Наконец-то она может не беспокоиться за Марка. Отречение было подписано Наполеоном 6 апреля, правда, с тех пор произошла еще одна битва под Тулузой. Она молила Бога, чтобы Марка не оказалось там, чтобы он не погиб в этом последнем, никому не нужном побоище. До сих пор она не знала наверняка, был ли он там, а сведения от Спирса, которых она с нетерпением ожидала, все не приходили. Она должна получить письмо от него, непременно должна! Скоро ей обязательно станет известно, где находится Марк.

Подойдя к письменному столу, Дукесса выдвинула нижний ящичек и достала последнее письмо Спирса, датированное еще концом марта. Спирс писал, что не знает, где они в ближайшее время окажутся с Марком и куда она сможет им написать. Он обещал прислать еще одно письмо, как только будет возможно. В своем последнем послании он сообщил, что Марк находится в прежнем невменяемом состоянии и не намерен отступать от принятого решения. Заканчивая письмо, он говорил, что все теперь поломалось и покатилось в чертову дыру.

Что скрывается за этими словами? Она вздрогнула. Имеется в виду уход Марка из дома или это какие-то новые несчастья? Что, если Марк ранен? Она до сих пор не знает, был ли он под Тулузой. Что, если он убит? Но нет, такое невозможно, ведь она регулярно просматривает газетные сводки об убитых. То, что нет вестей от Спирса, даже хороший знак. Значит, все как обычно и сообщать не о чем. Сложив письмо, она убрала его на место.

Был вечер, мягкий прозрачный весенний вечер, один из тех, в которые так любят встречаться влюбленные, а она находилась одна в великолепной гостиной дома Уиндемов на Беркли-сквер. И вдруг ей пришло в голову составить план. Конечно, она не Веллингтон, но и в ее деле нужна какая-то стратегия. Однажды она разыщет Марка, и что тогда? Ясно уже, что лобовая атака не годится, он не поддастся на ее уговоры. Тут нужен какой-то тихий подводный штурм, необходимо тщательно продумать свое поведение, предусмотреть ответную реакцию Марка. Она поднялась, дернув за шнурок звонка, напевая недавно слышанную мелодию в ожидании Баджи.

— Баджи, у меня созрел план, — весело усмехнувшись, объявила она, как только он вошел. — Ты готов отправиться вместе со мной?

— Я уже три недели как готов, Дукесса, — сказал Баджи, возвращая ей такую же веселую усмешку. — Уверен, его проклятому сиятельству не устоять перед вашим планом. — Этот упрямец и не заметит, как я обойду его!

Глава 7

Париж

Май 1814 года


Он доказал свою стойкость и сумел остаться на высоте, поэтому пора бы уже и забыть об этом. Но что-то постоянно давило на него, оставаясь где-то на задворках памяти. Проклятие, он был чудовищно несправедлив к ней тогда, его нападки не могли не задеть ее. Хотя она нашла в себе силы скрыть боль. Кричать в лицо юной леди, что она фригидна, назвать ее… Он предпочитал не вспоминать всего, что выскочило у него тогда. Естественно, она ничем не ответила на это, разве благородная мисс станет возражать на крики и поношения какого-то безумца или распоясавшегося негодяя? Она лишь в ужасе смотрела на него своими прекрасными цвета небесной лазури глазами. Как он мог пасть так низко? Как мог полностью утратить контроль над своими эмоциями?

Теперь он ненавидел себя. Это все непомерная гордыня. Да, он на высоте, он вышел с честью из того положения, в которое был поставлен графом. Но ведь Дукесса ни в чем не виновата. Каким образом теперь все можно изменить?! Он не написал ей ни строчки, ни малейшего извинения. Боже, как бы он желал, чтобы она оказалась сейчас рядом и чтобы он мог… Что бы он сделал в этом случае? Он не знал, хотя надеялся, что ему удалось бы выдавить из себя извинение за все те яд и желчь, которые он вылил на нее.

Прервали его тягостные раздумья чьи-то шаги. Подняв глаза, он увидел своего друга Норта Найтингаля, майора Хилтона. Через минуту в дверях показался еще кто-то.

— А, лорд Брукс со своими неизменными адъютантами, беспросветными пьяницами. Они следуют за тобой по пятам, Норт, — заметил Марк.

— Адъютанты всегда должны быть рядом со своим начальством, — парировал Норт, мрачно улыбаясь и окидывая взором огромные апартаменты с тридцатифутовым потолком, обставленные шикарной белой с золотом мебелью.

Марк успел уже освоиться здесь, но Норт явно находился под впечатлением от всей этой сияющей роскоши. Это были комнаты герцога Нуайе, предоставленные теперь Веллингтону с его штабом. Ниже по улице располагался русский царь Александр в еще более роскошном дворце Талейрана; царь Александр, пользовавшийся огромным влиянием в Венском конгрессе, считался его гостем, но Талейран пытался манипулировать им в своих целях;

— И они не так уж плохи, Марк, — добавил он. — У них чудесно получаются куплеты про Талейрана, старую лису, умудрившуюся сохранить монархию и притащить на трон толстяка Луи. Это самое лучшее исполнение, какое я когда-либо слышал.

— В этом Луи ума не больше, чем в старом козле, зато им легко управлять.

— Да, и он так хорош собой, что помочь ему может только горностаевая мантия. Однако план Талейрана удался, и Луи уже на французском престоле. Талейран умеет плести сети, но я не хотел бы, пожалуй, быть таким же удачливым, как он. Говорят, имя его любовницам — легион. Марк казался скучающим.

— Иногда мне хочется, — начал он, бросив взгляд в сторону лорда Брукса и его осведомителей, — чтобы Талейран был англичанином. Кэстельри — блестящий дипломат, и люди ему доверяют, но мне досадно, что в нем важности больше, чем живости и сообразительности. Я видел сам, в каком он был замешательстве, когда пришлось лгать кому-то в лицо.

— Это похоже на провал, — сказал Норт, незаметно толкая Марка под ребро, — лорд Брукс собирается вступить в беседу.

— Господа офицеры, — начал лорд Брукс, глядя на них с неподдельным дружелюбием, что составляло основной принцип его системы убеждения.

Это был пожилой человек с задорным хохолком седых волос надо лбом, большим носом и мозгами, столь же незначительными, как и его рост, составлявший около пяти с половиной футов.

— ..Мы имеем на французском престоле Луи XVIII. По-моему, прекрасно, что после отречения Наполеона в стране удалось сохранить монархию. Вам так не кажется? Он отрекся от титула императора, но оставил его Франции.

Марк, посчитав это пределом глупости, промолчал и, чтобы успокоить нервы, начал пересчитывать в уме номера военных подразделений.

Норт ответил, небрежно пожимая плечами:

— Теперь он сделался суверенным правителем бесчисленных валунов и диких пляжей на Эльбе. Марк не удержался:

— Не стоит забывать, что у него осталось немало французских и польских телохранителей. К тому же он владеет кораблем, лорд Брукс, вспомните его бриг “Непостоянный”.

— Чтобы судить о таких событиях, нужно иметь более высокий образ мышления, — выпалил вдруг лорд Брукс так, словно хотел отхлестать их перчаткой по щекам. С этими словами он отошел к своим адъютантам.

— Что он хотел этим сказать? — удивился Норт.

— Бог его знает.

— Ладно, плевать на него, но в следующий раз мы должны быть более щепетильными в подобной ситуации. Нельзя оставлять оскорбление безнаказанным, Марк. Он горд как дьявол и ненавидит тех, перед кем ему приходится обнажать свою глупость. Тупиковая ситуация.

Они рассмеялись, но не слишком громко, дабы не дразнить Брукса.

— Какая смертельная скука, — сказал Марк.

— Да, ничего, кроме дипломатических танцев одного перед другим и различных туманных версий, которые рушатся с рассветом. Ненавижу эти игры. Ах, Марк, да улыбнись же этому старому ублюдку, лорду Бруксу!

— Нет-нет, — откликнулся Марк, — побольше таинственности! Я чувствую, он пришел сюда разведать, не знаем ли мы что-нибудь горяченькое, не отстают ли его источники информации. Я уже столько раз высказывался при нем о Талейране, Меттернихе, царе Александре, разоблачая мелкие секреты и подавая свежие неожиданные суждения. Хватит, к черту все это!

— Аминь, — отозвался Найтингаль. — Зачем нарываться на неприятности? Твоя шпага успела затупиться в ножнах за те несколько недель, что минули после битвы под Тулузой.

Хватит с тебя и той пули.

— Да, теперь моей шпагой занимается Спирс. Он раз по пятьдесят в день вынимает и снова вставляет ее в ножны, протирает какой-то дрянью от ржавчины и полирует. И без конца допекает меня своими нравоучениями и предостережениями.

— Почему бы и не прислушаться к нему? Зачем искать новых приключений?

— Бог мой, Норт, да лучше бы я погиб там, чем влачить бесцветное существование на грани между явью и сном, полуживым-полумертвым, щеголяя дурацкой раной. Наши потери там составили четыре с половиной тысячи благодаря безответственности министерства. Наполеон уже четыре дня как отрекся, а мы, не имея никаких известий, еще продолжали бессмысленную бойню.

Норт наблюдал за Марком, запиравшим крохотным золотым ключиком ящик письменного стола, в котором хранились письма. Ключик выглядел скорее драгоценной безделушкой, нежели полезным предметом. Через несколько минут друзья уже шли по берегу Сены.

Болтая всякий вздор, они дошли до пересечения с бульваром Сен-Жермен, где на одной из прилегавших к нему улочек располагался в роскошном просторном особняке XVIII столетия, в отеле “Матиньон”, их штаб.

Марк приветственно махнул рукой какому-то нижнему чину в русской форме:

— Наш батальон стоит на рю Фобур Сен-Жермен.

— Не беспокойся за него, эти русские и без того чувствуют себя как дома, — сказал Норт. — Прошлой ночью я по глупости оставил окно открытым и до утра слышал, как они распевают пьяными голосами на своем невообразимом языке. Не понимаю, как им удается после таких оргий выполнять ежедневные обязанности?

Марк недоуменно покачал головой.

— А кстати, как поживает прекрасная Лизетт?

— Очень неплохо, я нанял для нее уютную квартирку на рю де Варан. Ей удалось заставить меня раскошелиться. Норт рассмеялся.

— Я был уверен в таком исходе дела.

— Она умеет влезть в душу и чертовски обольстительна. Мне пришлись по вкусу ее живость, пустое щебетание, порхание по комнатам, веселье, смех, постоянный смех. Она никогда не молчит, как…

— Как кто?

— Как проклятая Дукесса, если уж так хочешь знать.

— Ты свалял дурака, Марк!

— Оставь это, Норт. На самом деле мне повезло. Разве ты не знаешь, что сейчас в моем кармане находится банковский чек на двести фунтов? Это ежеквартальный паек, который я получаю лишь за то, что в моих жилах течет графская кровь. Мистер У икс оказался пунктуален. Не понимаю, как ему удалось разыскать меня?!

— Мне же это удалось! Правда, это было нелегко, ты действительно успел неплохо спрятаться от всех. Марк, а ты случайно не горишь желанием вернуть деньги мистеру адвокату? Твоя гордость.., если быть последовательным…

— Какого черта? Конечно, нет. Добрая часть их уходит на содержание Лизетт. — Он улыбнулся, представив, как бы вытянулось лицо мистера Уикса, узнай он, что Марк тратит деньги на содержанку. Почему бы и нет? Тратил же этот старый ублюдок, граф Чейз VII, деньги на мать Дукессы. Почему он, Марк, должен от него отличаться?! Или все, что касается Дукессы, должно казаться чем-то исключительным, особенным?

Интересно все же, где теперь Дукесса? Вернулась в этот проклятый коттедж или живет со своими пятьюдесятью тысячами на широкую ногу, блистая в лондонском обществе? Несомненно, найдется немало воздыхателей по ее голубым глазам и огромному наследству. Интересно, был ли у нее все же покровитель, оплачивавший коттедж, услуги Баджи и прочее? К черту, почему он снова начал думать обо всем этом? Не все ли равно? Он не намерен встречаться ни с кем из Уиндемов до самой смерти. Гнев снова душил его.

Неплохо бы узнать, успели уже приехать американские Уиндемы, чтобы вступить в права наследства? Ах, нет, еще рано, они должны дождаться 16 июня. Тревор! Этот проклятый денди с именем хлыща. Марка буквально тошнило, когда он думал о нем. И вдруг до него дошло, что он сам помогает этому ублюдку стать графом Чейзом. Да, он хотел этого. Пусть замкнется этот порочный круг…

— Где ты витаешь, Марк? Или тебе уже больше нечего добавить про Дукессу?

— Есть, я сказал еще слишком мало о ней.

— Вот как? Однако на прошлой неделе мне все же удалось услышать нечто любопытное.

— Попробуй забыть об этом. Я уже забыл. Все кончено. Полагаю, у нее, как и у матери, уже есть свой покровитель. И я думал вовсе не о ней, а о Треворе, моем кузене. Боже, какое тошнотворное имя. Уверен, он строен как девушка, с нежной кожей и мягкими шелковистыми волосами. Наверняка он сюсюкает и носит слишком крупные запонки с камнями. Мускулов у него, полагаю, не больше, чем у Лизетт.

Рассмеявшись, Норт вдруг сильно толкнул Марка, чтобы тот очнулся.

— Мы находимся как раз возле квартиры твоей очаровательной Лизетт. Тебе необходимо разрядиться, Марк. Постарайся отвести Лизетт больше места в мыслях. Не повторяй моих ошибок. Я не хочу, чтобы ты стал таким же мрачным, как и я. Прими благосклонно все, что тебе сможет предложить Лизетт. Уверен, у нее есть для тебя вкусный ужин, не говоря уже обо всем остальном.