– Я прекрасно знаю, кто такой Диккенс. Напыщенный идиот, влиятельный отец которого добыл ему должность судьи, хотя это просто смехотворно...

– Оказывается, Гордон слышал от осведомителя, будто Аллен нанял человека, чтобы раздавить тебя насмерть. Когда это произошло?

– Ах это?

У Джесси хватило нахальства пожать плечами.

– Откровенно говоря, я совершенно забыла. И совсем не уверена, что тот человек хотел меня убить. Может, он был пьян. Или собирался покончить с Комтоном. Так ты говоришь, всему виной Аллен? Очень трудно в это поверить.

– Что случилось, Джесси?

– Это было прошлой зимой, Джеймс... нет, в конце марта. Я шла по Претт-стрит, ни на что не обращая внимания, потому что в ту минуту увидела Конни Максуэлл, и поскольку знала, что она – твоя любовница... не важно. Я вошла в лавку Комтона Филдинга и купила книгу. Он проводил меня до тротуара. И вдруг откуда-то выскочил фургон, запряженный парой лошадей, и помчался прямо на меня. Я едва не попала под копыта, и не будь Комтона, боюсь, встретилась бы с Создателем.

– Что сделал Комтон?

– Схватил меня и буквально швырнул в лавку. Фургон пролетел мимо, чуть не задев за стену. Филдинг не посчитал это несчастным случаем. Мужчина хлестнул лошадей и исчез. Я хорошо помню, как разозлилась на его жестокое обращение с бедными конягами. Ни Комтон, ни я не узнали кучера. Впрочем, для Комтона все лошади одинаковы, но я тоже не поняла, чьи они. Не меньше десятка людей видели, что произошло, но и им ничего не известно.

– Почему Комтон не сказал мне?

– Но зачем? По-моему, он просто решил, что тебе будет неинтересно.

– Он прекрасно мог бы понять, что мне интересно все, связанное с тобой. Дьявол его побери! Ты ничего не разузнала об этом человеке?

– Нет. Мой отец послал за Гордоном, и тот приехал на ферму, но обращался со мной, как со слабоумной. По-моему, он решил, что я все это придумала, но мистер Филдинг и остальные свидетели подтвердили мой рассказ. Гордон заявил отцу, что это, возможно, какой-нибудь жокей, которого я обогнала на скачках, и добавил, что искушение было достаточно велико, поскольку ни один мужчина не потерпит, когда девчонка берет верх.

– Джесси, расскажи подробнее о вознице этого чертова фургона.

– Лицо его было полускрыто большим шейным платком. Глаза темные... и черные мохнатые брови. Это я помню. И старая черная шляпа, надвинутая на глаза. Одежда рабочая. Больше ничего.

– Ты все это рассказала Гордону?

Джесси кивнула.

– Аллен Белмонд хотел меня убить? Невозможно. Никаких причин. Кроме того, повторяю, я не уверена, что покушались именно на меня. Джеймс, давай пройдемся по саду.

– Что? О нет, Джесси. Мне нужно поговорить с Комтоном.

Джесси жалобно поглядела на мужа.

– И танцевать со мной не хочешь?

– Нет. Потанцуй с Джиффом или Маркусом. Больше на тебя никто не пытался напасть?

– Никто.

Джеймс оперся о каменные перила балкона.

– Тогда все сходится, не так ли? Если это Аллен замышлял убить тебя, все попытки прекратились с его смертью. Думай, Джесси. Почему Белмонд желал твоей смерти?

Но Джесси все так же недоуменно качала головой:

– Я дружила с Элис. Возможно, он не одобрял наших отношений, но это не повод толкать человека на Убийство, правда?

– Белмонд всегда был ослом.

– Верно. А что касается его раздражения из-за моих побед на скачках, так это продолжалось последние пять лет. И ничего нового в этом не было.

– Проклятие, ты, должно быть, выкинула что-то, толкнувшее его на преступление. Иначе это просто не имеет смысла.

– Что, если осведомитель Гордона ошибается?

– Возможно. Пойдем в зал. Я хочу расспросить Комтона подробнее. Танцуй со всеми мужчинами, которые находят тебя привлекательной, особенно сейчас, когда твоя белоснежная грудь выглядывает в вырезе платья, а «ручейки» соблазнят кого угодно – так и просятся намотать их на палец и притянуть к себе, пока прямо перед глазами не окажутся твои губы, мягкие и манящие...

– И это тебе нравится, Джеймс?

У нее хватило самообладания призывно похлопать ресницами, и Джеймс, не выдержав, нагнулся и поцеловал ее пухлый ротик и, с трудом оторвавшись, провел кончиком пальца по бровям.

– Разве не странно, что некоторые дамы пронзают тебя убийственными взорами?

– Я привыкла к жалостливым. А больше мне нравятся злобные взгляды. Но Дачесс – просто ожившая статуэтка! Почему они не испепеляют ее взглядами?

– Потому, что она англичанка. И к тому же графиня. Все считают ее едва ли не членом королевской семьи, а от тебя они не ожидали такой метаморфозы, и это поколебало их привычные представления. Никому не нравится замечать перемены в других, особенно такие перемены.

Он провел костяшками пальцев по сверкающим в темноте нежным холмикам. Глаза его сузились.

– Наверное, ты прав, – вздохнула Джесси, дернув себя за тонкий локон. – Мама говорит, что с этими «ручейками» я кажусь распутной девкой.

– Твоей маме следовало бы проследить за направлением взгляда Гленды, когда та смотрит на мужчину. Ну а теперь пойдем, пока моя рука не проникла за декольте твоего платья. Там ей сейчас совсем не место.

Глава 30

За день до того, как они отправились на Аутер-Бэнкс, приступы тошноты у Джесси резко прекратились.

– Все прошло, – тупо пробормотала она, уставясь на ночной горшок, с которым не расставалась последние несколько недель. – Я великолепно себя чувствую.

– Слава Богу! – воскликнул Джеймс. – Ты такая тощая, что я мог бы поднять тебя над головой одной рукой. Хорошо бы нарастить мяса на твоих костях.

– Думаю, твое желание исполнится, и довольно скоро, – засмеялась Джесси, обнимая мужа. – Я так волнуюсь. Но мы обязательно отыщем клад.

Джеймс вовсе не был так уж уверен в этом. Ее воспоминания о дневниках были детскими, да и помнит ли она вообще, где зарыла тетради? Что, если кто-нибудь на них наткнулся – ведь прошло столько лет! С тех пор на Аутер-Бэнкс налетело немало штормов и ураганов. Волны заливали берег, а возможно, и весь остров. Кроме того, море могло изменить ландшафт прибрежной полосы и унести дневники вместе с лачугой. Шансов отыскать тетради почти не оставалось. Но никто не смел сказать этого вслух.

Вечером, когда все собрались вместе, Джесси воспользовалась возможностью рассказать им об Окракоке.

– Хочу вас сразу же предупредить. Англия – цивилизованная страна, и каждый знает, куда нужно ехать за покупками и где что приобрести. Но на Аутер-Бэнкс ничего нет. Представьте себе длинное ожерелье островов, голых, пустынных. Деревня на Окракоке в несколько раз меньше любого английского поселения. Там живут около трехсот пятидесяти человек, большинство из них – рыбаки и лоцманы.

– Что такое «лоцманы»? – осведомился Энтони, в эту минуту как никогда похожий на отца.

– Остров Окракок – в самом конце этой цепочки. Нужно обогнуть южную оконечность, и окажешься в узком заливе. Там капитаны нанимают лоцманов, людей, хорошо знающих здешние морские пути. Переплыть через пролив Памлико, чтобы добраться до материка, нелегко. Течения, приливы и отливы непредсказуемы, а мели возникают именно там, где их меньше всего ожидаешь. Только здешние лоцманы знают, где проходят новые течения и в каких местах намыло новые песчаные «банки». Безнадежно пытаться обойтись без них.

И люди, живущие там, совсем не такие, каких вы привыкли видеть. Суровые, сильные, мужественные. И невероятно стойкие. Поймите, нам предстоит столкнуться с трудностями. И там никто не кинется нам помогать. Возможно, удастся нанять человека два, не больше, и еще женщину, чтобы присматривала за домом, но поверьте, это ничуть не напоминает экскурсию в Брайтон, в Павильон Регента. В деревне кипит жизнь. Там есть методистская церковь и несколько лавок, в которых продается все, от наперстков до стиральных досок, но ничего из того, к чему вы привыкли. Все едят рыбу, и местная кухня превосходна. Энтони, тебе понравится крокер, серебристая рыбка, зажаренная в масле! Ты будешь в восторге.

– А кефаль! – воскликнул Баджер. – У меня есть несколько прекрасных рецептов.

– И бычки, – добавил Спирс. – Название, правда, неблагозвучное, но нужно попробовать.

– Моя самая любимая рыба – дром! – объявила Джесси, облизывая губы. – Но вернемся к Окракоку. Хотя вам будет не хватать многих атрибутов цивилизации, море там сверкает и искрится, воздух чист, дни еще будут стоять теплые, и вы увидите своими глазами, каким был мир тысячу лет назад. Кроме того, сезон бурь еще не настал.

– Мы все это обсудили, – объявил Спирс, – и представляем, что нас ожидает. Я и Мэгги даже беседовали с Комтоном Филдингом об Окракоке и тамошней природе. Мистер Филдинг любезно снабдил нас несколькими описаниями этих краев, и мы их внимательно изучили. И прекрасно понимаем, что нам предстоит совершить поездку в столь же отдаленную и дикую местность, как если бы она находилась на Луне. Но мы единодушно решили, что немного приключений и примитивное существование придают жизни остроту. Ничего с нами не случится, если мы не отыщем на Говард-стрит, единственной улице в деревне, уютной кондитерской или очаровательной пекарни.

– Кроме того, – добавил Баджер, – мы везем с собой приправы, которых нам хватит на две недели, а также овощи и фрукты. Его милость сможет охотиться на карликовых оленей, которых, как мне сказали, там в изобилии. Кроме того, Оливия поедет с нами и позаботится о мастере Чарльзе. Бесс тоже согласилась помочь мне и присмотреть за хозяйством. Как известно Джеймсу, мы берем Джипсома. Он станет выполнять всю необходимую работу, а также ухаживать за лошадьми, которых мы надеемся нанять в деревне.

– Мы даже советовались, как лучше разводить костер, – вставил Самсон, – если дом, в котором нам доведется жить, окажется необитаемым и неприспособленным для жилья. У нас все есть на дождливую погоду, так что мы полностью экипированы.

– Мэгги, Джесси и я, – заговорила Дачесс, как всегда спокойно и невозмутимо, – уже сшили очень простые платья и купили шляпки с широкими полями, чтобы укрываться от солнца. Все запаслись крепкими башмаками на толстой подошве. Энтони и его отец будут выглядеть совсем как те странные люди, затянутые в штаны из оленьей кожи. Кажется, все предусмотрено.

Джесси взглянула на мужа:

– А ты что сделал, Джеймс?

– Попросил твоего отца приглядывать за Марафоном в наше отсутствие. Ослоу не слишком доволен, поскольку обычно он остается за главного, но Оливер уговорил меня, и я не смог отказать.

– Собственно говоря, – ошеломленно пробормотала Джесси, – Окракок совсем не такой уж заброшенный уголок. Там есть дороги... возможно, они скорее напоминают узенькие тропинки, и много домов, конечно, деревянных и маленьких, но люди любят свой остров. Надеюсь, вам он понравится так же сильно, как и мне.

Они отплыли на маленьком клипере, сошедшем со стапелей верфи Пакстонов. Несмотря на низкую осадку, Джесси еще не видела судна быстроходнее. Каждое утро капитан Маркли благословлял по-прежнему спокойное море, простирая руки над волнами, и каждый вечер молил Бога, чтобы штиль продлился еще хотя бы несколько дней. Это стало настоящим ритуалом, и капитан просил всех делать то же самое. Энтони был в полном восторге и учился простирать руки и расставлять пальцы в подражание капитану Маркли. Правда, его отец неизменно замечал при этом, что молитвы теряют силу из-за постоянно грязных ногтей ревностного последователя капитана.

Таким же ясным солнечным утром Маркли показал на Дыру Тича, узкий пролив, где печально известный пират кренговал суденышки и провел несколько месяцев на Окракоке после получения королевского помилования, прежде чем, изнывая от скуки, вновь не начал грабить корабли. Чуть левее виднелся островок Спрингерз-Пойнт.

– Там, – сообщил капитан, – в будущем году построят маяк. Очень много людей и судов тонет каждый раз, когда налетает неожиданный шторм. Энтони, ты молился утром?

– Я даже почистил ногти, – гордо заявил Энтони.

Солнце светило по-прежнему. Путешественники жадно вдыхали морской воздух, напоенный запахами соли и водорослей. Слышались крики чаек и бакланов, сопровождавших корабль до самого Окракока. Капитану Маркли явно не нравилось такое количество бакланов. По его мнению, это предвещало сильный шторм. Дабы отвратить беду, он решил, что не помешает молиться еще и днем. Он был вне себя от тревоги, пока не обнаружил, что Энтони каждое утро прикармливает птиц хлебом, оставшимся от завтрака. Шестеро членов команды ехидно посмеивались, услышав, как капитан возносит Господу молитву за благополучие бакланов.

Через три дня после отплытия из Балтимора они прошли между островами Окракок и Портсмут и пришвартовались в бухте Окракока. Джесси рассказала всем, что давным-давно Окракок и остров Гаттераса соединял канал, уничтоженный ураганом в начале XVIII века.

Небольшая деревушка на Окракоке произвела впечатление на всех англичан, которые, честно говоря, ожидали увидеть горстку убогих лачуг, выбеленных штормами, и горы мусора.