Кэролайн даже недоумевала: почему Марк, а не король Артур, которому тоже изменила жена, прекрасная Джиневра? В конце концов и в том и в другом случае всему виной женское вероломство.

Кэролайн, тряхнув головой, попыталась отогнать грустные мысли. Предки Норта наверняка были сумасшедшими, в своем безумии не слышали голоса разума. Она снова повернулась к портретам: почти все требовали реставрации, если не считать двух, самых поздних.

Кэролайн вытерла руки о юбку. Глаза ее воинственно блеснули. Пусть они вечно горят в аду, эти давно умершие мужчины Найтингейлов! Она сумела подхватить оба портрета, отнести в свою спальню и, не успев отдышаться, дернула за ленту сонетки. И только потом сплясала веселую джигу, посылая в воздух клубы пыли, осевшей на грязном платье. Норт изумленно смотрел на жену, измазанную с головы до ног так, что даже на щеках виднелись подозрительные пятна, а руки вообще посерели от пыли. Зато она улыбалась. Улыбалась ему.

— Пойдемте, милорд, — попросила она. — Идите сюда. У меня для вас сюрприз. — Только сейчас Норт сообразил, что остальные шестеро обитателей Маунт Хок, относящихся к прекрасной половине человечества, столпились за спиной Кэролайн. Все они выглядели взволнованными, окрыленными и, если Норт не ошибался, немного испуганными. Чего они боятся? Или кого? Немного в стороне стояли Полгрейн, Триджигл и Кум, с таким видом, словно готовы были немедленно потащить кое-кого на аутодафе. Норт немедленно представил себе, с какой радостью все трое поджигают сложенный для костра хворост.

— Ты выглядишь настоящей уличной оборванкой, — заметил он Кэролайн вслух. — Чем ты занималась все это время?

Кэролайн, расплывшись в широкой улыбке, безмолвно показала на стену. Норт поднял глаза и понял, что не сможет отвернуться. Горло сжало непонятной судорогой. Рядом с портретом прадеда висел еще один, на котором тоже был изображен его прадед, только на этот раз вместе со своей молодой невестой. Оба выглядели юными, веселыми и головокружительно счастливыми, особенно прадед, полный надежд на будущее и гордившийся прелестной женой.

Норт перевел глаза на третий портрет — изображение бабки, совсем еще девочки, написанный, вероятно, сразу же после свадьбы. Красавица, так и искрящаяся лукавым юмором. Казалось, она вот-вот разразится смехом. И светилась счастьем. Ни тени сомнения в прекрасных глазах, ни намека на то, что ожидает впереди! И Норту неожиданно мучительно захотелось увидеть мать, ее давно забытое лицо, попытаться вспомнить… Но ее портрета здесь не было, только отца, старого мрачного человека, с темными узкими глазами, горевшими гневом и горечью, и Норт быстро отвернулся.

— Где ты нашла это? — тихо спросил он.

— Я успела побывать во всех комнатах третьего этажа в восточном крыле. Там в кладовой не меньше двух дюжин женских портретов, причем самый ранний относится ко времени царствования Елизаветы. Большинство из них в ужасном состоянии, но, надеюсь, их можно отреставрировать.

Норт, не отвечая, жадно рассматривал лицо бабки.

— Мама, — пробормотал он, но тут же осекся. — Знаешь, моя мать умерла. Ты не нашла ее портрета?

— Мне ужасно жаль, но его там просто не было.

— Бабушка кажется такой прекрасной, словно сказочная королева.., и прабабка тоже.

— Верно. Странно, что все остальные дамы изображены дважды — в юности и в пожилом возрасте. Однако портреты бабки и прабабки, очевидно, написаны сразу же после свадьбы, и других нет.

— Это потому, что их изгнали, прежде чем они смогли состариться рядом с мужьями. Мою мать звали Сесилией. Хотел бы я знать, стала бы она улыбаться так же беззаботно и весело, если бы художник написал ее в таком же возрасте.

— Милорд!

— Что, Триджигл?

— Могу я поговорить с вами, милорд?

— Возможно, позже, Триджигл, — рассеянно пробормотал Норт, повернувшись к Кэролайн, нежно улыбнулся и стер с ее щеки грязное пятно.

— Милорд.

— Что тебе. Кум?

— Мы были бы крайне обязаны, если бы вы смогли уделить нам внимание.., э-э-э, с глазу на глаз.

— Не сейчас. Кум.

— Прекрасно, милорд. Вы вынуждаете нас высказаться перед всеми, не исключая даже Особ Женского Пола. Мы не желаем, чтобы здесь вешали эти портреты. По правде говоря, мы знали, что они хранятся в кладовой, но давно забыли об этом. И пытались объяснить ЕЙ, что ваш прадед велел снять все полотна и запретил отныне выставлять женские портреты в Маунт Хок. Они должны были оставаться там вечно. Только ОНА почему-то смогла открыть дверь, хотя мы не понимаем, каким образом. Триджигл клянется, что замок был заперт.

— Но откуда вы обо всем узнали. Кум?

— Ваш прадед написал об этом, милорд. Разве вы не читали дневники, которые Триджигл дал вам накануне того дня, когда вы поселили эту Особу Женского Пола в Маунт Хок?

К удивлению Норта, Кэролайн звонко рассмеялась.

— О, сдавайтесь, Кум. Оставьте это, Триджигл, времена давно изменились, прошлое осталось позади, а вместе с ним все беды и несчастья. Пора понять, что нужно вернуться к тому, что правильно и справедливо. Эти леди, как и мужчины, тоже принадлежат к роду Найтингейлов. Каждый человек, включая и милорда, должен знать свою матушку.

— Нам это не нравится, — упорно повторил Триджигл. — Женщины Найтингейлов были недостойными женами и матерями. И, к сожалению, оказались развратницами. И жили в этом доме только до тех пор, пока их мужья не осознали всю меру их вероломства. — Он на мгновение замолчал, грозно глядя на Кэролайн. — Мы не знаем ни одной жены Найтингейлов, оставшейся преданной и верной мужу. И мужчины этого рода несут бремя проклятия.., или благословения.., в зависимости от того, как на это посмотреть. Это их наследство.., их наследство, милорд.

— Думаю, тебе лучше замолчать, Триджигл, — тихо, но убийственно зловеще предупредил Норт.

— Но, милорд, нам известно, что она уже успела спутаться с доктором Тритом! — завопил Кум. — Все знают!

— Это правда, милорд, — подтвердил Триджигл голосом, мрачным, словно у викария на похоронах. — Таково бремя всех Найтингейлов.

— Кажется, — медленно протянул Норт, оглядывая поочередно каждого из слуг, — мне придется вывести вас во двор и пристрелить. Вас ничем не изменишь. Кэролайн, ты не одолжишь мне пистолет?

— Прости, Норт, но я отдала его Тимми, помнишь?

— Тогда раздобудь веревку подлиннее. Я попросту развешу на яблонях всех этих негодяев, и когда они сгниют, свалятся на землю, совсем, как яблоки.

Глава 29

— Но, милорд, — начал Триджигл, не вытирая крупных капель пота, катившихся по лицу, — это, я сказал бы, не совсем удачная шутка с вашей стороны.

— Я и не думал шутить.

— Но, милорд, — вмешался Кум, — о подобном и подумать страшно…

— Совершенно верно, — перебила миссис Мейхью, глядя ему в прямо в глаза, — совершенно верно. Так что лучше послушайте-ка меня. Его милость был более чем терпелив с вашей троицей, но всему приходит конец. А вам, мистер Задавала, — миссис Мэйхью угрожающе шагнула к Триджиглу и погрозила пальцем прямо у него под носом, — пора понять, что ее милость права. Маунт Хок больше не мужское святилище, и отныне все станет на свои места. Ну а теперь, сэр, почему бы вам, мистеру Куму и мистеру Полгрейну не отправиться на кухню и не выпить по стаканчику бренди? Это успокоит нервы и, возможно, прояснит мозги, а кроме того, спасет от его милости, который в самом деле выглядит так, словно готов перевешать вас всех разом, жалкие лгуны!

— Он вовсе так не выглядит, — запротестовал Полгрейн. — Просто кажется немного рассеянным, что вовсе не удивительно. Подумать только, целыми днями слышать вашу непрерывную трескотню!

— Он не причинит нам зла, — заверил Кум. — Подобные расправы.., это так грубо, нецивилизованно. Все мужчины Найтингейлов прекрасно воспитаны.

— Но милорд вполне может забыть об этом, если я захочу ему помочь, — объявила Кэролайн. — И позвольте сказать, мое терпение истощилось. Немедленно прекратите! Вам, джентльмены, придется привыкнуть, поскольку ваши выходки здесь никто терпеть не намерен. В Маунт Хок настал новый день. Женщины Найтингейлов вернулись и больше никуда не уйдут.

К полнейшему изумлению Кэролайн женщины разразились приветственными криками. Трое слуг, оплот мужской гордости Маунт Хок, застыли, словно прикованные к полу. Норт перевел взгляд с одной враждующей стороны на другую и поднял руку. Наступила тишина. В конце концов он здесь хозяин.

Норт искоса посмотрел на Кэролайн. Именно в этот момент она подняла глаза, в которых светилось столько неподдельного обожания, сколько он не видел за всю жизнь. Норт тут же забыл, что собирался сказать. Ему страстно захотелось поцеловать запачканный нос Кэролайн и сорвать с нее грязное платье. Он мечтал о ласках этих черных от пыли рук, о кольце ног, обхвативших его талию. Боже, чего бы он не дал за то, чтобы уложить ее сейчас на спину, вонзиться в эти тесные глубины, слышать крики наслаждения, видеть эту откинутую голову и разметавшиеся по плечам волосы. Норт хрипло кашлянул:

— Ее милость совершенно права. Прошлому нет возврата. Миссис Мейхью тоже сказала правду. И не смейте, обращаясь к леди Чилтон, называть ее “мисс” или даже “мадам”. Она для вас — “ваша милость”. Прошлое больше не отравит ни настоящего, ни будущего. Теперь в Маунт Хок будут царить разум и счастье, и родятся дети, много детей, а не один наследник. Прошу вас хорошенько понять это. Ну а теперь убирайтесь все трое на кухню и угоститесь бренди, как предлагала миссис Мейхью. Но знайте одно — отныне все изменилось, и жизнь станет такой, как была до прадеда.

Трое женоненавистников выбрались гуськом из огромного вестибюля, и Кэролайн неожиданно забеспокоилась: неужели болезнь Элис была не случайной и все это — дело их рук, как и чучело в окне? О нет, не может быть! Одно дело — глупая детская забава и совсем другое — отравленный суп. Такое просто немыслимо. Это просто глупые старики, никак не способные привыкнуть к переменам. Однако миссис Мейхью несвойственно злорадство, она не станет ни издеваться над ними, ни насмехаться и, уж конечно, поможет беднягам пережить трудные времена.

Миссис Мейхью, сделав реверанс, шепотом велела Хлое и Молли заняться своими делами, мисс Мэри Патрисия объявила:

— Элис неважно себя чувствует, мисс Кэролайн. Эвелин считает, что она должна отдохнуть. Я присмотрю за ней.

Она, благодарно улыбнувшись, кивнула Норту, но Кэролайн поняла, что муж ничего не заметил. Он снова разглядывал картины.

— Кэролайн, — выговорил он наконец, — как ты думаешь, почему портрет моей матери не был написан сразу после свадьбы? И, на секунду закрыв глаза, горько процедил:

— Нет, не отвечай, я сам знаю. Дед был еще жив, когда женился отец. Ей разрешили приехать в Маунт Хок лишь однажды, если верить проклятому дневнику. Дед выгнал мою мать. А родив меня, она, как и все жены Найтингейлов, изменила отцу, и тот вышвырнул ее из дома. Потому он и не уставал повторять мне снова и снова, что она шлюха и что следует ее забыть. Объяснял, что она умерла и заслуживает самой страшной смерти. Теперь я припоминаю, как они кричали друг на друга, и хотя был совсем еще маленьким, знаю, что ненавидел их в эти минуты. Потом мама исчезла, и меня привезли сюда, в это ужасное место, где все время было холодно и страшно, а я хотел видеть мать. Дед в конце концов отправился на тот свет, но это уже не имело значения, потому что отец стал таким же, как он, если не хуже.

— Мне так жаль, Норт.

Кэролайн обняла мужа и крепко прижалась к нему.

— Но теперь все будет по-другому, мы сами хозяева своей судьбы. Только мне ужасно жаль тебя.

— Почему ты и доктор Трит были вместе в дубовой роще? Кэролайн подняла на него спокойные прозрачные глаза и спросила:

— Та записка, которую какой-то идиот послал тебе.., ты ей веришь, Норт?

— Нет.

— Ты ведь не похож ни на отца, ни на деда, ни на прадеда. И я не одна из этих несчастных жен Найтингейлов.

— Знаю.

— Доктор Трит сказал, что хочет поговорить со мной наедине, и мы вместе уехали из Маунт Хок. Он много говорил о Hope Пелфорт, о том, каким верным другом она была после смерти тети Элинор, мучился оттого, что не понимал, как это все могло случиться. Но самое главное, доктор просил меня не считать его слишком легкомысленным и непостоянным. Он действительно горячо любил тетю и питал к Hope лишь дружеские чувства. Доктор был очень расстроен и огорчен, Норт, и я попыталась утешить его, заверить, что все понимаю, он поцеловал меня в щеку и сказал, как сильно жалеет о том, что я не стала его племянницей.

— Спасибо за то, что рассказала мне, Кэролайн.

— Я бы раньше это сделала, но только сразу же забыла обо всем, стоило тебе поцеловать меня. Ты обладаешь волшебной властью надо мной, Норт Найтингейл. Ах, как прекрасно было лежать с тобой там, в дубовой роще и смотреть, как солнечные зайчики играют в листве. Ничего чудеснее вовек не испытывала.