— Эта сторона моей жизни не должна интересовать вас, сэр. Мне интересен ход ваших рассуждений. Вас удивляет мое внимание к военной кампании, к провалу Наполеона в России, наконец, знание каких-то деталей — оказывается, моих собственных умственных способностей недостаточно, чтобы судить обо всем самостоятельно! Для этого нужен какой-нибудь армейский офицер, который бы опекал меня так же, как ваш дядя мою маму в “Бутоне Розы”.

Он наклонился вперед и стукнул кулаком по столу.

— Проклятие, Дукесса! Я не хотел такого разговора. Но ты забыла, что я твой кузен? Более того, теперь я стал главой рода Уиндемов и отвечаю за тебя!

— Да, ты мой кузен, это так. Но я всего лишь жалкий бастард. Ты ничего не должен мне, Марк, и вовсе не обязан отвечать за меня. Мой отец — да! Но очевидно, как большинство людей, он считал себя бессмертным, поэтому и не счел нужным заранее обеспечить мне будущее. Как бы то ни было, но я довольна своим положением, поскольку имею самое главное — независимость, и мне бы очень не хотелось что-то сейчас менять в своей жизни.

— Но тебе всего восемнадцать лет, ты благородная леди и не можешь быть предоставлена самой себе.

— Мне уже почти девятнадцать, и, кажется, ты убедился, что я вполне в состоянии позаботиться о себе. К тому же я всего лишь бастард, а никакая не благородная мисс. Не стоит приукрашивать положение вещей.

Марк задыхался от гнева и чувства поражения. Совсем недавно он сравнивал себя со странствующим рыцарем, жаждущим оказать помощь даме, и что же? Оказывается, в его помощи и не нуждались!

Она вдруг рассмеялась.

— Я почти угадываю ход твоих мыслей — ты пришел оказать поддержку несчастному бастарду вашей семьи, а он, как ни странно, в ней не нуждается и прекрасно себя чувствует, да еще накормил превосходным ужином. Прости меня, Марк, но это действительно так.

— Нет, не так. Ты собираешь свои вещи и отправляешься со мной в Чейз. Я не могу бросить на произвол судьбы дочь дяди и намерен уехать вместе с тобой как можно скорее. Баджи успеет упаковать вещи сегодня, чтобы мы могли отправиться уже утром в путь?

Казалось, она не обратила ни малейшего внимания на его последние слова, глядя отрешенно куда-то в пространство, будто вспоминая что-то. Более того, она еще и напевала какую-то неизвестную песенку.

— Извини. — Она вдруг резко оборвала мелодию и встала. — Я покину тебя ненадолго, Марк.

Она вышла, оставив восьмого графа Чейза с надкусанным яблочным пирожком на тарелке и вытянувшимся от удивления лицом.

— Желаете бренди, милорд? — поинтересовался Баджи. — Может быть, портвейн или кларет?

— Портвейн, — отозвался Марк.

Он потягивал портвейн, ожидая ее возвращения. Прошло уже пятнадцать минут. Он решил справиться у Баджи, пришедшего, чтобы убрать тарелки со стола.

— Что она там делает?

— Не могу знать.

— Не можешь или не хочешь отвечать мне? Ладно, Баджи, поделись со мной, каким образом ей удается содержать и оплачивать этот коттедж? Должно быть, есть какой-то мужчина, не так ли? Он и оплачивает все счета.

— Вам лучше поговорить об этом с мисс Кокрейн, милорд — Я желаю уехать отсюда завтра утром. Ты успеешь собраться, Баджи?

Баджи выпрямился во весь свой рост, которому могли бы позавидовать многие.

— Вам лучше обсудить это с мисс Кокрейн — Помолчав, он добавил мягко:

— Вы начинаете злоупотреблять нашим гостеприимством, сэр.

Вздохнув, тот допил свой портвейн.

— Да, так и есть, ты прав. Как думаешь, Дукесса не забыла о том, что я жду ее здесь?

— Кажется, я слышу ее шаги, она возвращается. Ах, сэр, думаю, ей нелегко досталась весть о смерти отца. Она была уверена, что он забыл о ее существовании, а оказывается, его уже на свете нет. Потерять мать и отца за такой короткий срок!

— Думаете, ей так легко перенести все это?

— Разумеется, нет. Но она так спокойно держалась, совершенно не выказывая своих чувств. Ни одной слезинки.

— Неужели вы ожидали слез и рыданий от нее? Ведь она — Дукесса.

— Я не ожидал увидеть ее живущей так благополучно, — продолжал Марк, любуясь переливающимся темно-красным портвейном в хрустале. Черт возьми, он готов был задушить ее за этот холодный вид и надменность.

— Постарайтесь быть с ней более нежным, сэр, она так нуждается в участии, — предупредил его Баджи, подходя к двери и придерживая открытую створку, чтобы Дукесса могла войти.

— Простите меня за долгое отсутствие, — сказала она. — Желаете остаться здесь или перейдем в гостиную, сэр?

— Здесь я чувствую себя прекрасно. Что вы делали?

— Дала немного воли своим чувствам, ничего особенного, я даже не обдумывала ваше предложение.

Он чувствовал свое поражение и был готов взорваться.

— Завтра утром вы отправитесь вместе со мной в Чейз, я так решил!

— Нет, но я благодарю вас за внимание и чувство ответственности, за то, что вы считаете себя виноватым передо мной. Вы оправданы, Марк. Я освобождай вас от чувства вины и нисколько не сержусь, поверьте. Благодаря вам я узнала, что отец не забыл обо мне. Это очень важно. Но теперь, извините, уже поздно. Всем пора отдыхать. Очень сожалею, но вы не сможете остаться в этом коттедже на ночь. Можно легко устроиться здесь поблизости, в Биддендене. Там есть дом под вывеской “Девушки из Биддендена”…

— Какого черта, что еще за девушки?

— Разве ты не проезжал по деревне? Элизабет и Мэри Чокхет.., они жили в XII веке — сиамские близнецы. “Чеке инн” не слишком роскошна и будет, пожалуй, несколько тесновата, впрочем, новому графу Чейзу это, возможно, не покажется существенным недостатком. — Марку показалось, что в выражении ее лица был какой-то намек на улыбку. Но лишь намек, не более.

Подойдя ближе, он посмотрел на нее сверху вниз, сознавая, что его поведение выражало скорее агрессию, чем заботу.

— Я вернусь завтра утром. — Не проронив больше ни слова, он вышел.

Баджи уже поджидал его у входа, распахивая дверь, как швейцар.

— “Чеке инн” — это конюшня для вашей лошади, сэр.

— Уже кое-что, — ответил Марк, покачивая головой, — сиамские близнецы! Ха-ха.., подумать только!

* * *

Подъехав на следующий день к коттеджу, Марк обнаружил Дукессу склонившейся в стареньком платье над цветочными кустами.

Спешившись и привязав Стенли, он подошел к ней.

— Не знал, что ты еще и садовник.

Дукесса внимательно посмотрела на него. Был солнечный день, и вокруг ее головы расходилось сияние, на лбу выступили капельки пота. Она выглядела чертовски привлекательно.

— Да, мне нравится это занятие. Жаль только, что у меня еще не очень хорошо получается. Почему бы не поработать немного в саду, если есть время.

— Ты считаешь, что время у тебя есть? А как насчет того, чтобы немедленно выехать в Чейз? Я хочу, чтобы ты дала мне честный ответ, Дукесса.

— Я еще не успела понять, нравится ли мне эта идея.

Он готов был оттрепать ее за уши, но вместо этого опустился рядом с ней на корточки.

— Но открой наконец тайну, как тебе удается содержать себя?

— Надеюсь, ты оставил мысль о покровителе?

— Нет, и я никогда так не думал. Ты бы не могла позволить такое. Но ради Бога, согласись, твое положение со стороны выглядит весьма загадочно. Ты всего лишь капризная маленькая девочка…

— Послушай, Марк, последний раз ты видел меня пять лет назад. Неужели ты полагаешь, что за это время я ничуть не изменилась? Мало ли какие у меня могли открыться способности? Ты ведь ничего не знаешь обо мне.

— Но всем в доме так не хватает тебя! Близнецы скучают, и тетя Гвент тоже. Они очень ждут тебя.

Она улыбнулась, глядя на свои перчатки, испачканные землей.

— Ты стал очень красивым мужчиной, Марк, и очень умным. Более того, теперь ты владелец Чейза и несешь ответственность за продолжение рода Уиндемов. Скоро тебе надо будет подумать о женитьбе. И не думаю, что твоей избраннице я придусь по душе. Мое присутствие станет опять нежелательным, как много лет назад. Не хочется снова переживать унижения… Я — пятно вашей семьи, и тебе не стоит забывать об этом.

— Мой Бог, но мне нет еще и двадцати пяти. Неужели я не могу пожить в свое удовольствие еще несколько лет?

— Извини. Я хорошо понимаю твою реакцию, потому что также не испытываю влечения к браку. Но постарайся понять, что не совсем нормальные обстоятельства моего появления на свет и воспитания способствовали развитию у меня несколько циничного взгляда на отношения между мужчиной и женщиной, если говорить более точно, между женатым мужчиной и незамужней женщиной.

— К нам это не имеет никакого отношения, черт побери!

Послушай, Дукесса, ты не можешь оставаться здесь одна, вернее, даже не просто одна, а наедине с мужчиной, не важно, что это твой слуга. Ты не должна разрушать свою репутацию. У тебя душа благородной женщины, ты должна выйти замуж за джентльмена и стать матерью его детей. Я от всего сердца желаю тебе такого будущего. И точно так — я уверен — думал твой отец. Умоляю тебя, поедем со мной. Дукесса молча продолжала возиться в земле.

— Он быстро поднялся, разъяренный ее упрямством. Какое-то мгновение он молчал, прежде чем взорваться и закричать, Насколько позволяла сила легких:

— Каким образом тебе удается оплачивать этот коттедж, отвечай!

Она очень медленно поднялась, стягивая с рук перчатки.

— Не желаешь ли позавтракать, Марк? Время сейчас как раз для этого.

— Я задушу тебя! — сказал он, глядя на ее горло, скрытое высоким воротом серого платья. — Да, так и будет, но я сделаю это после завтрака. Что приготовил на этот раз Баджи?

Глава 4

Чейз-парк

Август 1813 года


"И это через два месяца!” — думал он, пробегая глазами листок. Это было письмо, нет, скорее записка в два крохотных абзаца, которыми его удостоила наконец проклятая девчонка; не зря он еще в детстве окрестил ее Дукессой. До чего осмелела!

Он перечитал послание еще раз, чувствуя, как от негодования пылает его лицо:

"Милорд!

Было весьма великодушно с вашей стороны прислать нам виноград. Баджи уже успел неплохо использовать его для приготовления соусов и разных блюд.

Передайте мое почтение тете Гвент и Близнецам”.

Еще была подпись: “Ваша слуга”. И ничего больше — ни мисс Кокрейн, ни Дукесса, ни даже по полной формуле “ваша покорная слуга”. Написала так, как взбрело в голову. Разве она могла быть покорной?! Он поднял голову и увидел стоявшего в дверях Криттакера, спокойно дожидавшегося, когда Марк обратит на него внимание.

— Ты знаешь имя мисс Кокрейн?

— Дукесса, милорд.

— Да нет же, ее настоящее имя или, вернее, имя ее матери? Дукессой назвал ее я сам, когда ей было девять лет… Криттакер находился в явном замешательстве.

— Нет, я не знаю. Может быть, спросить вашу тетю Гвент?

— Не стоит беспокоить ее. Это не так уж и важно. Я только что получил письмо от нее с благодарностью за виноград. Баджи что-то там приготовил из него. Насколько я понял, у нее все по-прежнему. Мне хочется ответить на послание, но еще мне хочется убить ее или покалечить — Нам нужно просмотреть еще и другую корреспонденцию, милорд.

Марк усмехнулся, оставив без ответа замечание Криттакера. Через минуту он уже писал своей строптивой кузине:


"Дорогая Дукесса!

Я очень рад, что виноград пришелся кстати.

Почему ты ничего не написала о себе? У нас все хорошо. Правда, Антония постоянно заказывает новые романы у Хукэма в Лондоне, уверяя всех нас, что это проповеди, которых все больше и больше требует ее чувствительная душа. Фанни расцветает все пышнее, хотя тетя Гвент и предупреждает, что ни один джентльмен не заинтересуется девушкой, у которой два подбородка.

Я больше не надеюсь на сообщение об источнике твоих доходов. Аренда дома, услуги Баджи — все это требует порядочных средств.

Твой слуга Марк Уиндем”.

Отложив листок в сторону, Марк подумал, что написал слишком много. Она не заслуживала ни единого слова. Тем не менее он тщательно сложил письмо, запечатал в конверт и надписал адрес. Затем обмакнул свою печать в воск и поставил оттиск на конверт. После чего снова взял в руки “Лондонскую газету” и начал просматривать информацию, касавшуюся военных событий. Шварценберг перешел Богемские горы и приготовился штурмовать Дрезден. Но французы уже успели окружить город укреплениями и легко отбивали плохо скоординированные атаки союзников. Наполеон не замедлил прибыть туда с дополнительными группами войск, и Шварценбергу с огромными потерями пришлось отступить к Богемии. Число его потерь составило тридцать восемь тысяч человек! Марк был в ужасе — как мог Шварценберг допустить такое. Сердцем он был со своими друзьями и хотел вернуться в армию, но не мог себе этого позволить, не имел права. Теперь он стал графом Чейзом и обязан жениться, чтобы оставить после себя наследника, который продолжил бы четырехсотлетнюю линию рода Уиндемов. Проклятие.