«Наставьте меня, профессор»

Сильвия Фокс

Цикл книг «Профессионалы и их любовь»

Переводчик – Наталья Полозова

Редактор и сверщик – Анастасия Конотоп

Вычитчик – Ketty Lion

Обложка Наталия Айс

Перевод выполнен для группы ВК https://vk.com/beautiful_translation

Аннотация:

Доктор Джон Хардвик известен как «Горячий Профессор» в колледже Мултри.

И я его студентка. Профессор Хардвик – декан факультета политологии, и так случилось, что я учусь как раз на нем.

Это мужчина, который может воплотить в реальность все мои мечты…в аудитории и в спальне.

Он также лучший друг моего отца. Так что сомневаюсь, что он смотрит на меня также, как я смотрю на него…или нет?

Когда мои родители решают отправиться в юбилейную поездку во время моих выходных на День Благодарения, это ставит меня в тупик. Мне некуда было идти…до тех пор, пока профессор не предложил мне место за его столом.

И на его члене.

Все стало намного сложнее. Когда дело заходит о профессоре – я самая старательная студентка. Я всегда добиваюсь своего.

Предупреждение: Это книга горячая. Знойная. По–вкусному неправильная. Не чувствуй себя ни капли виноватым, если она вас заводит…в этом и есть смысл, крошка. Подари себе небольшой сексуальный побег. Обещаю, я никому не скажу.

Глава 1.

Я устало потащилась вверх по лестнице, остановившись на полпути к последнему пролету, ведущему на третий этаж. Было бы не так тяжело, если бы не рюкзак и две сумки с продуктами, которые я тащила, но несмотря на то, что это держало мои икры в тонусе, иметь комнату на последнем этаже общаги было ужасно. За такую плату за обучение в Мултри могли бы и лифт установить.

Конечно, над нами не было никого, кто мог бы все время шуметь, и вид на кампус был славный, но хотя бы раз я бы хотела пройти через холл прямо к своей двери (без лестниц!) и оказаться дома.

Я открыла дверь и вошла внутрь, позволяя своим рюкзаку и сумкам упасть на пол. Геторейд можно убрать в холодильник позже. Мне просто нужно было рухнуть и отдохнуть минутку. Или час. Или пока Алекса, моя соседка по комнате и лучшая подруга, не придет домой и не разбудит меня.

Я села, стянула шлепки, и упала на кровать, вытянув руки.

– Почему я не послушалась, когда мне советовали не брать столько часов на первый семестр? – пожаловалась я в пустую комнату.

– По той же причине, что и вчера. И позавчера. И вопрос в том, почему ты не отказалась от половины предметов, пока еще было можно, тупица?

Бестелесный голос моей соседки, Алексы Мерриуэзер, донесся из–за закрытой двери ванной.

– Я думала, станет легче после нескольких недель, – ответила я.

Алекса вышла из ванной и плюхнулась на свою кровать на противоположной стороне комнаты.

– Ты слишком напряженная. Тебе нужно найти кого–то, – сказала Алекса.

– Как это работает? – ответила я.

– Потрясающе, – ответила Алекса, и широкая улыбка озарила ее лицо.

Я села.

– Да ладно! Кто?

– Грэхем. Третьекурсник. Он в команде по регби. Он из Южной Африки, – сказала она, как ни в чем не бывало, перебрасывая волосы за тонкое плечико.

– Серьезно, тот с короткими светлыми волосами? – спросила я.

– Ага.

– Как вы…?

– Знаешь того парня, Трэвора, моего друга из старшей школы?

– Да, помню его, – сказала я.

– Он тоже в команде по регби. На самом деле это вовсе не команда, а клубный спорт, но какая разница. Вчера я была в той закусочной напротив театра, «У Сэтча и Ирмы», ужинала, и там была кучка парней–регбистов. Только что с тренировки. Так что Трэвор пригласил меня за их столик и представил меня рекбистам. Кстати, у нас что, есть закон, по которому все парни, которые играют в регби, должны быть такими горячими? И такими придурками? Пофиг, я стою там, разговариваю с Трэвором, и они все такие классные и супер дерзкие, как все эти парни, и Грэхем начинает разговаривать со мной, и его акцент просто…я имею в виду, он мог бы сказать мне, что я жирная и страшная, и что он только что трахнул обеих моих сестер с таким акцентом, и это по–прежнему бы звучало сексуально, понимаешь? И он спрашивает меня, как долго я знакома с Трэвором, встречались ли мы, на какие классы я хожу и все такое. И его друзья начали нести чушь типа «почему бы вам двоим не найти комнату!» А он сказал им «отъебитесь, вы, кретины» и...

Мне пришлось перебить.

– Я думала, ты сказала, что он из Южной Африки. Поему ты копируешь австралийский акцент?

– Заткнись, у тебя что, степень по лингвистике? – Алекса закатила глаза. – Он сказал им перестать быть грубыми, и что он собирается последовать их совету, только вместо комнаты, он закажет нам столик. Так что мы ушли на другую сторону стойки, где у них есть эти кабинки, знаешь? И мы сидели там, ели, флиртовали, и все такое. Мы ворвались в его квартиру. Где он вытрахал из меня все дерьмо. И, между прочим, я была в лучшем настроении весь день. Так что я настоятельно рекомендую найти себе игрока в регби. Или австралийца. Или Южноафриканца. Или просто пенис с прикрепленным к нему парнем и…никакой игры слов…выпусти пар. Это колледж. Расслабься, – Она подняла брови.

Алекса думала, что я слишком серьезная для своего возраста. Вероятно, она права.

– Я знала, что тебя не было дома прошлой ночью, и не думала, что ты всю ночь занималась в библиотеке, но Боже, Алекса, он хоть заплатил за твой ужин? – поинтересовалась я.

– Я сама заплатила за свой ужин. Я феминистка. Но он проник внутрь на целый фут, – она усмехнулась.

– Алекса! – сказала я, закрывая лицо обеими руками. – Откуда ты знаешь, что не стала просто галочкой в его списке? Я имею в виду, если ты в порядке, то хорошо. Я просто не могу представить, как все может развиваться так быстро.

– Теперь ты, сучка, меня осуждаешь, да? Не комильфо, – ответила Алекса.

– Нет, нет, нет, прости. Я не это хотела сказать. Я рада за тебя, если ты счастлива. Я просто не настолько, не знаю, опытна как ты. У меня был только один парень. Коннор единственный парень, с которым я встречалась.

Коннор Эванс вырос через две двери от меня. Наши мамы позволяли нам играть вместе на заднем дворе, когда нам было по два годика. Будучи единственными ровесниками в своем районе, мы неизбежно становились все ближе и ближе друг к другу, и к средней школе мы стали странной версией пары. Джоджо и Коннор. Так все нас называли.

Мое имя постоянно менялось. При рождении меня назвали Жозефиной, но ребенком мой старший брат Джефф стал звать меня Джоджо, и это имя прижилось. Мои бабушка с дедушкой настаивали на Жозефине, но для остальной части семьи и для товарищей по играм я так и осталась Джоджо.

Примерно в третьем классе я решила, что Джоджо – «детское» имя, и попросила, чтобы меня звали Джо. После двух недель постоянного исправления людей, я убедила всех, кроме моего брата, звать меня Джо. Он упрямо отказывался когда–либо называть меня как–то кроме Джоджо.

Когда я приехала в кампус колледжа Мултри, я решила начать с чистого листа и начала представляться как Джо Фолкнер, а так как никто не знал меня под другим именем, я была просто Джо. Я могла назвать себя, как хотела. В этом была прелесть выпуска из школы.

В школе я не была частью каких–либо традиционных кружков; не увлекалась ни музыкой, ни театральным искусством, спортом, конечно, тоже, но против чего–то тоже не была. Пятничными ночами меня не было на игре или на большой вечеринке. Я читала или смотрела CNN или C–SPAN. Политика занимала меня с раннего возраста, поэтому концепция развлекалова не состояла в Сайнфелд или в Американской семейке, она была в программах о Британском парламенте.

Из дюжины претендентов из моей школы, я одна была принята в Мултри. Мои родители, будучи выпускниками Мултри, не повлияли на это, мои оценки и результаты тестов и так позволили мне поступить без наследственного фактора.

Моей мечтой было однажды провести президентскую кампанию. Не стать президентом, ни шанса, чтобы я захотела этот прожектор на себе, а разрабатывать стратегию, панировать и руководить, все это звучало заманчиво для меня. Я никогда не пыталась попасть в студенческий совет, потому что это значило бы, что придется выступать с речью; выглядеть там глупо. Неа. Такое сосредоточение внимания не для меня. Я закадровая личность. Мне нравится перебирать струны за шторами жизни.

Я писала речи для одноклассников, работающих в разных сферах, и так случилось, что Скотт Кармайкл стал президентом моего выпускного класса. Может быть, я этому помогла. В конце концов, он был капитаном бейсбольной команды и выглядел так, будто мог быть младшим братом Тэйлора Лотнера. Было просто получить женские голоса. Пошпынять достаточно парней, которые не качаются, чтобы получить и их поддержку, было единственной сложностью.

В благодарность он пригасил меня на свидание. У него дома, где никто не мог видеть, как он целует ботаничку, он трогал все мое тело своими большими, грубыми руками и целовал меня так, как будто действительно этого хотел. Он почти заставил меня поверить, что я проведу свой выпускной класс как член королевской банды школы Норсайд, но увы, в следующий раз, когда мы увидели друг друга в школе, перед одноклассниками, мне посчастливилось получить его кивок, когда мы пересеклись в коридоре. Не хотел, чтобы кто–то из черлидерш не правильно понял, я думаю. Наверно остались еще одна или две, кого он не подцепил.

Ага. Даже с парнями я всегда была закадровой.

К первому курсу старшей школы, мой сосед Коннор и я стали меньше похожи на пару, но мы решили поиграть во всем известную «Я покажу тебе свое, если ты покажешь мне свое» игру. Что вылилось в «Я потрогаю тебя, если ты потрогаешь меня». К лету между одиннадцатым и двенадцатым классом это эволюционировало или деградировало в игру «если ты стащишь презерватив из аптечки своего отца, мы сможем узнать, что же такого в сексе».

Мы с Коннором целовались и трогали друг друга, но ничего серьезного. Спустя несколько летних недель после одиннадцатого класса, после нескольких неприятных шотов Джим Бима, который он взял из отцовского домашнего бара, мы решили дойти до конца.

После этого жизнь начала иметь для меня смысл. И не в хорошем смысле.

Мы все верили в Пасхального Кролика и Санту, но когда становились достаточно взрослыми, выяснялось, что их не существует. Мы думали, что наше правительство хочет для нас лучшего, что оно «людьми для людей», и что, чем больше я читаю и учу, полнейшее надувательство.

И теперь я обнаружила самую большую хитрость: секс был действительно забавным. Или приятным. Или доставляющим удовольствие. Я имею в виду, я знала, что оргазм – это что–то великолепное; я была экспертом в том, как получить его сама. Но секс? Между двумя людьми? Если бы это было хоть в половину также приятно как поп–культура, и мир заставил бы тебя поверить, что население на планете Земля будет больше ста миллиардов человек, то никто никогда не занимался бы ничем, кроме секса.

Но после Коннора, я теперь знала правду. Секс это мокрое, неуклюжее, болезненное и просто…переоцененное занятие.

Поцелуи – это приятно. Обниматься, валяться на диване, обернувшись вокруг Коннора и смотреть Netflix было фантастически. Но когда он сверху пытается выяснить, как и когда вынуть, прежде чем он кончит? Или, когда его лицо там, царапая зубами места, которые никогда нельзя царапать зубами? Или, хуже всего, прося меня взять это в рот? В дрожь бросает.

Не поймите меня неправильно, фантазии все еще меня возбуждают. Но секс с Коннором был настолько ужасным, что я не могу представить, что с кем–то он мог бы быть намного лучше.

Я также переживаю, что проблема могла быть во мне.

К тому времени, как началась учеба в последнем классе, Коннор нашел другую девушку для ужасного секса, и я пресчастливо осталась одна.

Прошлым летом мое тело решило, что самое время, чтобы Жозефина Изабель Фолкнер стала женщиной. И это началось с того, что лучше всего описывается как «жирный дрищ» к «Кардашьян–лайт». Внезапно у меня появились сиськи. И задница. И бедра. Формы в тех местах, где их не было неделю назад.

И внимание было унизительным. Я пыталась претворяться, что ничего не происходило, не произошло, и я носила все ту же одежду, что и всегда. Я даже носила то же небесно–голубое бикини, которое было чуть велико два года назад, и которое пришлось идеально впору прошлым летом.

Никогда не забуду первый жаркий июньский день, когда я пришла полежать около бассейна и покопаться в Манифесте Коммунистической партии. Десять страниц и показался Джефф с двумя своими однокурсниками. Джефф приехал на каникулы из колледжа, он был раздражен, что его мелкая сестра зависала рядом с бассейном, где он и его друзья планировали выпить после обеда. Он отпустил комментарий по поводу моего выбора литературы, насколько я была странная, но я просто показала ему средний палец и улеглась поудобнее. Папа с мамой установили бассейн для нас обоих, а не только для него.