— Правда. И не тревожься насчет наших женоненавистников. У меня предчувствие, что они еще удивят нас, прекратив войну.

— Я бы не рассчитывала на это, Норт.

Триджигл и Полгрейн решили остаться. И с этих пор, казалось, притихли, раскаялись и смирились с переменами в Маунт Хок. Полгрейн даже проявил к миссис Мейхью нечто вроде вежливости, спросив ее мнение об абрикосовом соусе, который готовил к ужину. Триджигл, как ни странно, похвалил Молли, вычистившую серебро. И оба, если возникала необходимость, обращались к Кэролайн “миледи”. Но Кэролайн ни на грош не верила ни тому, ни другому.

Наступила середина ноября, погода стояла достаточно холодная, и во всем доме затопили камины. У Эвелин начались схватки двенадцатого ноября, в полдень, и к ужину она уже оказалась гордой матерью крошечного мальчика, названного Фредериком Нортом, в честь лорда Чилтона. Молодая мать вскрикнула от радости, когда к ней принесли сына, что вызвало улыбку даже на каменном лице Триджигла.., а может, просто гримасу?

— Теперь я буду тебя звать Большой Норт, чтобы отличить от Маленького, — объявила Кэролайн.

— Мне нравится. Я сам себе кажусь таким важным и значительным!

Кэролайн рассмеялась, ударила Норта по руке, но тут же потерла ушибленное место и через мгновение уже ласкала его плечи и грудь.

— Кэролайн, я только что получил письмо от Маркуса Уиндема, графа Чейза. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Так вот, он и Дачесс приезжают в гости через неделю. Они тебе понравятся.

— Прекрасно. Я велю все приготовить. Да, вот еще, мне кажется, что мисс Мэри Патрисия уже поправилась и немного расстроена.

— В чем дело?

— Она скучает. Ей необходимо чем-то заняться. Что если мы отошлем ее в Скриледжи Холл вместе с Эвелин и назначим их директрисами убежища для беременных незамужних женщин? Все, как хотела тетя Элинор?

— Для тех, кому некуда идти?

— Вот именно. Что ты об этом думаешь?

— Может, она станет учить детей, родившихся здесь? А Эвелин позаботится о том, чтобы у девушек было все необходимое или даже отыщет им работу после того, как появятся дети?

— Да. Я вчера говорила об этом с миссис Трибо, и она…

— Так ты уже распорядилась, а я думал, нуждаешься в совете старшего.

— Видишь ли, твое мнение для меня много значит, Норт. Перестань шутить, это очень важно.

— Что же сказала миссис Трибо?

— Была очень довольна. Сказала, что леди Элинор была настоящей леди, правда, немного эксцентричной, и теперь в доме не хватает смеха и веселья. И добавила, что маленькие дети согревают комнаты лучше десяти каминов. И хотя мистер Оуэн — милый мальчик, но всего лишь мальчик, а не мужчина, и миссис Трибо явно испытывает недостаток в обществе.

— Конечно, в людях, которые выражали бы ей признательность по поводу того, как прекрасно она ведет хозяйство, какие кругом чистота и порядок, как ярко сверкают тарелки на обеденном столе. Мы слишком равнодушны к ней!

— Хочешь сказать, что если я надеваю платье, которое особенно мне к лицу, ты не обращаешь на него внимания из-за собственного безразличия?

— Нет, мужчина никогда не остается безразличным к попыткам женщины привлечь его внимание. Поверь мне, если ты опустишь вырез платья хотя бы на дюйм, я сделаю стойку, словно лучшая из моих гончих.

Кэролайн, рассмеявшись, стиснула его изо всех сил. Норт поцеловал нежную ямку у основания шеи и спросил:

— Как насчет Элис?

Кэролайн нерешительно прикусила губу. Сама она вот уже неделю чувствовала себя неважно. Сначала она приписала расстройство желудка чему-нибудь вроде бульона из бычьих хвостов и побледнела от страха, но вскоре все прошло. И вот теперь волна тошноты снова накатила на нее.

— Кэролайн?!

— О, Элис? Не знаю, Норт. Я немного волнуюсь за нее, как, впрочем, и доктор Трит. Уж очень она худенькая и маленькая. Лучше пусть поживет здесь, пока не родится ребенок. Не стоит рисковать.

— Тогда мисс Мэри Патрисия и Эвелин тоже должны остаться, иначе Элис будет слишком одиноко. Почему бы тебе не поговорить с ними? Спроси, что она думают о твоих планах. Ведь ребенок Элис появится не раньше, чем через месяц, верно?

— Скорее всего. Прекрасная идея, Норт. И не забудь Оуэна. Он бывает здесь куда чаще, чем в Скриледжи Холл.

, — Думаешь, это не только из-за превосходных обедов Полгрейна?

Кэролайн улыбнулась:

— Нет, по-моему, он сражен Элис. Оуэн взрослеет на глазах и становится настоящим мужчиной.

Норт притянул ее к себе, лаская спину широкими ладонями.

— Когда ты собиралась сказать мне о ребенке, Кэролайн? — шепнул он, обдавая ее ухо теплым дыханием. Кэролайн подняла непонимающие глаза:

— Каком ребенке?

— Моем. Нашем.

— Матерь Божья!

— Вполне вероятный результат наших игр в постели, которыми мы оба совершено неумеренно увлеклись за последнее время.

— О Господи, ты уверен?

— Нет, конечно, не полностью уверен, дорогая, — рассмеялся Норт, — но ты плохо себя чувствовала, а вчера в три часа дня позеленела, как молодая трава. Когда у тебя в последний раз были месячные?

Кэролайн свернулась клубочком и спрятала голову у него под мышкой:

— Давно.

— Не можешь сказать поточнее? Кэролайн покачала головой.

— Так много всего произошло и так быстро, что я не обратила внимания. Наверное.., месяца полтора назад.

— Приблизительно. Значит, так и есть.

— У меня, правда, будет малыш?

— Скорее всего, да.

— Ты доволен, Норт?

— Как чувствует себя твой животик?

— Прекрасно.

Норт поднял ее и закружил по комнате в сумасшедшем вальсе. Триджигл, проходя по коридору, услышал их смех, нахмурился и постучал в хозяйскую спальню, чтобы предупредить о появлении Флеша Сэвори.

— Кэролайн, — спросил Норт, — но почему ты не попросила доктора Трита осмотреть себя, когда он был здесь?

Кэролайн пожала плечами, избегая его взгляда. Норт пристально вгляделся в жену и снова разразился смехом:

— Да ты стесняешься! Моя Кэролайн стесняется доктора! Кэролайн одарила его сияющей улыбкой:

— Ты второй раз назвал меня “своей Кэролайн”.

— Назвал. Все-таки как насчет доктора Трита?

— Не сейчас, Норт, пожалуйста. Я еще не готова. Ты единственный, кто.., кто.., словом, понимаешь.

— Он доктор, Кэролайн! И помог мисс Мэри Патрисии и Эвелин. Думаешь, он обращал внимание на то, что обе — прелестные молодые женщины?

— Нет, возможно, нет, но это неважно. Я немного подожду, Норт.

— Гром и молния, Кэролайн! Он достаточно стар, может быть твоим отцом. Не станешь же ты противиться, если Бесс Трит будет стоять рядом?

— Позволь мне немного привыкнуть к мысли о том, что теперь все изменится. Все это очень странно, Норт.

Она обхватила руками колени, вспоминая о том, как муж назвал ее “своей Кэролайн”. Нет, она в жизни не была счастливее! И чувствовала себя на седьмом небе до следующего дня.

Кум исчез. Он оставил Маунт Хок в тот же день, когда Норт его уволил. Кум принял значительную сумму, назначенную Нортом и врученную мистером Броганом, переехал в Гунбелл, в гостиницу миссис Фрили, и впал в черную меланхолию: молчал и ни с кем не разговаривал. Мало того, он ни одному человеку не признался, почему покинул службу после стольких лет. Потом он попросту исчез.

Миссис Фрили пришла в Маунт Хок, чтобы поговорить с Нортом с глазу на глаз. Норт сообщил Кэролайн только, что миссис Фрили не видела Кума вот уже два дня. Она вошла в его комнату и обнаружила, что он пропал. Нет, Кум не остался должен, наоборот, заплатил вперед за целый месяц. Норту пришлось отправиться в Гунбелл с миссис Фрили. По возвращении в Маунт Хок его встретила большая и заинтересованная аудитория. Горничные, Триджигл, Полгрейн, Тимми и все леди собрались в вестибюле, глядя на хозяина и явно ожидая худшего, но они и подозревать не могли той страшной вести, что их ожидает. Норт вздохнул, покачал головой и без обиняков сказал:

— Поверьте, мне очень трудно говорить это, но, видимо, именно Кум и был тем человеком, который убил всех этих женщин. Мне очень жаль, Кэролайн.

— Нет! — на удивление резко возразила миссис Мейхью. — Мистер Кум во многих отношениях был человеком странным, а иногда и просто злобным, но ни за что не поверю, будто он оказался убийцей. Иногда он даже нравился мне, не часто, заметьте, но могу припомнить два случая. И скольких женщин убили?

— Троих, за много лет, — сообщил Полгрейн. — И все заколоты ножом. Милорд, она права. Мистер Кум не был способен к насилию.

Он хотел добавить что-то еще, но поспешно закрыл рот, вспомнив про бульон из бычьих хвостов. Тогда и он тоже кое-что заподозрил. Но Норт еще не все объяснил:

— Как оказалось. Кум покинул гостиницу, ничего не взяв с собой. В номере оказались документы, кое-какая одежда и пара шлепанцев. И среди бумаг мы нашли письмо, адресованное Куму миссис Элизабет Голдолфин.., по крайней мере можно предположить, что оно написано именно ему.., любовное письмо женщины, убитой три года назад. А в одном из ящиков комода лежал нож, завернутый в сорочку. Лезвие покрыто засохшей кровью. Все жертвы были заколоты кинжалом.

Безжалостные слова продолжали звенеть в ушах Кэролайн, отдаваясь эхом; в глазах замелькали цветные круги, и она впервые в жизни потеряла сознание. Перед тем как погрузиться в черное небытие, она услыхала голос Норта: “Кэролайн!”

Глава 32

Маркус Уиндем, граф Чейз, сказал Норту:

— Не могу поверить, что позволил тебе вернуться в Корнуолл. И первое, что ты делаешь. — женишься и начинаешь смеяться и шутить, да так, словно рожден для этого. Куда девалась твоя мрачная меланхолия? Настоящее потрясение чувств, Норт! Поверить не могу!

Норт широко улыбнулся, обаятельно и чарующе, улыбкой, в которой не было и следа меланхолии.

— Что сказать тебе, Маркус? Я встретил Кэролайн, и, кажется, проклятая черная туча, всю жизнь висевшая надо мной, рассеялась, освободив из плена солнце. Стоит ей улыбнуться, и мне становится тепло и радостно.

— Странно, — заметил граф, глядя на жену. — Я знал Дачесс с самого детства и совсем не изменился. Она не сделала ни шага, чтобы улучшить мое настроение или характер. Возможно, мы оба с самого начала оказались слишком совершенными, а ты, Норт, всегда был угрюмым и скучным типом.

— Мой муж уверен, что обладает философским складом ума, — заметила Кэролайн графиня, в уголках губ которой играла легкая усмешка. — Иногда это приводит к довольно тяжелому недомоганию, по крайней мере для него.

— Не могли бы вы объяснить подробнее? — рассмеялась Кэролайн.

— Нет, пока нет, — покачала головой Дачесс. — Говорят, у вас здесь неприятности.

Она отставила чашку необыкновенно грациозным жестом, на мгновение возбудившим зависть Кэролайн.

Она искренне считала Дачесс самым прекрасным созданием в мире. Что же касается графа.., похоже, он и Норт старые приятели, чувствующие себя непринужденно в обществе друг друга, обменивающиеся шутками, остротами и колкостями, с тем фамильярным, грубоватым юмором, который так нравится джентльменам. Оба были высокого роста, атлетически сложены, уверенные в себе, но любящему взгляду Кэролайн Норт казался куда более великолепным образцом человеческой породы.

— Да, — кивнул Норт, — Кэролайн упала в обморок четыре дня назад, перепугала меня так, что я еле удержался на ногах. Я предупредил, что если еще раз вздумает выкинуть такое, просто придушу ее.

— И я с ним согласилась, — объявила Кэролайн. — Как унизительно быть такой противной плаксивой дурочкой!

— Почему вы потеряли сознание? — спросила Дачесс. Норт немного помедлил, словно не решаясь ответить, но в конце концов медленно выдавил;

— У нас немало трудностей, но важнее всего то, что у Кэролайн будет ребенок.

— Пресвятая матерь Божья! — воскликнула Дачесс, — как чудесно! Вы просто обязаны хотя бы раз потерять сознание во время беременности, Кэролайн. Поздравляю вас обоих! Маркус старается изо всех сил, чтобы снова привести меня в подобное состояние, если можно так выразиться. Нет-нет, Норт, не стоит чувствовать себя виноватым, и только из-за того, что упомянули при мне о ребенке. Видите ли, Кэролайн, у меня недавно был выкидыш, но я уже поправилась, А Маркус, как уже сказано, человек решительный и пойдет на все, чтобы добиться своего.

— Во всяком случае, прилагаю все усилия, — подтвердил Маркус, перебивая жену и рассеянно проводя рукой по ее волосам, — делаю, что могу, и только ради того, чтобы наградить ее ребенком.., за исключением того времени, когда мы путешествуем, конечно. Правда, Дачесс обожает большие экипажи, она положительно изнывает, особенно когда карету подбрасывает и качает на ухабах и уж тогда ни за что не хочет оставить меня в покое. После первого же дня путешествия я вынужден пересаживаться на коня, чтобы сохранить силы и твердость духа. Но удивительнее всего, я обнаружил, что почти не думаю о младенце, когда люблю ее, и она….