— Ты слишком бледная и худая, Дукесса! Пожалуйста, поешь овсянку, я приготовил ее по особому рецепту.

Она позволила ему усадить себя и с отвращением взглянула на овсяную кашу.

— Я ненавижу овсянку, Баджи! И я вовсе не худа. Виновато это наивное детское платье, в нем я кажусь тебе несчастной девочкой.

Он нахмурился.

— Как я мог забыть! Ты ненавидела ее еще в детстве. Отлично. Ешь тогда горячие сладкие лепешки. Поверь мне, ты выглядишь прекрасно и в этом девичьем наряде. Желаешь немного почек?

— Нет, спасибо. Неужели миссис Гузбери допустила тебя на кухню?

— Я надеюсь, что его сиятельство попросит миссис Гузбери взять отпуск с сегодняшнего утра. В доме есть еще два повара, они будут готовить по моим рецептам. Я вовсе не горю желанием делать все сам. Я сказал его сиятельству, что прежде всего я твой камердинер и лишь потом повар. У твоего мужа сразу появилось обычное упрямое выражение лица, а я намекнул, что он должен сдерживать свой характер. Ты такая нежная.., его сиятельство должен мягче обращаться с тобой!..

— Лепешки великолепны, Баджи. Но разве ты не знаешь, что его сиятельство всегда делает лишь то, что ему нравится. Вряд ли его можно изменить.

— Разумеется. Теперь, когда ты уже откусила, получше прожуй кусок лепешки. Если его сиятельство зайдет слишком далеко, мы со Спирсом сделаем все, чтобы повлиять на него. Ладно. Теперь расскажи мне, что между вами случилось.

— Знаешь, пожалуй, я не смогу, Баджи. Все это касается лишь нас двоих, меня и его сиятельства.

— Он не сделал тебе ничего плохого? Скажи хоть это.

— Нет, скорее, наоборот.

— Ах, это звучит очень странно! Возможно ли это? Гм.., я должен подумать о твоих словах. Мой Бог, да ты, кажется, покраснела. Ты, Дукесса, умевшая окатить таким холодным взглядом, что бородавки соскакивали с лица?

— Баджи, это правда. Ты всегда был мне ближе отца, но сейчас ты приводишь меня в смущение. И я вовсе не холодна.

— Да, теперь я вижу, что поставил тебя в несколько неудобное положение. Я скажу Спирсу, чтобы он не слишком беспокоился. Но скажи, Дукесса, не позволил ли себе Марк что-либо недостойное джентльмена?

— Понятия не имею, — сказала она, и в глазах ее вдруг заиграл неподдельный интерес. Она задумалась над тем, что это такое может быть — недостойное джентльмена? Возможно, и она вела себя не так, как положено леди. Она действовала распущенно, как куртизанка. Неужели ею она и была по своему складу? Как ей определить это и как следует вести себя в дальнейшем? Она посматривала на Баджи, зная, что никогда не сможет спросить его об этом. Так же, как и тетушку Гвент. Возможно, леди не имеет права погружаться в пучину наслаждения? Даже со своим мужем? Возможно, Марк должен был целовать ее лишь в губы, а не… Вероятно, ему следовало быстро и спокойно исполнить свои супружеские обязанности и безмятежно заснуть рядом с ней? Слишком много вопросов.

— Дукесса, милая, очнись, нам с тобой надо обсудить меню на всю неделю. Мне не терпится приготовить несколько французских блюд. Что скажешь о филе форели в горшочке с соусом из каперсов? — прервал ее мысли Баджи.

— Ах да… Форель с каперсами.

— И я бы не хотел забыть о брюссельской капусте.

— Ах нет, она не идет ни в какое сравнение с картофелем. Он усмехнулся.

— А к нему немного свежей спаржи с соусом Бернэ? Она кивнула. Похлопав ее по плечу, Баджи направился на кухню.

— Ты не должна позволять таких вольностей своему слуге, Дукесса, — сказала, входя, тетушка Гвент.

— Ты слышала все или лишь конец нашей беседы?

— Мы слышали достаточно, смею заметить, — вставила Вильгельмина, смотрящая на нее, как полководец перед сражением. Дукесса проигнорировала последнее замечание.

— Какой прекрасный сегодня день, вам не кажется? Я думаю отправиться на прогулку. Как вы думаете, что мне лучше надеть, тетя Вильгельмина, летний чепчик или маленькую круглую соломенную шляпку с белыми лентами, завязывающимися у подбородка?

Вильгельмина, нахмурившись, прикусила нижнюю губу. Эта девчонка решила насмехаться над ней!

— Или имеет смысл надеть костюм для верховой езды? К нему полагается чудесная черная касторовая шляпа со страусовым пером! Так что же вы скажете?

— Я надеюсь, что ты свалишься с лошади, шлюха.

— Что? Простите, мэм?

— Я сказала, что вам надо быть осторожнее, чтобы не свалиться в какую-нибудь канаву.

— Все верно. Именно так я и расслышала. Какая трогательная забота с вашей стороны. Не ожидала, я просто в замешательстве. Мы, конечно, родственники.., но не слишком ли вы печетесь обо мне?

— Вы еще не отправились на прогулку?

Дукесса презрительно улыбалась, слегка наклонив голову.

— Я говорю, почему вы не спешите насладиться этим очаровательным днем?

— Да, да, я поняла. Такая восхитительная забота со стороны родственников, о которых я даже и не слышала до тех пор, пока мистер Уикс не объявил им о завещании.

— Мы желали бы никогда не слышать о вас, но Гвент писала нам обо всем год за годом. И мне, и всем остальным абсолютно ясно, что вы женили на себе его сиятельство из-за денег и титула.

— Всем? Не могли бы вы выразиться поконкретнее, мэм?! Вильгельмина выразительно пожала плечами.

— Мой сын Тревор тоже считает так, а его голова неплохо соображает.

— Тревор сказал это? — Она сделала паузу и продолжила вновь, как можно спокойнее:

— Но это вовсе не правда. Я бы унаследовала пятьдесят тысяч фунтов. Это Марку грозила нищета, если бы он не женился на мне.

— Пятьдесят тысяч фунтов! Оставить какому-то бастарду за здорово живешь.

— Я вовсе не бастард. Мой отец женился на моей матери и признал меня дочерью, попрошу вас не забывать об этом. Становится скучно, когда постоянно забывают совершенно очевидные вещи.

— Граф не будет любить вас. Он женился лишь по необходимости и скоро заведет легион любовниц.

— Полагаю, это вряд ли может задеть вас. В конце концов, раз вы настолько щепетильны, то можете отправляться назад, к себе в Балтимор. Уверена, мне не придется вспоминать ваши речи!

Дукесса вышла, не дав Вильгельмине Уиндем возможности что-то возразить.

По дороге она встретила Баджи и решила сделать пару добавлений к меню:

— Ты помнишь ройтгемптонские круглые булочки, Баджи? Как-то ты уже готовил их. Пожалуйста, постарайся еще раз, это было очень вкусно. И еще, может быть, немного вяленой трески с пастернаком?

— Извини, Дукесса, но у меня пока нет свежей трески, которую я мог бы приготовить должным образом. Сегодня это не получится. Возможно, в среду. Я должен послать кого-нибудь из прислуги в Стоктон на рыбный рынок. Скажи лучше, как твоим родственникам понравится, например, тушеный заяц?

— Ах, это будет чудесно! Подай его на блюде в красном желе и с бобами.

Еще несколько минут они обсуждали меню, после чего она отправилась переодеться в костюм для верховой езды — черную амазонку с эполетами и очень туго затянутой талией, к которой полагались высокие черные ботинки на шнурках и черная касторовая шляпа с кокетливым страусовым пером. Облачившись во все это, она пошла на конюшню за своей светло-гнедой Бирди. Кузен Тревор находился уже там, седлая строптивого Клэнси.

— Прокатимся вместе, Дукесса. Я еду в Ривз по поручению матушки.

— Но ведь это целых два часа езды, Тревор.

— Да, я знаю. Сэмпсон уже объяснил мне лучший маршрут. Едем, Дукесса!

— Одну минуточку, друзья мои. — Это был голос Марка, направлявшегося к ним с хлыстом в руке. — У меня тоже появилось желание проехаться в Ривз. Это такое приятное место! К тому же ты впервые едешь туда и наверняка можешь сбиться с дороги, Тревор. Я вовсе не хочу, чтобы Дукесса потерялась вместе с тобой.

Тревор приподнял свои брови на добрых полдюйма.

— Несмотря на разумные доводы, Марк, полагаю, это будет чистым наказанием для нас. Мне кажется, ты станешь третьим лишним. Разве не видишь, что мой Клэнси сходит с ума по Бирди? Мы с Дукессой не намерены отставать от них.

Марк проигнорировал слова Тревора, и втроем они двинулись по дороге через парк к въездной аллее из гигантских дубовых и липовых деревьев, переживших не одно поколение владельцев Чейза. Миновав ее, они выехали на проселочную дорогу, ведущую в направлении юго-запада. Все это время путешественники пребывали в молчании, весьма нарочитом и ощутимом. Но разумеется, Дукесса чувствовала себя гораздо лучше своих спутников. Она с наслаждением вдыхала свежий летний воздух, напоенный ароматами трав, не обращая внимания на дурное настроение Марка. Дукесса усмехнулась, заметив, как он пытается вклинить между Бирди и Клэнси своего жеребца. Оказывается, он ревнив! Удивительно, как долго ему удается сдерживать себя!

Но надолго его не хватило.

— Мне не нравится, Дукесса, что ты, не спросив моего разрешения, отправляешься куда вздумается со всякими странными личностями.

Глава 15

Она повернулась в седле.

— Странными? Ты находишь Тревора странным, Марк? Что же в нем такого особенного? Может быть, его колониальное происхождение? Или у тебя по-прежнему претензии к его имени?

— Не притворяйтесь, мадам, вы отлично понимаете, что я имел в виду. И оставьте, пожалуйста, манеру вечно пикироваться со мной словами в присутствии этого ублюдка! Представляю, какое он сейчас испытывает удовольствие.

— Оказывается, я не только странный, но еще и ублюдок. Ваши слова так и отдают гостеприимством, кузен.

Осознав нелепость своего поведения, Марк прикусил язык. Остаток пути он молчал.

В Ричмонде они решили остановиться и пропустить по стаканчику сидра в “Черном Быке”. Теперь им уже оставалось не больше четырех миль до Ривза.

Взяв Дукессу за талию, Марк снял ее с лошади.

— Если ты желаешь быть со мной, как подобает жене, — сказал он ей, — можешь тоже войти в трактир, если же тебе больше нравится играть роль дамы Тревора, то оставайся флиртовать с ним во дворе перед конюшней. Там вам будет удобнее, чем на глазах у мужа и посторонних. Все подумают, что ты из-за щепетильности не желаешь посетить это заведение, а он охраняет тебя.

— Какой осмотрительный муж, — заметил Тревор, усмехаясь. — Нет, Марк, оставь свои уколы при себе. Я слишком измучен жаждой, чтобы оставаться здесь. — С этими словами он повернулся к Дукессе. — Неужели он всегда так обеспокоен мнением окружающих?

— Вовсе нет, — ответила она. — Пожалуй, я наблюдаю это впервые, и мне нравится, что он стремится придерживаться правил хорошего тона. Возможно, вскоре он даже приобретет сходство с благородным героем какого-нибудь романа. Разве это не прекрасно? Как тебе кажется, Марк?

Свое мнение Марк решил держать при себе. Не обращая внимания на Дукессу с Тревором, он двинулся в трактир.

К удивлению Дукессы, посетителей внутри не оказалось. Марк заказал две кружки пива и стакан лимонада для Дукессы. Мужчины погрузились в обсуждение войны между Англией и Америкой, держась друг с другом весьма дружелюбно. Это не был амбициозный спор двух оппозиционеров, кузены со знанием дела обсуждали вопросы стратегии и тактики, отмечали просчеты, допущенные с обеих сторон. Дукесса с удовольствием прислушивалась к их спокойной размеренной беседе, ее волновал чуть хриплый и уверенный голос Марка.

Через некоторое время они тронулись в путь к Ривзу.

Вскоре они оказались в красивейшем месте: их глазам открылась зеленая долина, окруженная живописными холмами.

— Какое очарование! — обратилась восхищенная Дукесса к Тревору. — Посмотрите только на эти белые и черные домики внизу. Как это необычно, кузен! Говорят, здесь очень много магазинчиков, торгующих керамикой. Местная керамика — это нечто особенное. Благодаря ей это местечко стало чрезвычайно популярным.

Тревор улыбнулся ее воодушевлению.

— Магазинчик, который предстоит навестить нам, находится в Верхних Рядах.

Марк нахмурился, недовольный тем, что Дукесса уделяет столько внимания Тревору.

— Ах, кажется, они находятся к западу от этих холмов! — воскликнула она, поворачиваясь на этот раз к Марку и улыбаясь ему.

— Откуда такая осведомленность, Дукесса? — спросил Марк.

— По-моему, неплохо что-то знать. Знания никогда не бывают лишними, — вмешался Тревор. — Редкий муж может возразить против этого.

— О, это еще не все, что я знаю! Если бы мы смогли выбрать время, я бы показала вам самое дикое, забытое, но самое очаровательное местечко в йоркширских долинах — Мюке. Оно напоминает предгорья Шотландии.

— Мюке? Какое удивительное название! — отозвался Тревор.

Она вдруг поняла, что поддерживает бессмысленный диалог с Тревором лишь для того, чтобы хоть чуть-чуть позлить Марка. Дукесса была удивлена и даже разочарована его сдержанностью. Будь они вдвоем и заведи она с ним такую беседу, он бы уже раз десять обругал ее пустышкой. Но сейчас он морщился, как от безвкусицы, оставаясь при этом невозмутимым и молчаливым. Она проглотила комок в горле. Ревновал он ее или ей это только показалось?