— Я уже заранее предупредил миссис Харлей, что ей придется взять на себя эту обязанность. Так распорядилась ее сиятельство, узнав, что вы вскоре прибываете. Она отлично умеет поставить работу в доме, распределить все обязанности.., она так внимательна, что я бы сказал, нет…

— Договаривай, Нетль, ведь это еще не все.

— Она так сдержанна, сэр, не допускает ни малейшей фамильярности, сразу умеет осадить того, кому это случайно взбредет в голову. Очень строга. Не желаете ли пройти пока в библиотеку и пропустить стаканчик портвейна, сэр?

Марк взял портвейн, но вместо библиотеки отправился в одну из спален на втором этаже. Это была большая комната с тяжелыми темными шторами на окнах. Старинная мебель была заботливо покрыта воском. Он бы не удивился, узнав, что это сделано по распоряжению его жены.

— Они выбрали удачное время, — сказал он вслух Спирсу, занимающемуся его вещами.

— Удачное время трудно определить, сэр. Оно выпадает неожиданно. Судя по моим постоянным, наблюдениям, только так всегда и бывает, сэр.

— Меня интересует, почему они именно сейчас решили отправиться в Чейз, да еще с мистером У иксом?

— Ах, милорд, я должен ознакомиться с письмом, которое мне передал Нетль. Письмом, врученным ему перед отъездом Дукессой с тем, чтобы он передал его мне, а я — вам.

— Прекрасно, Спирс. И где это письмо, которое, вместо того чтобы сразу попасть ко мне, должно было побывать в твоих руках?

— Оно здесь, милорд.

— Этот сложный маршрут вызывает у меня подозрения, — сказал Марк, вскрывая конверт. Прочитав, он выругался, а потом рассмеялся. — Отлично, оказывается, американские кузены уже примчались в Чейз по вине мистера Уикса, слепо исполнившего свои обязанности. Они примчались ровно к 16 июня и прямиком в Чейз. Мистер Уикс с Дукессой отправились объясняться с ними. Вечно она лезет в мои дела.

— Но она ваша жена, сэр. Это никакое не вмешательство, а естественная забота жены об интересах своего мужа.

Усмехнувшись, Марк начал стаскивать с себя одежду.

— Я бы желал принять ванну, Спирс.

— Будет исполнено, милорд.

— Не понимаю, для чего им понадобилось сразу лететь в Чейз? Ведь его они в любом случае не могли унаследовать. Неужели мистер Уикс не предупредил их в своем письме об этом?

— Это поистине удивительно, милорд.

— Им следовало бы для начала остановиться в Лондоне и зайти в контору мистера Уикса. Возможно, он бы поселил их на время в нашем доме в Сассексе, в Клэмптоне. Мне довелось однажды, еще вместе с Чарли и Марком, провести в этом чудесном месте несколько приятных недель.

— Теперь вся собственность принадлежит вам, сэр, включая и дом в Сассексе.

— Я знаю.

— Намерены вы остаться вечером дома, милорд?

— Тебе следовало бы знать, — сказал Марк, натягивая халат, — что я собираюсь вечером в Уайт-холл. Там состоится званый ужин.

— Я как раз пытался навести вас на эту мысль, сэр. Но оказывается, вы и сами не забыли об этом. Еще я хотел бы подсказать вашему сиятельству, что неплохо бы и нам отправиться в Чейз завтра утром.

— Вечно эти твои проклятые подсказки, Спирс! Я не собираюсь отправляться в Чейз. Мистер Уикс и сам справится с этой задачей. Правда, вряд ли присутствие Дукессы сможет оказать ему ценную поддержку. Но ей же так хотелось вмешаться! Можешь не затруднять себя ответом. В любом случае я встречусь с лордом Дрэкони завтра в министерстве военных дел.

— Можно ли мне пойти распорядиться насчет вашей ванны, милорд?

— Да, конечно. И не пытайся влиять на мои решения, Спирс. Я не собираюсь отправляться в Чейз из-за этого Тревора с женственной талией. Хотя, пожалуй, мне надо связаться с мистером Уиксом и сказать, чтобы он не давал окончательный отворот Тревору и его семейке. Пусть знают, что у них еще остается шанс унаследовать Чейз после меня… Да, мне непременно надо переговорить с мистером Уиксом.

— Но Дукесса ваша жена, сэр!

— О, она уже не питает никаких надежд и полностью осведомлена о моих намерениях. Если у нее и появятся дети, то они будут не моей крови и не смогут унаследовать титул.

Марк с удовольствием отметил негодующий взгляд Спирса и улыбнулся. Пусть позлится. Черт побери этого проклятого камердинера, сующего во все свой нос! Он продолжал счастливо улыбаться до тех пор, пока двое лакеев не внесли в комнату ванну и баки с водой.

Намыливая голову, он чувствовал излучаемое Спирсом неодобрение и строгий взгляд. Но это лишь забавляло его.

Заметив, что Спирс снова собирается раскрыть рот, Марк тут же предупредил его ледяным тоном:

— Нет, Спирс, я не поеду в Чейз. Мне нет никакого дела до Тревора, мистера Уикса и Дукессы. Я собираюсь развлечься здесь, в Лондоне.

— Милорд, осмелюсь заметить, не повредит ли тяга к наслаждениям вашим текущим делам? Вам предстоит подготовиться к Венскому конгрессу, который состоится этой осенью.

— О, все это не очень меня касается, Спирс. Я ведь не какой-нибудь проклятый дипломат. Пусть они там и лгут что хотят и придумывают. Лорд Кэстельри уже спрашивал, не хочу ли я включиться в эту работу, но я ответил, что у меня есть дела поважнее. Разумеется, я не так ему сказал и был с ним очень вежлив, но твердо дал понять, что намерен сам располагать собой как мне заблагорассудится, а в политику если и буду вмешиваться, то лишь когда пожелаю. Что же касается моих обязанностей, связанных с лордом Дрэкони в Лондоне, то намереваюсь взять у него завтра отвод, по крайней мере на время. Мне ведь нужно вступить в права владения и позаботиться о фамильной собственности. Эти вопросы требуют достаточных усилий. Думаю, лорд будет лишь рад положению моих дел, связанных с наследством, и не станет чинить препятствий.

— Я понял, милорд. Но вы сами изволили заметить, сколько усилий потребуется для управления вашей собственностью. Лишь чтобы войти в курс всех дел, вам потребуется не меньше десяти месяцев.

— О да, я знаю, Спирс. Но ради Бога, не ищи больше аргументов в пользу моей поездки в Чейз! Дукесса — это женщина, которую я хочу видеть меньше всех на свете.

— Но она графиня и ваша жена, милорд.

— Твои бесконечные упреки и споры просто невыносимы, Спирс. Убирайся и оставь меня одного! Забудь про Чейз.


Чейз-парк


Дукесса уставилась на Вильгельмину Уиндем не веря своим ушам:

— Простите, мэм?

— Я сказала, что в перьях этих рябчиков может оказаться полно паразитов.

Столь резкая манера шокировала Дукессу, но она тактично ответила:

— Я попрошу Баджи тщательно проверить их перед тем, как отнести на кухню.

Вильгельмина кивнула, обводя взглядом огромную Зеленую гостиную.

— Ах, эта комната совершенно такая, как муж описывал ее! Весь Чейз-парк хранится в моем воображении. И вот наконец я здесь. Вы, конечно, удивляетесь, почему мы сразу же отправились сюда, а не в Лондон. Но я так хорошо знала, где находится Чейз, и мне так не терпелось попасть сюда!

Дукесса вежливо заметила:

— Но, мэм, даже если бы мы с Марком не поженились, Чейз мог принадлежать лишь прямому наследнику титула.

— Да, я знаю. Вы что, принимаете нас за дураков?! Ведь это дом моего мужа, неужели вы не допускали, что мне захочется взглянуть на него?

— Ах, понимаю… Что ж, Чейз-парк достаточно интересное место, хотя бы с точки зрения истории, но, может быть, вам захочется посетить и Лондон, прежде чем отправиться в Америку?

— Ты, девчонка, я не нуждаюсь в советах!

Дукесса была вынуждена снова притвориться, что не слышит.

— Прошу прощения, мэм?

— Я сказала, что вы здесь хозяйка положения, и мы должны умолять вас позволить нам погостить здесь. Я так и поступлю. Не хочется покидать вас, Джозефина. Вы ведь так одиноки! Не хотите же вы сказать, что мы тут не к месту?

— Вы уже приехали, мэм, не спросив моего согласия. Что же касается наследства, то вам не на что рассчитывать.

— О, я полагаю, ты немало постаралась для этого, сука, — слегка сжевав конец, произнесла Вильгельмина.

На этот раз Дукесса уже не просила повторить, она лишь откинулась назад в кресле, принимая, насколько это было возможно, безразличный вид.

— Должно быть, очень приятно быть богатой, — как ни в чем не бывало продолжала Вильгельмина.

— Разумеется.

Улыбнувшись, Вильгельмина спросила:

— А что вы думаете о моих мальчиках?

Мальчиках? Тревору было двадцать четыре, столько же, сколько и Марку, а Джеймсу — двадцать.

— Они очаровательны, мэм. Урсула тоже очень приятный ребенок.

— Урсула — девчонка и ничего не стоит или стоит побольше вас, черт побери!

— Простите, мэм!

— Я говорю, что Урсуле повезло с рождением, мой сладкий ягненочек. Я верю, что она сможет сделать блестящую партию, выйдя замуж.

У Дукессы уже не на шутку разыгралась мигрень, и она лишь едва заметно кивнула, поняв, что Вильгельмина намерена покинуть ее. Затем, через дверь, в которую удалилась Вильгельмина, она выскользнула в сад, такой прекрасный в самом разгаре лета, с роскошно цветущими розами, нежными гиацинтами, пышными шапками гортензий и очаровательными кроткими маргаритками. Гроздья сирени источали столь приторный аромат, что заставляли забывать обо всем, навевая волшебные грезы. Дукесса подошла к старому дубу, столь кряжистому и развесистому, что под ним, казалось, собирались все ведьмы и духи в канун ночи 31 октября. Она уселась на его нижнюю ветку, прислонилась к толстому стволу и закрыла глаза. Хотелось побыть одной, однако мешали мысли о Вильгельмине. Казалось, что она провела с ней уже не один день, а целых десять. Хотя на самом деле и дня не было — лишь утро и вечер.

Мистер Уикс не мог сопротивляться атакам Вильгельмины и явно находился на пути к отступлению.

Но удивляло другое. По прибытии в Чейз Вильгельмина приняла их как своих гостей. Тетушка Гвент стояла позади и выглядела довольно сконфуженной. Было заметно, что она стушевалась перед властной гостьей.

Дукессу неприятно поразила эта встреча. Тревор тоже обманул ее ожидания. Она рассчитывала найти в нем грациозное, женственное существо с нежными белокурыми волосами; должен же он был по крайней мере шепелявить и носить бабочки до ушей! Марк будет разочарован.

Интересно, приехал ли он уже в Лондон?..

Спустя десять минут ее отыскали в саду Близнецы вместе с Урсулой. Ее головная боль к этому моменту из резкой успела превратиться в ноющую. Антония тут же объяснила:

— Я решила выйти замуж за Тревора, Дукесса. Он мне очень понравился.

— Тревора жаль. Несчастный! Он не может жениться на тебе, Антония, ведь тебе лишь пятнадцать, а он уже почти старый, — прервала ее Урсула.

Девушке было четырнадцать лет. Она была белокурая, как мама, с нежными мелкими чертами лица и обещала стать красавицей через пару лет.

— Старый! Тревор еще очень молод. — Щеки Антонии вспыхнули при таком высказывании о ее новом идоле.

— А почему он несчастен? — откусывая крупный кусок яблока, спросила Фанни. Раздался звук жевания.

"Она похудела, несмотря на то что продолжала все время жевать”, — отметила Дукесса. Лицо Фанни как-то вытянулось в последние месяцы. Они с Антонией еще росли. Дукесса вдруг почувствовала себя старой.

— Потому что его жена умерла, — ответила ей Урсула.

— Разве он был женат? — спросила Дукесса в изумлении.

— Да, его жену звали Хелен, она была очень хорошенькая, но у нее было слабое здоровье. Она умерла вследствие выкидыша, случившегося после падения с лошади. Они прожили всего полтора года вместе. Поэтому Тревор и отправился в Нью-Йорк.

Получив письмо от мистера Уикса, мать вызвала его, хотя наш Джеймс и был против. Он считал, что ему больше подходит роль старшего в семье после смерти отца, и хотел сам заботиться о нас. Он не разговаривает с Тревором уже целую неделю, но тот почти не обращает на это внимания, ему нет никакого дела до Джеймса. У него такой характер: находясь с нами, он постоянно витает где-то. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, — ответила Дукесса, — я понимаю.

"Боже, — подумала она, — ведь я совершенно ничего не знаю о всех них: что им нравится, на что они надеются, какие у них секреты”.

— К тому времени, когда мне будет восемнадцать, — сказала Антония с самоуверенностью девочки, считающей себя завидной богатой невестой, способной распоряжаться другими всю свою жизнь, — Тревор сможет забыть о своих несчастьях. Он женится на мне, и я не умру, ожидая ребенка, потому что очень крепкая, сильная и отлично езжу верхом. Тетушка Гвент говорит, что я вынослива, как горностай.

Фанни окончательно расправилась со своим яблоком и , швырнула огрызок в пруд. Несколько диких уток испуганно вспорхнули в воздух.

— Возможно, я возьму себе Джеймса, — сказала Фанни. — Пусть он немного подрастет. Мальчишек можно сравнить с желторотыми птенцами или вином, которое нуждается в выдержке. Кажется, так папа всегда говорил о Чарли и Марке? Да, он говорил, что они пока лишь уксус, который еще должен стать марочным вином.