Даже сейчас я понимаю, что села к нему так близко, как могла, не считая того, что я могла бы сесть на него, прижимаясь своими бедрами к его. И вот он улыбается мне, я вижу ямочки у него на щеках, из-за чего подгибаю пальцы на ногах от радости, думаю, ему тоже нравится, когда я рядом с ним. Он снимает свои наушники и наклоняет ко мне голову, как бы молча прося меня сказать ему, что происходит.

— Они беспокоятся о тебе.

Он поворачивается, чтобы поймать мой взгляд.

— Обо мне или о моих деньгах?

Его спокойный вопрос звучит как что-то интимное, как слова, которые он шептал мне во время поцелуя в его комнате прошлой ночью, он шептал мне поцеловать его, называл прелестной и говорил, что я так хорошо пахну.

— О тебе и твоих деньгах, — говорю я ему.

Ямочки снова появились на его щеках, но только слегка, как будто два ангелочка просто сжали его худые щеки.

— Я собираюсь выиграть. Я всегда выигрываю.

Я улыбаюсь, и когда его взгляд опускается на мою улыбку, меня охватывает понимание того, что мои губы вспухли.

Мои губы, сегодня опухшие и красные, и болят благодаря его поцелуям. Его глаза темнеют еще сильнее, когда он исследует мои губы и дрожь пробегает по всему моему телу. Я пытаюсь заглушить эту дрожь и в то же время борюсь с тем, чтобы не посмотреть на его красивые губы, которые выглядят сегодня такими вкусными, мучительными, более розоватыми и опухшими от моих поцелуев.

— Хочешь побегать сегодня? Чтобы быть готовым к завтрашнему? — спросила я его, и мне потребовались все усилия, чтобы сосредоточиться на чем-нибудь, кроме бушующего огня внутри меня.

Он качает головой.

— Ты устал? — добавляю я.

Он кивает с грустным взглядом, его голос низкий, но не чувствующий свою вину.

— Я так чертовски устал, что едва ли могу вытащить себя из кровати.

Я понимающе киваю, потому что чувствую себя тоже немного уставшей от этого. Мне не хочется вставать. Особенно с таким огромным мускулистым мужчиной в одной кровати, когда я просто хочу снова и снова подвергать себя пыткам желания его.

Я откинулась на спинку кресла, наши плечи соприкасались, и я хотела свернуться калачиком, как я сделала это прошлой ночью, когда мы уже не могли больше целоваться и прикорнули на пару часиков. Мне кажется, он чувствует, что я тоже устала, и он немного пододвигается ко мне, чтобы я могла положить на него голову.

Он дает послушать мне песню.

Мне вообще лень выбирать одну из моих песен, поэтому я просто слушаю его. Начинает играть туманная, красивая песня «Come away with me» (прим. «Пойдем со мной») Норы Джонс, эмоционально призывающая сделать так, как предполагает название песни.

Звучание было таким сексуальным и ужасно напоминало мне о ночах, проведенных вместе, наши крупицы счастья от поцелуев, от чего меня бросало в дрожь. Вдруг он склоняется ко мне, пытаясь послушать песню в моих наушники, и когда я ощущаю его чистый мужской аромат рядом со мной, мои мышцы начинают болезненно сокращаться. Я сразу схватываю свой плеер и выбираю современную песню, которую крутили в последнее время по радио о сильном боксере, который очень круто дерется. Я хотела поставить ему «Iris». Я хотела поставить что-нибудь такое, что уговорило бы его заняться со мной любовью. Но его команда переживает, и я знаю, что бы мы ни делали ночью — это не способствует его хорошим спортивным результатам. Неважно насколько я жажду тех моментов, и того, к чему они ведут, но я не могу так вредить ему. Он слишком важен для меня.

Я смотрю на его профиль, пока он слушает песню. Сначала его выражение невозможно было прочитать. Но в итоге он поднимает голову, его взгляд томный и встревоженный:

— Ты включишь мне песню о бойце?

Я киваю.

Он сердито бросает в сторону мой айпод. После он поворачивается ко мне и обхватывает меня за бедра, затем сажает меня на свои колени, и сердце замирает. Чувствую, как сильно, как явно он хочет меня.

— Поставь мне еще одну, — требует он.

Первобытный взгляд заставляет меня содрогнуться.

Я качаю головой.

— Мы не можем продолжать так и дальше, Реми. Тебе нужно спать, — шепчу я.

— Поставь мне еще одну песню, Брук.

Это звучит так упрямо, что мне хочется нахмуриться, но, на самом деле меня это…так возбуждает. Он хочет слушать мои песни так же сильно, как и целовать меня, и я балдею от этого. Ну, хорошо. Если он этого хочет, тогда нам придется пройти все этапами и заняться любовью этой ночью, а не просто возбуждать друг-друга. Так что я нашла песню «Iris» и вручила ему плеер. Я выпрямилась и смотрела на его профиль, пока он слушал песню. Его лицо было снова нечитаемым, но когда на этот раз он поднял голову, его глаза были как взрывные заряды. Его супер-эрекция под моими коленями, и я чувствую ритмическую пульсацию его сердца там. В его твердой плоти.

— Я тоже так думаю, — говорит он.

— Ты про что?

Его глаза пробежались по всем пассажирам, перед тем, как схватить мои волосы и потянуть меня к себе, чтобы он мог облизать мои губы своим языком, начиная с одного уголка до другого.

— Про песню.

Я вздрогнула и отпрянула.

— Реми…у меня никогда не было интрижек раньше. Я просто не буду делить тебя. Ты не сможешь быть ни с кем, пока будешь со мной.

Он гладит пальцем по моей нижней губе и его взгляд становится глубоким.

— У нас не будет интрижки.

Я таращилась на него, не говоря ни слова, я уверена, что услышала, как что-то оборвалось в груди.

Его руки сжались вокруг меня, и он прижимал меня к себе, пока скользил носом по моей ушной раковине.

— Когда я возьму тебя, ты будешь моей, — говорит он, мягкое обещание мне в ухо. Он проводит пальцем по моему подбородку, затем нежно целует мочку моего уха. — Ты должна быть уверена. — Его взгляд такой горячий, что я вся пылаю от похоти, и слово «моя» заставляет мое пустующее место между ног набухать от жажды большего. — Я хочу, чтобы сначала ты узнала меня, а потом, я хочу, чтобы ты дала мне знать, хочешь ли ты до сих пор, чтобы я был с тобой.

Выражение «был с тобой» определенно произвело свой эффект. Я просто как большая масса трепещущей необходимости. — Но я уже знаю, что хочу тебя, — я протестую.

Он пробегает взглядом мои губы, потом мои глаза, я ошеломлена мрачностью страдающего от боли взгляда, который я вижу. Он гладит своей рукой по коже моей руки, заставляя маленькие волосики на них вставать на дыбы.

— Брук, мне необходимо, чтобы ты знала кто я такой. Что я из себя представляю.

— У тебя было миллион женщин без этой необходимости, — взмолилась я.

Его большие руки обхватили крепче мою задницу, когда он прижимал меня ближе к себе, его глаза наполнялись жаждой, поглощая всю меня и заставляя утопать в их глубине.

— Это — необходимость касательно тебя.

Во мне вспыхивает дикая потребность в нем, когда я понимаю, о чем он говорит.

Он не будет со мной спать.

Даже тогда, когда это всё, о чем я могу думать. Всё, чего я хочу.

Сегодня, сейчас день, а я до сих пор живу в том моменте, когда мы лежали на кровати, вместе, когда его рот просто поедал меня.

Он хочет, чтобы я узнала его, и я хочу его узнать, но если я узнаю его и начну любить чуть больше чем уже люблю, то наша эмоциональная связь будет слишком сильной для того, чтобы вернуться в то состояние, в котором я была до встречи с ним.

Он очень силен, физически, но эмоционально он разрушает меня.

Я не могу это больше терпеть. Так же и он.

Чувствуя, как все сжимается в груди, я склоняюсь к его уху и шепчу:

— Мы не можем так продолжать и дальше, Реми. Не тогда, когда на кону звание чемпиона. Итак. Либо ты придешь за мной сегодня, и мы занимаемся любовью, либо ты оставляешь меня одну, и мы оба отдыхаем.

Я ожидаю, что эта угроза даст какой-то результат. Он мужчина. Я открыто предлагаю ему секс без обязательств, то, чего хочет мужчина. Я облегчаю ему ситуацию, просто принимая его «таким, какой он есть», не задавая лишних вопросов. Либо он будет разрабатывать мышцы со мной в постели и сможет потренироваться завтра, либо он хорошо выспится без меня. И меня бесит, что как мне кажется, он даже не подумал о том, чтобы выбрать вариант заняться любовью, на который, я честно признаю, молилась, чтобы он выбрал. Вместо этого, он изучал глазами мое лицо, и я заметила, что его глаза определенно не голубые сегодня.

— Ладно, — говорит он с такой улыбкой, что она чуть не доходит до его глаз. Он сажает меня на мое сидение, хватает свой айпод, выбирает себе музыку и не дает послушать мне другую какую-нибудь песню. И я предполагаю, что я сегодня не буду спать с ним.

Уау.

Мне кажется, я сама разбила свое собственное сердце.

Сейчас мы в Лос-Анджелесе, и погода здесь благословенна богами, мне просто хочется гулять весь день. Мы с Дианой снова соседи по комнате и нам очень нравится завтракать на нашем маленьком балкончике.

На самом деле, с тех пор как мы прилетели в холодный Денвер неделю назад, мы снова стали проводить вместе время с Дианой после моего идиотского ультиматума Реми займись-со-мной-любовью-или-умри. Не смотря на то, что я была огорчена тем. Что я не являюсь больше соседка Реми по комнате, Диана была так рада, когда мы добрались до нашего номера, что она подпрыгнула от радости и обняла меня: Ты должна почаще ночевать со мной, ок?

Оказывается, Ремингтон забронировал нам президентский люкс, как и себе и у каждой из нас была своя комната с общей гостиной и кухней. Я до сих пор не понимала, хотела ли я вдохнуть, или смеяться, или плакать, вот в таком нервном состоянии я нахожусь с тех пор, как я с ним.

Этим вечером, когда мы прилетели, я помню его тело в своих руках, его потную гладкую кожу под моими пальцами, и это было единственное, что я могла сделать, чтобы сохранить свой пульс под контролем пока массировала и растирала его мощный наклоненный затылок. Я подошла поближе, чтобы прошептать ему за ухом:

— Ты ведь расскажешь мне, почему я и Диана живем в люксе, Реми?

Он позволил мне повернуть его шею сначала в одну сторону, потом в другую, мои пальцы слегка касались его колючего подбородка с дневной щетиной, и он не отвечал.

— Ты не можешь так поступать, Реми, — добавила я.

Но он медленно повернул голову и прикоснулся к моим губам так, что каждая частичка моего тела вспомнила, как его губы покрывали мои.

— Останови меня. Слабо? — сказал он, затем схватил свое полотенце и ушел.

Я просто не понимаю его.

Я так скучаю по Мелани, мне не хватает человека, с которым можно поговорить.

Я хотела бы поговорить и с Норой тоже. Она всегда была моей маленький сестрой, кому нравился какой-нибудь парень, либо она сходила с ума от него, либо влюблялась; и я уверена, что она должна знать, почему безумно сексуальный одинокий и здоровый мужчина, который явно отвечает ей физически, не пользуется возможностью заняться с ней сексом.

Если бы я не была так уверена в этом, я бы испытывала ряд комплексов.

Я даже начинаю думать, что мое тело больше не такое привлекательное, после того как я набрала небольшое количество за последние годы. Может мои волосы нуждаются в новой прическе, а не так как я хожу обычно с распущенными длинными волосами. Я могла бы носить челку. Или добавить несколько мелированных локонов?

— Хватит уже высматривать себя, ты выглядишь потрясающе в любом наряде, — говорит мне Диана этим утром, заметив, как я смотрела на свою задницу в зеркало в полный рост у входа в наш номер.

Я смеюсь, но это не смешно.

Реми снова забронировал для нас президентский люкс в Лос-Анджелесе.

Я хочу люкс. Но он не хочет мне давать то, чего я хочу.

Я никогда никому не позволяла так со мной обращаться.

Я привыкла чувствовать себя красивой и мне, было, неважно соглашался со мной человек или нет. Я любила себя такая, какая я есть и мне этого было достаточно. Сейчас в течение всего дня я чувствую себя немного грустной, когда Диана находит меня тупо пялящуюся на стену, размышляющую о том, что же обо мне думает Ремингтон.

Уже третья ночь в Лос-Анджелесе, и он до сих пор на втором месте по оценкам, но он боролся как чемпион. Он выкладывался по полной с тех пор, как в Денвере его глаза стали снова электрически голубыми.

Он тренируется как животное. Часами занимается с тренером, и после это он еще выглядит таким свеженьким, как солнышко, когда он приходит ко мне и просит меня побегать с ним по вечерам. Энергия в его мышцах взрывается как динамит с каждым его движением, и почти вижу его АТФ ресурсы — аденозинтрисфофат, отвечающий за транспортировку химической энергии по нашим клеткам — быстро перерабатываются в его теле, как будто даже нет необходимости в ожидании восьми секунд для обновления. Я никогда не видела его таким сосредоточенным. Таким сильным. Или таким великолепным.