче. Джил снова улыбнулась.

Со времени смерти Хэла у нее никогда не было так легко на сердце. Чтобы сдать свою нью-йоркскую квартиру, Джил понадобился месяц. За это время она несколько раз посетила публичную библиотеку в поисках каких-нибудь сведений о собственном деде или о Кейт, но нашла только информацию о резиновом магнате Питере Галлахере, который умер в 1905 году, оставив жену Мэри и дочь Кэтрин Аделайн. Джил не знала точно, был ли он отцом ее Кейт. Однако жили они по весьма фешенебельному адресу — дом 12 на Вашингтон-сквер.

Правда, совпадали имена — ее деда и умершего Галлахера, но может, это ничего и не значило.

Пройдя на кухню, Джил нашла там записку от Аллена Генри Барроуза с приветствием ей и инструкциями, как кормить двух кошек — леди Элеонору и сэра Джона. И снова Джил улыбнулась.

Она услышала в гостиной шаги. Подумала, что это Люсинда, которой она сообщила о своем прибытии, девушка поспешила в комнату. И замерла, увидев там Алекса Престона.

Он улыбнулся:

— Дверь была распахнута. Звонка здесь нет, я постучал, но вы не услышали.

— Откуда вы узнали, что я здесь? — Она не сообщила ему, что летит в Лондон, они вообще не разговаривали после того звонка о пропавших файлах. Джил так и не примирилась со случившимся. Кроме того, она узнала, что такие сбои с напряжением крайне редки. Но с другой стороны, ей сказали, что это иногда случается.

— Я узнал от Люсинды. — Улыбка Алекса померкла — он почувствовал, что ему здесь не рады.

— Я не знала, что вы знакомы с Люсиндой.

— Пару недель назад она устроила мне экскурсию по Аксбридж-холлу.

Джил заметила, что под мышкой он держит завернутую в бумагу бутылку. Видимо, это было вино, предназначенное для нее.

Перехватив взгляд Джил, Алекс протянул ей бутылку.

— Шампанское. Маленький подарок на новоселье. Надеюсь, вы не против.

— Спасибо. — Она поставила бутылку на кофейный столик.

Зачем он пришел? Зачем принес эту бутылку? Предложение мира? Но они вроде уже заключили его? Хочет приударить за ней?

— А я не знала, что вы тоже сдвинуты на истории.

— Вообще-то нет.

— Тогда зачем вы ездили в Аксбридж-холл?

Он подошел ближе.

— Может, Кейт и меня зацепила. — Помолчал. — Вы все еще хотите ее найти?

— Да. — «Даже больше, чем прежде», — добавила она про себя.

— И все еще злитесь на меня за те письма?

— Нет, не злюсь.

— Я понял это по вашему голосу в то утро. И даже сейчас я вижу, что вы сомневаетесь во мне.

— Я не знаю, зачем вы пришли. Мы все же не друзья.

— А может, все же друзья?

Джил вспыхнула и отвернулась.

— Может, жизнь слишком коротка, чтобы играть в игры.

— Это верно. — Алекс сунул руки в карманы брюк. — Я приехал, чтобы сказать вам: добро пожаловать в Лондон — и, если хотите, помочь вам найти Кейт.

Джил осторожно кивнула. Тоненький голосок внутри убеждал: почему бы и нет? Почему не стать друзьями? Почему он не может помочь? Почему не принять эту помощь? Он умен, и у него большие возможности. Может, ей стоит его испытать?

— Вы так пристально смотрите на меня. У меня что, выросла еще одна голова?

Джил очнулась.

— Просто не могу вас разгадать.

— Да что тут разгадывать. Парень-трудяга из Бруклина, пересаженный в Лондон.

Джил улыбнулась:

— Точно. — Они оба понимали, что он скромничает, — Вы выглядите лучше, — заметил Алекс.

— Да. Мне пришлось тяжело, но я научилась с этим жить. Я пытаюсь не думать о Хэле так много, как раньше.

— Вы сильная женщина. По-моему, между нами есть что-то общее.

— Ну конечно, вы — богатый и преуспевающий, а я сижу на мели, ношу из-за своей профессии только растоптанные туфли и делаю покупки в магазинах подержанных вещей.

Он широко улыбнулся.

— Ну ладно, ладно. У нас есть кое-что общее. Как ваши дядя и тетя?

— Ничего. Спасибо. Маргарет держат на сердечных лекарствах, и я беспокоюсь за нее. А Уильям постоянно чувствует усталость и жалуется на нее, но он бросился в пучину нескольких новых проектов для компании и занял тем самым свой мозг.

— А Томас и Лорен?

— Томас работает как проклятый. Лорен по-прежнему скорбит.

— А вы?

— Мне бы хотелось, чтобы он был более честным с вами и Маризой. А еще — чтобы он смог прожить свою жизнь.

— Думаю, нам всем хотелось бы, чтобы Хэл был сейчас с нами. В конце концов я во всем бы разобралась. Да, конечно, я была наивна, но я не дура.

— Это точно, — согласился Алекс. — Я кое-что вам принес.

Она уже заметила мягкий черный «дипломат» на полу рядом с ее сумками. Алекс достал из него коричневый конверт и передал Джил.

— Откройте.

Джил подчинилась, сгорая от любопытства. Ее глаза расширились, когда она увидела название газеты — «Тайме», датированной 21 января 1909 года. «Пропала американская наследница», — прочла она. Это была копия газетной статьи.

Джил охватило возбуждение. Она быстро просмотрела следующий листок — копию другой статьи, на этот раз из «Трибюн». «С исчезновением наследницы Галлахеров дело нечисто», — снова прочитала она заголовок. Третья статья была из нью-йоркской «Уорлд» от 28 сентября 1909 года. Заголовок гласил: «Исчезновение Кейт Галлахер остается неразрешимой загадкой».

— Дело так и не было раскрыто, — заметил Алекс. — Но его сдали в архив осенью 1909 года, когда были проверены все возможные ниточки. Люсинда Бек права. Кейт Галлахер просто растворилась в воздухе.

— Где вы нашли эти статьи?

— Я люблю бродить по Интернету.

— Но зачем? К чему все эти хлопоты?

— Может, я хотел помочь вам… после того как подвел с письмами.

Он не улыбался, его взгляд был как будто очень искренним. Джил затаила дыхание.

Алекс снял напряжение, сказав:

— Садитесь и почитайте, а я поставлю воду и приготовлю чай.

Джил кивнула и, усевшись на диван, начала читать. Заявление о пропаже дочери написала ее мать Мэри Галлахер 2 января 1909 года. В статье говорилось, что Кейт — дочь покойного Питера Галлахера из Нью-Йорка. Значит, это тот самый Питер Галлахер, с Вашингтон-сквер.

Последний раз Кейт видели на вечере в честь дня рождения Энн Бенсонхерст. Это торжество состоялось в субботу, 17 октября, в Бенсонхерсте.

— Ее мать утверждала, что Кейт никогда не исчезла бы по своей воле, — сказал, входя в комнату, Алекс.

— Я тоже так думаю.

— Видимо, она родила ребенка или потеряла его и вернулась в Лондон, чтобы исчезнуть.

Джил еще не думала об этом.

— Вы правы. — И добавила после паузы: — Знаете, я считаю, что она моя прабабка. С каждым днем я верю в это все больше и больше.

— Почему?

— Я узнала, что мой дед, Питер Галлахер, умер в 1970 году в возрасте шестидесяти двух лет. Это значит, что родился он в 1908-м, в тот год, когда родила своего ребенка Кейт.

— Это интересно. А как вы узнали?

— Из письма моей мамы, которое она написала своей матери. — Джил оживленно улыбнулась. — Мой дед тоже родился в Йоркшире, может, даже в Йорке.

— Но у нас нет доказательств. И мы не знаем, остался ли ребенок Кейт в живых. Сама она — да, но сколько детей умирали совсем крошками.

— Я понимаю. Но что же, по-вашему, случилось?

— Представления не имею.

— А мне кажется, она убежала со своим возлюбленным.

— Чтобы счастливо жить с ним до конца своих дней? — Голубые глаза Алекса пытливо смотрели на Джил.

— Да.

— В жизни очень редко истории заканчиваются счастливо, как в сказке, — возразил Алекс.

— Верно. — Джил сразу же подумала о себе и Хэле, и Алекс понял это по выражению ее лица.

— Простите. Я пришел не для того, чтобы огорчить вас, я пришел всего лишь предложить свою помощь.

Джил колебалась, страшась посмотреть ему в глаза.

— Я хочу пережить все, что связано с Хэлом. Правда. Но мне очень трудно. Я просыпаюсь ночью, и моя первая мысль — как мне его не хватает. Но потом я вспоминаю все и больше не тоскую по нему. Совсем не тоскую. И это ужасно.

Выражение его лица смягчилось.

— Понимаю. Но у вас нет выбора, Джил. Вы должны отпустить его. Вы должны оставить все это.

Она пристально посмотрела на него. Алекс не знает. Он и представить себе не может, в каком она состоянии. И никто не узнает, пока его так не обманет тот, кого он любил.

— Что такое? — спросил Алекс.

— Я не все вам рассказала. Но есть кое-что, о чем я никому не рассказывала.

Джил замолчала, потому что в мозгу у нее зазвенели предостерегающие колокольчики, однако она уже не могла удержаться.

Алекс терпеливо ждал.

— Когда Хэл умирал, он сказал, что любит меня, но назвал меня Кейт.

Глаза Алекса слегка расширились.

— Может, вы ослышались.

— Нет. Не ослышалась. Он сказал: «Я люблю тебя, Кейт». И теперь я предполагаю, что он подумал, будто я — Кейт Галлахер!

Алекс молча смотрел на нее.

Глава 9

10 сентября 1906 года

«Дорогой Дневник, я познакомилась с необыкновенной женщиной. Ее зовут Кейт Галлахер. Я познакомилась с ней в Брайтоне. Она приехала в Англию вместе со своей матерью, надеясь найти себе титулованного мужа. Она сама так и сказала. И в этом вся Кейт. Она смелая и откровенная, иногда до безрассудства. Я никогда раньше не встречала таких, как она, ни мужчин, ни женщин.

Находиться рядом с Кейт — все равно что оказаться в центре смерча. Конечно, я никогда не видела смерча, только читала, но по-моему, он очень похож на Кейт. Она и минуты не может посидеть спокойно, так и сыплет разными идеями. Некоторые из них весьма нетрадиционны, если не сказать больше. Она надеется выйти замуж по любви! И ожидает, что я сделаю то же самое! Я пыталась сказать ей о долге перед семьей, но она даже не пыталась меня понять. Но, видимо, именно это меня и привлекает в Кейт. И она настолько мне нравится, что я хотела бы когда-нибудь стать такой же смелой, как она.

Я в первый раз в жизни вышла из себя. Я решила, что мама должна пригласить Кейт и ее мать пожить у нас в Бенсонхерсте на время сезона. Мама пришла в ужас. Она не любит Кейт, и я ее понимаю, мама боится, что Кейт дурно на меня повлияет. Я кричала и плакала несколько часов, пока папа не пожаловался, а он никогда этого не делает, и не сказал маме, чтобы она мне уступила. Я безумно счастлива. Это будет лучший сезон, какой может пожелать для себя леди. Рядом с Кейт скучать не придется.

Правда, дорогой Дневник, я несколько озабочена тем, что мамины подруги тоже не любят Кейт. Я несколько раз случайно слышала, что они называют ее отребьем. Я также опасаюсь, что поклонники Кейт ухаживают за ней не с самыми честными намерениями. Я не упоминала, что джентльмены слетаются к ней, как пчелы на мед? Она только улыбнется — и они бегут к ней. У нынешних поклонников Кейт репутация ужасная. Она — сама наследница, но это не оправдывает ее безрассудного поведения. Боюсь, что она выберет себе худшего из мужей — охотника за состоянием. И это разобьет сердце моей дорогой Кейт.

Я должна идти. Сегодня Кейт с матерью приезжают в Бенсонхерст, чтобы погостить у нас».

Прижимая к себе одной рукой небольшой пакет с продуктами, Джил пыталась другой рукой открыть дверь. Толкнув дверь бедром и войдя в дом, она услышала, как что-то упало на пол.

Встревоженная, Джил замерла. Сначала она подумала, что к ней кто-то забрался, но в следующую секунду из гостиной вылетела в холл одна из кошек. С темпераментными сиамцами Аллена Барроуза ей еще предстояло подружиться.

— Джил?

Девушка повернулась на голос Люсинды.

— Доброе утро, — сказала она, глядя на женщину, идущую по дорожке, выложенной камнем.

Люсинда широко улыбнулась.

— Вчера я приехала домой поздно и побоялась потревожить тебя. Но сегодня увидела, что ты уже вышла, и решила зайти поздороваться.

— Очень рада. Входи.

Люсинда прошла на кухню.

— Как тебе здесь нравится?

— Я просто в восторге, — ответила Джил. — Могла Кейт жить в подобном доме в 1906 году?

— Думаю, Кейт жила в гораздо более благоустроенном доме и, уж конечно, в более престижном районе, например, в Мэйфере. Не забывай, она гостила в Бенсонхерсте.

— Знаю. Но это было до того, как Кейт уехала в деревню, чтобы родить. Потом она вернулась в Лондон, была на дне рождения Энн. У меня только растворимый кофе, ничего?

— Ничего. Я пришла в такое возбуждение, когда ты переправила мне по факсу это письмо.