Результатом размышлений явилось решение пана Яноша всё же удовлетворить просьбу Элен. Он сам себе напомнил человека, который, сжавшись в комок, ожидает прыжка в ледяную воду. Но он хотел, чтобы разговор возобновила сама Элен. Если для неё всё это так важно, если желание её не простой каприз, то девушка сама должна заговорить с дядей об этом.

А Элен молчала. Она не видела в Яноше признаков вернувшегося спокойствия и доброжелательности. А как этого можно было ждать от него, когда он всё время мысленно метался от одного варианта к другому? А потом постоянно пребывал в напряжении, ожидая очередного вопроса воспитанницы. В конце концов, отсутствие инициативы с её стороны успокоило пана, и он начал уже подумывать, что всё успокоилось, что Элен передумала. Янош успел даже пожалеть об этом, ведь он уже представлял себе, как будет проходить обучение, что нужно приготовить, с чего начать. И всё же без этого было бы спокойнее. Он расслабился, стал опять мило разговаривать и, как-то за завтраком, даже шутил и улыбался, окончательно поверив в завершение всей этой истории. Именно в этот день Элен нарушила кажущееся равновесие. Она вновь пришла в кабинет дяди и вернулась к прежнему разговору.

Она была готова к долгому спору, продумала много раз ответы на возможные возражения. И, когда почти сразу получила положительный ответ, растерялась. Она не знала, что теперь говорить, как выразить волну эмоций, поднимавшуюся в ней, стояла и молчала. Только глаза блестели от радости.

— Я вижу, ты не ждала от меня такого быстрого согласия, но дослушай внимательно до конца всё, что я скажу. За то, что я согласился на эту авантюру, ты должна выполнить мои условия.

— Я сделаю всё, что ты потребуешь, дядя Янош! — почти шёпотом сказала Элен. Голос плохо слушался.

— Никогда ничего и никому не обещай вслепую, не зная, что от тебя потребуют! — фраза прозвучала резче, чем Янош рассчитывал. Он тоже волновался. Он осознавал, что сейчас решается многое.

— Да, дядя Янош, — Элен опустила глаза, но тут же подняла их вновь.

— Итак. Я не освобождаю тебя ни от одного занятия из тех, которые были у тебя до сих пор. Ты будешь в них усердна, иначе я прерву твоё обучение фехтованию.

— Да, дядя.

— Хорошо. Теперь конкретно. В школе ты должна будешь выглядеть юношей, мне не нужен скандал. Поэтому тебе придётся не просто надевать мужское платье, но и уметь его носить, и вести себя соответственно, двигаться по-другому, чтобы ни у кого не возникло и тени подозрения. В этом, я думаю, тебе поможет Гжесь. Он один будет знать, кто ты. Уходить и приходить вы будете только вместе. Когда ты начнёшь заниматься, я не желаю слышать никаких жалоб! Сама захотела. Первая же жалоба станет и последней: ты больше в школе не появишься. Нужно также подумать о твоих волосах. Наверное, нужен парик.

— Да. Только…

— Что?

— В парике на занятиях будет неудобно. Вдруг он упадёт? Может, лучше остричь волосы, а в парике ходить дома?

— Хм. Это, пожалуй, разумно. Да и вполне естественно: дамы носят парики, а стричь волосы коротко вовсе необязательно, сейчас многие молодые люди ходят с целой гривой. Хорошо, этот вопрос тоже решили. Остаётся последнее. В твоём возрасте девушки уже начинают появляться в свете. Я буду брать тебя на охоту, куда приглашают меня, на прогулки, частыми станут визиты. И отказа я от тебя не приму! Я не позволю тебе забыть, что ты — будущая прелестная женщина, во что бы ты сейчас ни играла. Ты должна очаровывать, а не пугать, притягивать, а не отталкивать. Это моё основное требование. Любое его нарушение — и ты лишаешься моего разрешения. Тебе всё понятно?

— Да, — Элен была серьёзна. — Дядя Янош, не волнуйся, я выполню всё, что ты от меня требуешь.

— Что ж, тогда начинай готовиться. С Гжесем я поговорю сам.

Выпорхнув из кабинета дяди, она чуть не столкнулась с паном Войтеком, направлявшимся туда. Ойкнув, поспешно присела в реверансе и полетела дальше.

— Как я понимаю, разрешение Элен получила? — спросил Войтек, войдя в кабинет.

— Да, получила.

— Ты, вроде, даже успокоился? — улыбнулся Войтек.

— Да. Решение принято, сомневаться поздно. Теперь осталось только сделать всё, чтобы, ни я, ни она не пожалели об этом.

— А условия? Что ты от неё потребовал?

Янош пересказал разговор с Элен.

— Ну, что ж, правильно ты поступил или нет, покажет время, — и, усмехнувшись, добавил: — Теперь тебе остаётся только надеяться, что Элен не узнает и о другой твоей школе. Вдруг она и там захочет учиться?

— Этого я не боюсь. Во-первых, она и эту-то школу вряд ли окончит. Ей кажется, что всё так красиво и просто, она не знает, с какими сложностями ей придётся столкнуться. Тем более что времени на отдых у неё будет очень мало. А, во-вторых, ты же знаешь, что по условию, там можно заниматься либо за деньги, либо стать лучшим в этой школе. При всём её стремлении, я не могу допустить и мысли о том, что Элен обойдёт в мастерстве многих, а тем более всех.

— Что ж, отвечу тебе так. Напрасно ты думаешь, что знаешь все возможности своей воспитанницы. Она не похожа ни на одну из известных нам с тобой девушек. Характер у неё вовсе не девичий, а то, что она в последнее время стала более спокойной, перестала быть резкой в общении, только подтверждает это. Она научилась контролировать себя. Согласись, это не просто для человека эмоционального и порывистого. Так что, не удивляйся, если вдруг окажется, что она способна на гораздо большее, чем ты думаешь.

— И всё же это нереально. Да и надоест ей к тому времени шпагой махать, найдёт себе очередное занятие.

— Дай то Бог. Может, ты и прав.

— Поживём — увидим, — закончил разговор Янош.

На следующий день началась подготовка. Главное состояло в том, чтобы сохранить втайне от большинства людей в доме новое занятие Элен. Иначе слух неизбежно бы покатился дальше, как волна к берегу, и дошёл бы до учеников школы. Это создало бы трудности всем: учителю, ученикам, самой Элен, даже пану Яношу. Как он говорил в разговоре с Элен — скандал ему был не нужен.

Самым лёгким, оказалось, одеть Элен, как юношу. Невысокая, но стройная и длинноногая, с ещё не сформировавшейся окончательно грудью она смотрелась в мужской одежде вполне естественно. Правда, юношей она выглядела младше, чем Гжесь, а в школе почти все были старше него. Но это не смущало Элен. Она решила, что всё можно объяснить родством с паном Яношем. Он — хозяин, и сам решает, когда разрешить начать заниматься своему племяннику. Именно троюродным племянником из России рассчитывал представить её дядя. Скрыть акцент, который всё равно оставался у прекрасно говорящей по-польски Элен, невозможно, значит, нужно было придумать ему объяснение.

Итак, одежда была готова, оружие по росту, по руке — подобрано, осталось лишь придумать способ незаметно уходить из дома. В этом на помощь пришёл пан Войтек. У него в городе был приятель, к которому Войтек частенько захаживал «поговорить о жизни». Приятель был философом. Жил он за счёт того, что к нему приходили ученики, с которыми он занимался дома. Среди них, правда очень редко, встречались и барышни. Они приходили в сопровождении спутников, которые ни на минуту их не покидали. Его дом имел два выхода на противоположные улицы. Вот этим и решено было воспользоваться.

И вот, в один прекрасный день, из ворот дома пана Яноша вышли юноша и девушка в сопровождении старого слуги и направились к дому философа. Видимо, это были очередные ученики. Занимались они несколько часов, вышли и вернулись домой, нигде не останавливаясь и никуда больше не заходя. На соседней улице события происходили в обратном порядке. Утром открывшаяся дверь выпустила двух молодых людей, которые прошли в известную в городе школу фехтования, а приблизительно через три часа вернулись обратно. Никому и в голову не пришло бы сопоставить эти события. А в доме у пана Яноша все уже знали, что панна Элена увлеклась философией (о том, что это такое, представление у людей было довольно смутное), и теперь на занятия её сопровождает Гжесь по пути в школу фехтования.

* * *

Так в школе пана Яноша появился ещё один ученик — пан Ален. Присоединился он ко всем после Рождества, так что рассчитывать хоть на какой-нибудь успех не мог, ведь даже те, кто никогда раньше не держали оружия в руках, уже кое-что умели. Алену предстояло здорово потрудиться, чтобы догнать других, достигнуть хотя бы уровня слабого ученика.

Впервые очутившись в большом зале с витражными окнами, который когда-то разглядывала со стороны сада, она испытала странное чувство. Помещение оказалось таким просторным, что на неё вдруг накатило какое-то щенячье желание прыгать от восторга. Ну, по крайней мере, с удовольствием пробежаться. Где-то внутри всё пело от ожидания чего-то замечательного. Но песня сразу прекратилась, когда их с Гжесем обступили находившиеся в зале юноши.

— О, Гжесь, ты сегодня не один?

— Кто это с тобой?

— А зачем ты привёл сюда этого мальчика? У него ещё нос не дорос до шпаги.

— Знакомьтесь, — буркнул Гжесь. Он был недоволен таким началом, но пытался не показать этого. — Пан Ален. Он племянник пана Яноша. Троюродный. Из России.

— О-о! Из России? А зачем вы приехали в Польшу? У вас что, негде стало жить? Так выгнали бы медведей из берлог — чем не жилище? Вы что молчите? Или, кроме своего русского, никаких языков больше не знаете?

— Знаю, — голос прозвучал неожиданно спокойно. Этого не ожидала и сама Элен. — Просто жду, когда, наконец, вы закончите говорить глупости.

— Ха! Вы слышали, господа? Эта мелюзга с нежным личиком учит нас, как разговаривать!

— Во-первых, я никого не учу, это вам показалось, а, во-вторых, почему вы считаете, что я обращаюсь ко всем? Пока что мои слова относились только к вам.

Кто-то хихикнул. Красивый светловолосый юноша, пытавшийся говорить от имени всех остальных, удивлённо замолчал. Потом, прищурившись, спросил:

— Так вы хотите сказать, что я — глухой, то есть урод?

— Разве? А, по-моему, послышаться может каждому. Например, мною слова «урод» сказано точно не было, так же как слова «глухой». Значит, вам опять послышалось?

— Хватит, — вступил в разговор Гжесь, — Вон, пан учитель идёт. Расходимся!

Все направились в разные стороны. Учитель оказался небольшого роста человеком с роскошными медного цвета усами. Вьющаяся волной шевелюра была выдающейся масти: совсем белые пряди волос выделялись на фоне только начавших седеть и ещё сохранивших каштановый цвет волос. Создавалось впечатление пегой раскраски. Походка была до странного медленной. Она удивила Элен больше, чем пегая грива. Ей казалось, что учитель фехтования должен быть стремительным, быстрым. А тут — вальяжные движения кота после блюдца сметаны. Даже глаза напоминали кошачьи — и по цвету и по выражению. Они были почти жёлтые и нагловато-спокойные. Учитель был французом и представлялся ученикам как месье Андрэ.

Учитель осмотрел присутствующих в зале, улыбнулся сам себе:

— Вижу, с месье Аленом вы уже познакомились. Ваши имена он запомнит постепенно. А теперь — начинаем занятие. Месье Ален сегодня работает со мной, остальные — пожалуйте на жеребьёвку.

Каждый из учеников подходил к корзинке, стоящей на небольшом столике у стены, вынимал деревянный жетон с номером и отходил в сторону. Каждый жетон имел двойника с таким же номером. Таким образом, вытащившие одинаковые жетоны составляли пару на это занятие. Первый урок прошёл для Элен довольно удачно. Шпага легла в руку удобно, сказались объяснения дяди Яноша и правильный подбор оружия. Простейшие движения тоже запомнились быстро. Месье Андрэ был доволен. Занятие Элен закончилось раньше, чем у остальных, поскольку учитель должен был уделять внимание всем. Элен присела на мягкую скамью у стены и стала наблюдать за поединками. Составленные пары были разными по уровню. Где-то подобрались сильные ребята, смотреть на их бой было интересно. В одной из таких пар был Юзеф — тот самый светловолосый красавец-задира. Он сражался отлично! Казалось, он не прикладывал усилий ни для того, чтобы уклониться от удара, ни для того, чтобы нанести ответный. Элен невольно залюбовалась. Но то, как Юзеф держал себя с противником, раздражало. Он всячески подчёркивал своё превосходство. Это взбесило бы кого угодно. Но учитель, к удивлению Элен, никаких замечаний ему не сделал. Ей показалось, что Юзеф — любимчик месье Андрэ, ведь другим парам он делал замечание за замечанием. Правда, было за что. Даже на взгляд Элен, которая ничего в этом пока не понимала, движения ребят были какими-то неуклюжими.

Когда занятие закончилось, никто, кроме Элен и Гжеся, уходить не торопился. А им нужно было вернуться домой к определённому времени. В первый раз это никому не бросилось в глаза. Но когда то же стало повторяться из раза в раз, начались смешки. В конце концов, даже спокойный Гжесь потерял терпение. И однажды разразился скандал. Всё началось перед очередным занятием. Элен и Гжесь пришли, как обычно, немного раньше. В зале было всего три человека. Сегодня почти одновременно с ними явился Юзеф.