— Я же знаю, что ты не собираешься хоронить себя в этой деревне навечно. Поэтому и решил запустить, так сказать, пробный шар. Очень осторожно.

— А тебе не кажется, что ты поторопился с этим?

— Конечно, конечно, еще ничего не решено… Но подобные вещи всегда отнимают много времени, и я считаю, что нам с тобой уже пора определяться.

— Определяться! — переспросила я.

— Милая Кэролайн, я хочу снять с твоих плеч тяжкое бремя.

— Как ты снял его с плеч Оливии?

— Я сделал для нее все, что мог.

— У Оливии было большое состояние.

Он хмыкнул.

— Не такое большое на самом деле. К тому же дела не пошли…

— Как это?

— Мы не вовремя сунулись с ее деньгами на рынок. И все такое… Тебе не нужно забивать себе этим голову, Кэролайн.

— Я не хочу, чтобы здесь кто-нибудь узнал о том, что ты делал запросы о продаже поместья. Начнется паника. Здесь живет много людей… у них фермы, работа… вся жизнь.

— Конечно, конечно… Я же говорю: делаю все очень осторожно. Можешь мне поверить. Просто хочется все подготовить заранее. Я поговорил с леди Кэри. Она в восторге. Убеждена в том, что это блестящая мысль. И при всем том она очень рада за Ливию и больше не беспокоится за нее.

— Неужели она когда-нибудь вообще беспокоилась о ней?

— Во всяком случае ей понравилась моя идея. Но она считает, что все нужно устроить тихо, без лишнего шума.

И еще говорит, что тебе нужно переехать в Лондон. Она обо всем позаботится. Свадьба пройдет в очень узком кругу. И знаешь, я с ней согласен.

— Похоже, вы вдвоем уже все решили.

— Мы оба думали о тебе, Кэролайн.

Про себя я решила: «Он потерял чувство меры, стал слишком уверенным в себе. Кажется, пришло время».

Джереми сказал, что свадьбу следует сыграть первого июля.

— К тому времени пройдет уже год, — добавил он. — Так что к нам никто не сможет придраться. Почему бы тебе не приехать в июне… скажем, в середине месяца? У нас будет много дел.

— А Ливия?

— Она пока останется с няней Ломан и мисс Белл. Все будет нормально.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласилась я.

На поезд он садился веселый, самодовольный…

Вернувшись домой, я села за письмо.

«Дорогой Джереми!

Как-то ты написал мне подобное же послание, в котором объяснил, почему мы не можем пожениться. И теперь я вижу свой долг, — извини, что не тяжкий, — в том, чтобы в свою очередь объяснить тебе, почему я не собираюсь (и никогда не собиралась) выходить за тебя замуж. Посуди сам, как я могу стать женой человека, который столь низкого мнения о моих умственных способностях, который всерьез полагал, что меня можно будет обмануть такой наивной лестью? Ты умеешь сильно любить, Джереми. Но только деньги. Поместье мое немалое, согласна. Оно принадлежит мне, я богата… возможно, даже богаче Оливии в те времена, когда ты еще не успел промотать большую часть ее состояния.

Ты нарушил данное мне обещание, как только узнал о том, что у меня тогда ничего не было за душой. Теперь же я, если можно так выразиться, плачу тебе той же монетой.

Теперь ты узнаешь, каково почувствовать себя отвергнутым и униженным.

Кэролайн Трессидор ».


Я тут же отправила письмо по адресу и со сладким замиранием сердца начала представлять себе, какое будет у него лицо, когда он его получит.


Прошло несколько дней. Джереми вновь приехал, что явилось для меня большим сюрпризом.

Он приехал рано вечером. Я уложила Ливию в постель, прочитала ей перед сном сказку и только вернулась к себе в комнату, как вдруг в дверь постучала одна из служанок.

— Мисс Трессидор! Мистер Брендон… — начала она.

Не дав ей договорить, он ворвался в комнату.

— Кэролайн! — вскричал он. Служанка закрыла дверь. Мне показалось, что она никуда не ушла и подслушивает.

— Так, — проговорила я. — Вот неожиданность. Ты не получал моего письма?

— Я не поверил своим глазам!

— Минутку, — проговорила я, подходя к двери и открывая ее. Служанка едва успела отскочить в сторону. — Ты мне больше не нужна, Джейн.

— Д-да, мисс Трессидор, — пролепетала та, вся покраснев, и тут же убежала.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

— Я не поверил своим глазам, — повторил он.

Я удивленно повела бровью.

— Мне казалось, что я выразилась в письме достаточно ясно.

—Ты хочешь сказать, что все это время притворялась? Играла со мной?

— Просто воплощала в жизнь один свой план.

— Но ты же давала понять…

— Нет, это ты давал понять. Это ты давал понять, что я полная идиотка и не вижу того, что было написано у тебя на лбу. Представляю, что ты обо мне думал! «Дура, какой еще свет не видел!» Но ты сам виноват, Джереми. Спектакль-то свой разыграл плохонько. Прежде у тебя гораздо лучше получалось. Прежде ты выглядел намного убедительнее. Конечно, тогда и ситуация была иная. Тогда тебе не требовалось ни в чем оправдываться.

— Ты… ты…

— Ну, договаривай, договаривай. Не бойся. Теперь тебе нечего терять. Ты все уже потерял. Но прежде, чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты знал: я тебя презираю.

— Ты… коварная ведьма!

Я рассмеялась.

— Сказано от сердца! Чем тебе ответить? Пожалуй, знаю. Ты охотник за богатыми придаными.

— Значит, это месть с твоей стороны… Ты мстишь мне за то, что я тогда отказался жениться на тебе.

— Пусть это будет тебе уроком. Когда выйдешь на охоту в следующий раз, постарайся получше замаскировать свои намерения. Тебе придется научиться осторожности. Между прочим не забывай о том, что еще совсем недавно у тебя умерла жена.

Джереми потрясенно смотрел на меня, словно не верил своим глазам и ушам. Еще так недавно он был настолько уверен в себе, что, казалось, помани пальчиком и я побегу за ним. Да, я преподнесла ему горький и тяжелый урок.

Мне было почти жаль его.

Несколько смягчив голос, я проговорила:

— Ну неужели ты действительно держал меня за последнюю дуру, Джереми? Неужели ты всерьез надеялся на то, что я продам поместье, доставшееся мне по наследству, для того, чтобы обеспечить тебя деньгами, которые нужны тебе для посещения игорных клубов и развлечений? Женщины, с которыми ты там встречаешься, наверное, считают тебя славным малым, верно?

— Что ты несешь?

— Мне известно больше, чем ты думаешь. Скажи, ты уже заменил кем-нибудь мисс Флору Карнеби, или она все еще является твоей королевой?

Он сначала сильно побледнел, но тут же залился краской.

— Ты что, шпионишь за мной?

— Ничего подобного. Просто небольшая утечка информации. Тайное всегда становится явным. Особенно забавно бывает, когда на свет божий выплывают именно такие факты. Оливия все знала. Этого я простить тебе не могу. Оливия была о тебе очень высокого мнения до тех пор, пока ты не сделал ее нищей, предаваясь вовсю своим слабостям: играя в карты и развлекая таких, как эта Флора Карнеби.

— Оливия…

— Да. Ты превратил в ад последние месяцы ее жизни. Ей было все известно. Она претерпела крушение всех иллюзий, поэтому-то и хотела, чтобы я забрала Ливию. Она просто боялась оставлять на тебя ребенка. Теперь тебе все ясно? Мне показалось, что пришла пора посмотреть правде в глаза.

— Ты просто хотела отомстить мне за то, что я тогда не женился на тебе.

— Верно! Но лишь отчасти. Я отомстила тебе не только за это. А теперь возвращайся к своим друзьям… а возможно, и кредиторам… и скажи им, что свадьба отменяется. Девушка с самого начала знала все об истинных намерениях своего предполагаемого жениха и поэтому ясно и четко дала ему от ворот поворот.

— Ты просто мегера.

— Кем лучше быть: мегерой или коварной ведьмой? Да, я мегера и упиваюсь твоим жалким состоянием. Представляю, с какой физиономией ты будешь сообщать своим дружкам и тетушке Имоджин, что никакой свадьбы не будет. То-то я посмеюсь! Я не сомневаюсь, что ты все сумеешь представить не так позорно, как это есть на самом деле. Ты, наверное, скажешь, что вовремя спохватился и понял, что неприлично жениться на родной сестре покойной жены. Но мне все равно, как ты будешь перед ними выкручиваться. Главное состоит в том, что этого поместья ты никогда не получишь.

— Не забывай о том, что у тебя моя дочь.

— Остается только сожалеть о том, что у бедняжки оказался такой папаша.

— Я заберу ее у тебя.

На мгновение мне стало страшно. Насколько серьезна эта угроза? Ведь он в конце концов действительно ее отец.

«Лучший способ защиты — нападение», — решила я, как и всегда в минуты страха.

— Если ты только попытаешься сделать это, я возбужу расследование твоих финансовых дел. Вскрою во всех подробностях суть твоих отношений с Флорой Карнеби и с другими. Я подниму такой громкий скандал, что ты не возрадуешься! Тебе никто не доверит дочь. Это будет конец всему, Джереми Брендон. Деньги, которые потребуются на осуществление моей угрозы, у меня есть. И я пущу их в ход, не сомневайся. Дай только повод.

Он весь побелел лицом. Заметив, как дрожь пробежала по его телу, я поняла, что мне удалось крепко напугать его.

— Я дам тебе один совет, хоть ты этого и не заслуживаешь, — продолжала я. Уезжай… и, не дай Бог, если я о тебе еще хоть раз услышу. Меня не интересует, сколько еще осталось денег, которые принадлежали Оливии. Вообще мне следовало бы спасти их, насколько это еще возможно, ибо ты можешь потерять все в одну минуту за игорным столом. Но кто знает, тебе может и повезти. Так или иначе, удастся ли тебе устоять на ногах или ты обанкротишься, меня это не волнует. Я прошу только об одном: чтобы ты уехал отсюда и больше никогда здесь не появлялся.

Он стоял на месте и продолжал смотреть на меня…Растерянный… Уничтоженный.

Впервые он предстал передо мной таким, лишенным своей обычной бравады и лоска. Я представила себе его первое появление на лондонской сцене.Младший сын своих родителей с почти пустым кошельком, но завидной внешностью, бесспорным обаянием и развитым честолюбием. Тогда он о многом грезил.

Теперь он унижен и выглядит побитой собакой. И это сделала я.

На мгновение мной овладело что-то вроде угрызения совести, но я тут же отогнала от себя это чувство.

Пришла минута моего триумфа, и я намерена была получить от нее все.

Он уехал.

Заночевал, должно быть, на постоялом дворе, а в Лондон вернулся наутро.

Слухи распространились по округе с быстротой молнии. И откуда только сплетники обо всем узнают? Сколько им удалось подсмотреть и подслушать, сколько они домыслили и о чем догадались сами?

На следующее утро я решила навестить одну из ферм, где возникла какая-то проблема с землей. Поль ждал меня на дороге. Вид у него был такой, словно он только что сумел стряхнуть с себя тяжкий груз.

— Значит, все? — воскликнул он.

— Откуда вы знаете?

— Да это всем известно. Гвенни только об этом и говорит.

— Наверное, ей рассказала какая-нибудь из ее служанок, которой в свою очередь проболталась одна из наших.

— Это неважно. Главное, что все закончилось.

— Надеюсь, вы не думали всерьез, что я могу…

— Ты заставила меня поверить.

— Значит, вы меня очень плохо знаете, раз допустили хоть на секунду мысль о том, что это может быть правдой.

— А на самом деле все это время…

— С самого начала я знала, что поступлю так, как поступила.

— Но мне ничего не сказала.

— Необходимо было вжиться в роль. И потом мне нравилось видеть, как вы ревнуете. Вы думали, что потеряли меня, и у вас был такой вид… Мне это было очень приятно.

—Кэролайн!

— Знаю, что с моей стсроны это нехорошо. У меня дурной характер. Я его сильно унизила… и получила от этого удовольствие.

— Он сам тебя в свое время унизил.

— И все же я насладилась своей местью…

— А теперь раскаиваешься?

— Бывают такие минуты, когда понимаешь, что совсем себя не знаешь. Я думала, что буду упиваться его страданиями… ведь то, что я делала, это все равно что поворачивать нож в ране… И когда пришло время я, не колеблясь, пошла на это. Воткнула свой нож, жестоко ранила его, унизила… Гораздо сильнее, чем он меня тогда. Он отвергнул меня почти изящно. Тонко и вежливо. А я поступила с ним как настоящая ведьма… мегера.

— Милая Кэролайн, он тебя спровоцировал. И потом не забывай, что ныне, как и раньше, ему были нужны только твои деньги.

Я проговорила с горечью:

— Он не первый мужчина, который пытается жениться на денежном мешке, пытается за счет жены решить свои проблемы. — Он опустил голову, а я продолжала: — Но кто мы такие, чтобы судить окружающих? Сейчас я чувствую внутреннее опустошение… печаль. Когда я строила свои жестокие планы, то они помогали мне жить, а теперь, когда все закончилось… я не чувствую удовлетворения.

— Представив на минуту, что ты можешь выйти за него замуж, я пришел в отчаяние, был готов сделать все, лишь бы не допустить этого. И тоже начал строить планы… дикие планы…