— Тем, кто она есть. Молодой девчонкой, рано и неудачно вышедшей замуж и не желающей подчиняться обстоятельствам. Ты думаешь, те, кто живет, ничего не меняя в своей жизни, довольны ею? Нет, они просто мирятся со своей участью, вот и все. А она не желает мириться, вот и убегает, когда ей становится слишком плохо. Если бы все люди так жили, в мире было бы меньше проблем.

— Да, это так.

Николай подошел к окну и отодвинул плотную, синего шелка портьеру, окно за ней оказалось раскрытым настежь. Тяжелый ночной воздух неподвижно лежал на пустынной улице, не шевелились даже одинокие длинные стебли сухой травы, росшей вдоль стены дома.

— Знаешь, она напоминает мне персонаж одной детской русской сказки. Там был такой, как это перевести, круглый кусок теста. Его все хотели съесть, а он ото всех убегал, пока не попался лисе.

— Ну и как? — впервые за все время разговора в лице Руби мелькнуло подобие интереса.

— Лиса его проглотила, — закуривая ответил Николай. В его негромком голосе послышалось легкое торжество.

— Вот и твою подружку кто-нибудь сожрет в конце концов, — с усмешкой ответила женщина, — так бывает со всеми хорошенькими девчонками.

— Значит, и твою дочь ждет то же самое?

— Оставь Агнесс в покое! — резко ответила женщина, и в ее до сих пор ровном голосе зазвучала злость. — Тебе нет дела до моей дочери, как мне нет дела до твоей белой подружки. Налей-ка мне лучше еще виски, — она взяла с низкого столика стакан и протянула его Николаю. Он плеснул туда немного темной жидкости из бутылки с золотой этикеткой. — Еще, еще, — хрипло засмеялась женщина, — или ты жалеешь?

— Просто не люблю, когда ты пьешь больше, чем я.

— Ну так пей вместе со мной, в чем проблема, может, ты боишься опьянеть и проболтаться?

— Проболтаться о чем? — настороженно спросил Николай.

— Например, о своей девочке, которая уже столько времени не дает тебе покоя.

— Я и так все могу рассказать, мне для этого не обязательно напиваться, — нервно произнес Николай, — вот послушай, Руби. Она как будто в печенках у меня сидит, да, — Николай заговорил еще быстрее, — сидит у меня внутри, как непереваренный кусок пищи. Я все время ее чувствую, даже во сне мне нет от нее покоя. Когда я ее вижу, она приводит меня в бешенство, когда не вижу — тоже…

— Бедный малыш Ники, да ты просто влюбился!

— И что же мне теперь делать? — беспомощно спросил Николай.

— Пойти и утопиться, — хрипло засмеялась Руби. — Он меня спрашивает, что ему делать? Подумать только! Радоваться надо, а не поднимать панику. Давай-ка лучше выпьем за это. И себе тоже наливай, не бойся опьянеть, пока ты тут, со своей старухой Руби, тебе нечего бояться.

Николай с обреченным видом опрокинул себе в рот почти полный стакан виски. Покачиваясь, он подошел к сидящей женщине и опустился у ее ног на толстый ворс ковра. Он положил голову на ее широкие колени, и она привычным движением тронула светлые пряди.

— Не переживай, малыш. Все в порядке. Все красивые мальчики рано или поздно влюбляются в красивых девочек. Вот и с тобой это случилось. К тому же ты уже давно не мальчик, да и не первая же она у тебя в конце-то концов.

— Да, но раньше женщины так не выбивали меня из колеи… Разве только Саманта.

— Не напоминай мне эту ненормальную! Ненавижу истеричек. Уверена, когда она сидела с головой в духовке, то представляла себе, как ты будешь рыдать на ее похоронах. Знаешь что, мой милый, послушайся свою мамочку Руби и женись-ка на этой Лизе. Хватит тебе дурака валять.

— Жениться? — спросил Николай, не отрывая головы от колен Руби. — Ты думаешь, мне надо жениться? А как же ты?

— Я! — женщина резко поднялась с дивана, отбросив Николая как ненужную вещь. Покачиваясь полным телом, она подошла к выключателю.

Старинная хрустальная лампа с пыльными подвесками осветила небольшую квадратную комнату, почти без мебели. Лишь широкий диван, обитый синим бархатом, низкий журнальный столик красного дерева и большое зеркало в резной деревянной раме, покрытое налетом пыли. Руби встала напротив мутного овала и стала медленно расстегивать множество мелких пуговок на свободной блузе из черного шелка.

— Что ты делаешь? — Николай встревоженно наблюдал за ней.

Не обращая на него внимания, женщина продолжала избавляться от одежды. Через пару минут она стояла в лужице тускло блестевшего шелка. Желтый электрический свет безжалостно ложился на ее широкие вялые груди, мягкий обвисший живот, ноги с отекшими икрами.

— Ники, посмотри на меня, посмотри на меня хорошенько. Ведь неспроста ты избегаешь заниматься со мной любовью при свете. Видишь, что время сделало со мной. Но я отношусь к этому спокойно. Ведь когда мы познакомились, ты был младше, чем мой сын теперь. Сколько это может продолжаться? Зачем тебе старая толстая креолка?

— Руби, не говори так! — взмолился Николай. — Я бы пропал без тебя.

— Ты говоришь это по привычке. Конечно, когда мы только познакомились, ты был нервным шестнадцатилетним мальчишкой, а я — молодой красавицей. Тебе нужна была женщина, а мне нравились твои влюбленные взгляды. Да и любой бы понравилось, когда ее так боготворят. Помню, ты говорил, что я была похожа на твою мать. Хотя что может быть общего у внучки негра с кофейной плантации и русской дворянки? Ах да, мы пользовались одними и теми же духами! Запахи — великая сила, способная покорить любого мужчину. Я, конечно, не знаток психоанализа, но любой из этих ученых-очкариков с дипломами на стенке, сказал бы тебе, что ты связался с женщиной, почти вдвое старше тебя, потому что рано лишился матери. Да я сама рада была, Ники, заменить тебе мамочку, но сколько же можно… Пусть лучше мой Роберто совращает малолетних, чем связываться со старыми тетками. Это же болото, видишь, как тебя засосало. — Руби начала одеваться, гораздо медленнее, чем сбрасывала с себя одежду. — Зачем тебе старуха с обвислыми сиськами, — она вплотную подошла к Николаю, который сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, и растерянно вертел в ладони пустой бокал. — Не лучше ли девочка с твердой попкой и острыми грудками, ну-ка расскажи мне, какие у нее они? Давай, не стесняйся, я же никогда тебя не ревновала, наоборот, мне приятно будет отдать тебя в хорошие руки.

— Прекрати! — Николай обхватил ладонями ее пухлые смуглые колени. — Иди сюда.

По лицу Руби пробежала легкая улыбка, смесь жалости и торжества одновременно.

Через полчаса Николай лежал, уткнувшись как в подушку в ее смуглое плечо. Руби опять небрежно курила, а другой рукой перебирала его спутанные волосы.

— Ничего, Ники, не переживай, все как-нибудь утрясется, надо же тебе когда-нибудь повзрослеть.

— Она сказала, что я неживой, что я кукла, робот, — глухим голосом произнес Николай.

— Брось, ты свихнешься рано или поздно. Выкинь все это из головы или сходи к врачу. Наберись же храбрости, наконец.

5

В подчеркнуто скромной одежде, которую купил ей Николай, Лиза вернулась домой. Было время как раз между завтраком и обедом, все куда-то разошлись, никто не встретил Лизу в гостиной. Девушка тихо прошла наверх в свою комнату.

«Ух, и в переплет же я попала! — размышляла Лиза, стоя под душем. — Неужели это была я, и там на дискотеке, и потом у Николая? Самое странное во всей этой истории, что мне ничуть не стыдно, хотя, по идее, я должна проклинать себя за то, что произошло. Только перед Петром Николаевичем неловко, но он ничего не узнает. Вряд ли Коля захочет посвятить его в наши приключения».

Оставалась еще одна проблема. Лиза не знала, как вести себя теперь с Николаем. Она чувствовала, что еще немного, и он сломается, и тогда Лиза сможет добиться от него всего, чего захочет. Но Лиза не знала, нужно ли ей это на самом деле.

«Ну и чего я добьюсь? — спрашивала она себя. — Заполучу еще одного мужа, еще красивее, еще богаче, чем предыдущий. Сбудется моя детская мечта о прекрасном принце. Но разве я от этого стану лучше или умнее? Вовсе нет. Пока я сама не начну что-нибудь представлять из себя, замужество будет оставаться для меня лишь ширмой, за которой я могу временно спрятаться. Не лучше ли самой сначала стать личностью, а потом уже найти подходящего мужчину. Коля от меня не убежит, разве только я сама этого захочу. А пока лучше выкинуть его из головы».

Лиза переоценила свои возможности. Не так-то просто оказалось не думать о мужчине, который еще совсем недавно держал тебя в своих объятиях и чье горячее дыхание обжигало твою кожу. Лиза вспоминала его ночью, думала о нем на занятиях и как влюбленная школьница чертила его инициалы на каждом свободном листе бумаги. К тому же однокурсницы буквально замучили ее вопросами.

Когда она явилась в колледж после той безумной дискотеки, Лусиа лукаво посмотрела на нее.

— А ты, оказывается, только прикидывалась тихоней. А сама такого жара задала. Да тебя с руками оторвут в любом ночном клубе для мужчин. Имей это в виду, на случай, если карьера медсестры у тебя не сложится. А бедный Ману? Лихо ты его продинамила. Видела бы ты его рожу после твоего ухода! Что ты на меня так кисло смотришь? Теперь-то ты меня не обманешь! Мы все поняли, что у тебя в жилах течет не водичка, а полыхает огонь.

— Все, хватит! — не выдержала Лиза. — Я порезвилась, и хватит. Это был только эпизод, понимаешь?

— Ничего себе эпизод! — засмеялась Лусиа, наматывая на палец один из своих разноцветных локонов. — Ну, хорошо, не буду больше тебя донимать. Только скажи, кто был этот красивый блондин, который уволок тебя в самом интересном месте.

— Это неважно! — запальчиво ответила Лиза, а потом неожиданно спросила почти шепотом: — Скажи, Лусиа, что, все вокруг за нами наблюдали, и все видели, чем мы занимались?

— Да нет же, успокойся! Никто на вас и внимания не обращал. Все были заняты только собой и своими интрижками. Просто я иногда посматривала на тебя, потому что мне было интересно наблюдать за тобой. Ты ведь всегда так необычно себя держала. А потом, когда Ману утащил тебя в темноту, я вас вообще из виду потеряла. Мне уже потом Ману все рассказал. Ты его просто поставила в тупик своим поведением. Он был такой озадаченный, все приставал ко мне, куда ты делась и кто этот белый парень. Ты только не обижайся на него за то, что он мне это рассказал, — спохватилась Лусиа, — он же мой родственник.

— Родственник? — удивилась Лиза.

— Ну да, он брат мужа моей старшей сестры.

На родственника Лусии Лиза наткнулась в коридоре на первой перемене. Он шел ей навстречу танцующей походкой, добродушно улыбаясь. Лиза попыталась проскочить мимо, но Ману, ухмыляясь, схватил ее за руку чуть повыше локтя.

— Ну как, красавица, — обнажил он в улыбке ослепительно белые зубы, — хорошо ли завершилась ночь? Кто тебе больше понравился, я или он?

— Да иди ты! — огрызнулась Лиза и сделала попытку вырваться. Только проблем с Ману ей сейчас не хватало! К счастью, тот не стал ее удерживать.

Лизе захотелось как можно скорее забыть о страстном Ману и нервном Николае, занять свой ум чем-нибудь, не имеющим отношения к мужчинам. Как за спасительную соломинку она ухватилась за визитную карточку мистера Спирса.

«Пойду к ним в офис, — думала Лиза, разглядывая глянцевую прямоугольную бумажку, — посмотрю, что из себя представляют эти самые «Врачи без границ».

Немного робея, Лиза позвонила в дверь небольшого одноэтажного здания, пристроенного к корпусу госпиталя Красного Креста. Дверь ей открыла негритянка средних лет в светлом полотняном костюме. Ее глаза внимательно смотрели сквозь толстые стекла очков. Хотя здесь, в Каракасе, было довольно много чернокожих, Лиза почему-то сразу поняла, что эта женщина — американка. Было в ней что-то неуловимо иностранное, может быть, манера держаться или немного отстраненное выражение лица. Лиза обратилась к ней по-английски:

— Я хотела бы видеть мистера Спирса.

— Очень хорошо, проходите, — ответила женщина, пропуская Лизу вперед, — считайте, что вам повезло. Он только что приехал. Но впредь я не советую вам приходить без звонка.

— О, Лиза, здравствуй, рад тебя видеть! — Джон Спирс, широко улыбаясь, поднимался ей навстречу. — Садись, это мой временный кабинет, вернее моя половина. Я его делю с Майком. Кстати, познакомься.

Мистер Спирс представил Лизу молодому черноволосому американцу с темно-зелеными глазами и лбом, заклеенным пластырем.

— Что ты так смотришь на мой лоб? — смутился Майк. — Этот дурацкий пластырь, да? Я выгляжу полным идиотом. Скорей бы его отклеить ко всем чертям!

— Не верь ему, — засмеялся Джон, — он так кокетничает с любой симпатичной девушкой. Майк готов носить этот пластырь вечно, ведь он знак его подвигов. Майк у нас герой. Он недавно вернулся из джунглей, где одержал победу над стихией. Расскажи-ка Лизе, ей будет интересно послушать, а тебе — приятно лишний раз повторить историю твоего подвига.