– Против Веры, ты говоришь? – тут же ухватилась Аглая. – Это решительно невозможно, в чем бы ни было. Папа против Веры никогда ничего не сделает… Ничего и никогда…

– Это деньги, Аглаюшка, – Илья неуклюже сполз на пол позади Аглаи, обхватил ее руками и осторожно ласкал губами шею и затылок. Женщина, не оборачиваясь, доверчиво прижалась к его широкой мягкой груди. – Если все сложится, о-очень большие деньги. Золото. За них все забывают. Убивают, предают. Иван Притыков, если случится, супротив единокровных брата и сестры пойдет. А любовь, как говорил тот же Левонтий Макарович Минькиному сыну – субстанция недостоверная. Тем более такая… эфирная, как у твоего отца к Вере Михайловой…

– Пусть их… А ты… Ты, Илюша… – Аглая, по прежнему не оборачиваясь, приложила пухлую ладонь Ильи к своей щеке. – Ты, если ввяжешься в это, ничего из-за денег не забудешь?

– Я… ничего… не забуду, – прямо в ложбинку на ее шее прошептал Илья. – Не бойся, голубка. И… пойдем ляжем…

– Конечно, Илюша, – легко поднимаясь, согласилась Аглая и, склонившись, поцеловала мягкие кудри трактирщика. – Я и сама сказать хотела… Поздно уже…

– Я помогу тебе? – прошептал Илья прерывающимся голосом.

Их ритуал был отработан годами и до мелочей, но каждый раз по-новому волновал его. Аглая, улыбнувшись, кивнула…

И в этот миг под окнами раздалось гиканье возчика, останавливающего лошадей. Заскрипели оси повозки. Скатилась с крыльца и звонко залаяла трактирная собачонка. Илья босиком прошлепал к окну, отодвинул розовую занавеску.

– Господи, кого это черти посреди ночи несут?! – с досадой произнес он и внезапно закхекал, словно подавившись чем-то.

– Что там, Илюша? – усмехнулась Аглая. – Неужто и вправду черта увидал?

– Д-да в каком-то смысле… Скорее, как говорят французы, дежа вю… Вот сейчас выйдет вслед Вера с косой ниже пояса и с саквояжем в руке… Так же бросится к ее ногам черная собачонка… И будет – это самое…

– Вера Михайлова? Откуда она здесь? И почему с косой?… Да что там такое, в конце-то концов?! – Аглая подошла к окну, оперлась на подоконник, выглянула из-за плеча Ильи. Под ее рукой просунулась туда же кошка – ей тоже хотелось поглядеть, из-за чего нарушился хорошо известный даже ей порядок.

– Ой! – воскликнула Аглая. – Да какая же это Вера, если это – инженер Измайлов! А там… Господи! Да это же Софи! Софи Домогатская! Иди же, Илюша! Иди к ним! Я тоже сейчас спущусь…

Илья с трудом натянул сапоги и выкатился навстречу ночным гостям. Вслед за ним, широко зевая и крестя рот, вышел на крыльцо трактирный слуга Георгий.

– Самсон! – закричала Софи, увидев в дверях круглую фигуру. – Вы здесь?! Как я рада! А Измайлов говорил… Ох… Илья… Здравствуйте и… простите, простите меня… Я… Я обозналась… Вы стали так на отца похожи…

– Не извиняйтесь, Софья Павловна, – мягко улыбнулся Илья. – Я в зеркало едва ль не каждый день смотрюсь и все про себя знаю. А вот вы словно и вовсе не изменились. Я вас с первого взгляда, да в темноте узнал. Подумал: ровно и не было тех восемнадцати лет…

– Скажешь тоже! – облегченно рассмеялась Софи. – Время для всех одно. И я тоже постарела, как и все. Темнота все покуда скрывает. А это… Ты видишь, кого я привезла?

– Вижу, конечно. Здравствуйте, Андрей Андреевич! Рад снова видеть вас в наших краях…

– И я рад видеть вас, Илья Самсонович…

– Что ж, добро пожаловать в «Калифорнию». Сейчас прошу в залу, а ты, Георгий, разбуди Агнешку, пусть господам ночлег приготовит… – Илья мимоходом смутился, но все же решил уточнить. – Вам как, одну на двоих комнату или две разных изволите?

– Разные, разные… – засмеялся Измайлов, заметив смущение трактирщика. – Мы, хоть и путешествуем вместе, но от романтических отношений далеки. Я уж больше не самоубийца, а Софья Павловна – замужняя дама…

В это время за спиной Ильи появилась женская фигура, очерченная лучом света, проникавшим из залы.

– Кто это? Кто это? – заволновалась Софи. – Я ее знаю? Знаю, наверное… В посадке головы что-то чертовски знакомое… Ну, конечно! – Аглая!.. Аглая, милая, вы здесь? И хороши по-прежнему! Значит, вы с Ильей все же поженились? Я знала, знала! А Надя мне, чертовка, ничего не написала! Ну, какие же вы молодцы! – радостно вскричала Софи, швырнула в грязь пухлую сумку, которую держала в руках, и внезапно порывом бросилась на шею трактирщику. – Поздравляю, поздравляю! Я так за вас рада, Илья! Я про вас ничего не знала, но все эти годы вас помнила и любила. Вы такой хороший были и остались наверняка!

Илья багрово покраснел. Аглая, напротив, посерела. Георгий и вышедшая на шум статная Агнешка лукаво ухмылялись в кулаки, наблюдая разыгравшуюся сцену. Измайлов сначала досадливо морщился, с ходу разгадав неловкость, потом шагнул вперед, и буквально оттащил Софи от трактирщика.

– Да уймитесь же вы! – прошипел он ей на ухо. – И перестаньте чертыхаться! Не позорьте себя и людей!

Софи огляделась, мотая головой и по-совиному моргая огромными, блестящими в темноте глазами.

– Вот уж и вправду: словно и не было тех лет! – Аглая нашла в себе силы усмехнуться. – Вы, Софи, все такая же до мелочей, как я вас помню. С корабля – на бал, и чтобы все вокруг по вашей линейке строились…

– Ага, – сообразила, наконец, Софи. – Я что-то не так сказала. Ну ничего, – она с вызовом повернулась в сторону Измайлова. – Это еще исправить можно! Простите меня, Илья, и верьте, мое расположение к вам искренне вполне. Мы еще позже поговорим с вами. Идемте же теперь…

Мужчины переглянулись между собой через плечо Софи и согласно пожали плечами: «Что ж тут поделаешь?» Можно было заметить: темноглазый кучерявый Илья и рыжеватый Измайлов с зелеными, широко расставленными глазами, улыбаясь, становились чем-то похожими друг на друга.


– Я думаю, все ж таки – Петербург! – решительно сказала Софи, поднимаясь со скамьи и уж в который раз принимаясь ходить по просторной комнате. Вера осталась сидеть и следила за своей бывшей хозяйкой спокойными, чуть выпуклыми глазами. Их яркая осенняя желтизна буквально магнетизировала Софи.

– Вера, послушай, у тебя и прежде глаза такие были? Ну… как у рыси, что ли… Отчего я не помню?

– Не знаю, – улыбнулась Вера. – Но, может, за жизнь и поменялось что. Матюша вот родился с серыми глазами, а сейчас у него – почти коричневые.

– У детей – это я и сама знаю, – мотнула головой Софи. – Но чтоб у взрослой женщины…

На этот раз Вера промолчала.

Разговор их не утихал, но и не тек свободной рекой, как бывает порою, когда давно не видевшим друг друга людям многое нужно сказать и рассказать друг другу. Даже с Надей Корониной, с которой Софи прежде почти и не общалась, ей было легче. Вера находилась в своем дому, и явно старалась казаться непринужденно-гостеприимной, но и в ней некая скованность оставалась заметна для Софи. Или, быть может, она теперь всегда такая? Или такой и была?

Невысокая, тихая девушка молча подавала на стол, меняла блюда и приборы. Когда встречалась с Верой взглядом, несмело улыбалась. На гостью не смотрела вообще.

– Это прислуга? – не выдержала, наконец, Софи, зная уже, что это не так и намеренно провоцируя свою бывшую горничную.

– Нет, это Соня, моя приемная дочь, – спокойно ответила Вера. – Она с незнакомыми людьми разговаривать спервоначалу не может. Тем более про вас слышала много – оттого еще больше тушуется. А прислуживать здесь – сама вызвалась. Теперь вот приглядится к вам, а после и познакомится и поговорит, ежели вы пожелаете…

– Пожелаю, конечно, – пожала плечами Софи. – Хотя странно это… Но как они с Матвеем? Как брат и сестра или… иначе? Если он уедет учиться, то она…

– Я сама разобрать не могу, – призналась Вера. – Они скрытные оба. То так покажется, то эдак…

– А если напрямую спросить? – удивилась Софи. – Не пробовала?

Ей самой именно этот путь казался лучшим, если не единственно возможным для разрешения всех и всяческих недоумений.

– Матюша о таком говорить со мною не станет, а Соня… она же, если не захочет правды сказать, соврет, – заметила Вера. – И что я узнаю?

– Н-нда… – протянула Софи и вернулась к понятному и актуальному. – Стало быть, я Матюшу, как поеду обратно в Петербург, с собой забираю… Экзамены он уж на месте сдаст, экстерном, чтоб документ получить, а на следующий год выберем получше заведение, где инженеров готовят…

– Софья Павловна, а ты не думаешь, что неплохо было бы самого Матюшу попытать? Чего он-то думает?

– Сколько ему лет? Девятнадцать будет? Да нешто я его не уговорю, что б он там ни думал! – воскликнула Софи. – Главное, чтоб ты, Вера, согласилась. Да вот еще Соня эта… Но это мы смотреть будем. Что ж, она совсем в город не может? А если ее полечить чем?

– Совсем. И не болезнь это, а устройство души, – покачала головой Вера и спросила с любопытством. – А что ж, обернись иначе, вы, Софья Павловна, и Соню забрать готовы?

– Ну а как же быть-то, если вдруг окажется, что она моему крестнику до зарезу необходима? – удивилась Софи. – Хотя… так, по виду, не скажешь… Мне даже сестренка ее старшая занятнее показалась, такая… мелкая, злобненькая кнопка… А уж Стеша с ее механическими игрушками – так просто чудо!

– Соня внутри интереснее, чем снаружи, – заметила Вера. – И очень начитанна. А Манька… ее социальный вопрос тревожит… и угнетенное положение пролетариата…

– Ну, может, Соня еще не проявилась, – кивнула Софи. – А про социальный вопрос и угнетенный пролетариат ты лучше при мне не упоминай. Я от этого вмиг сатанею. Вспомни, зачем я сюда явилась…

– Ага, помню, не буду, – согласилась Вера. – Так ты мне, Софья Павловна, объясни теперь, как вы с Корониными все спланировали. Чтоб я знать могла и, может, где чему подсобить…

– В чем же подсобить? – заинтересовалась Софи.

– Укрывища в тайге, в самоедских становищах, деньги, лошади, люди, – четко перечислила Вера.

– У тебя все это есть? Надежно?

– У меня есть. И от Алеши осталось. Очень надежно, поверь. Его здесь все уважали и боялись. И меня… гм-м… скажем, побаиваются.

– Замечательно! – искренне восхитилась Софи. – Ты просто потрясающая стала, Вера!

Совершенно крестьянским смущенным жестом Вера потянула книзу уголки платка и ковырнула пол носком стоптанной туфли. Софи сразу не поняла, была ли это ирония, или остатки личной истории Веры, и не стала над тем задумываться. Вера Михайлова – одна из немногих в мире людей, кому априори разрешалось посмеяться над Софи и уцелеть после этого.

– Спасибо тебе. Если понадобится, то мы воспользуемся, – сказала Софи. – Значит, слушай. Послезавтра сюда приедут Надя и Ипполит Михайлович. Как бы навестить родных. Плюс мы с Измайловым. Даем обед в «Калифорнии», вечер в собрании и прочее. То есть устраиваем такую шумную, по случаю, встречу друзей, родственников и крестников, про которую все знают, и всем все понятно. Измайлов, кстати, будет распускать слухи, что это ты вызвала его по старой памяти из Петербурга, якобы предложить работу управляющего на приисках, в связи с англичанами и предстоящим расширением дел. Это я из твоих писем придумала, и ты тому не удивляйся, и где надо, поддакивай. Если кто-то где-то все же о чем-то подозревает, то, конечно, жандармы в первую очередь будет держать в поле зрения мужчин: Измайлов и Коронин, оба – бывшие народовольцы, и вообще у охранки на учете и под надзором. Значит, Коронин с метеорологом Штольцем (его уж предупредили, и он всем болтает о своих планах) будут тут проводить какие-то климатические изыскания по подъему уровня воды в разливах, Измайлов – знакомиться с делами на приисках, а мы с Надей где-то через недельку потихоньку исчезнем… Дальше я уговариваю Гришу бежать (он тоже предупрежден, и должен нас ждать, но что-то там неопределенное, из нервов), и передаю его Наде, а сама – так же тихонько возвращаюсь в Егорьевск, как будто и не уезжала. Надя – отсутствует по медицинским делам (весенние побеги рвет и корешки в тайге копает – кто удивится?), а все остальные – налицо. Когда побег откроется, нас потрясут, конечно, но все равно доказать ничего не сумеют… Тем временем Гриша уже в России окажется, а там его товарищи подхватят и переправят за границу…

– Вроде бы все продумано… – качнула головой внимательно выслушавшая Софи Вера. – Только бы Григорий Павлович в последний момент не отчебучил чего… не воспротивился…

– Так я ж для того и приехала… – напомнила Софи. – Чтоб Гришу в случае чего смирить и направить…

– А послушай-ка, Софья Павловна, – задумчиво сказала Вера. – Может, эту придумку твою с Измайловым… может, и вправду…

– Что – вправду? – не поняла Софи.

– Может, ему и вправду управляющим ко мне пойти?

– Ну… – растерялась Софи. – Этого уж я не знаю. Поговори с ним сама, если хочешь…

– А вы, Софья Павловна, словечко-то замолвите?

– Замолвлю! – засмеялась Софи. – Тогда уж точно позабудь!.. Да он от меня, если хочешь знать, как от змеи подколодной, шарахается!