Кэролайн Линден - Навеки мой

– Да, ваша светлость. – Дверца захлопнулась, и экипаж тронулся с места.

Джек шумно выдохнул. Софи исчезла.

Софи вошла в свой дом через черный ход, чем изрядно напугала завтравших кухарку и Колин.

– Мадам!

– Я дома, – с натянутой улыбкой произнесла она. – И отчаянно нуждаюсь в горячей ванне.

На самом деле купаться ей вовсе не хотелось, но это займет слуг и удержит от расспросов. Колин поднялась из-за стола, чтобы сопроводить хозяйку, а кухарка отправилась за водой. Софи вздохнула с облегчением, оказавшись в тишине и покое собственной спальни.

– Мы думали, вы вернетесь только через два дня, – сказала Колин, суетясь вокруг Софи. – Тот слуга сообщил, что вам пришлось срочно уехать и вы будете отсутствовать целую неделю.

У Софи на мгновение перехватило дыхание. Она могла провести в объятиях Джека еще целых два дня… Но нет. Она правильно поступила, вернувшись сейчас, пока ситуация не вышла из-под контроля.

– Он заявил, что причина вашего отъезда останется в тайне, – добавила Колин, в голосе которой звучало любопытство, – и что я не должна болтать.

– Да, все это случилось неожиданно, – кивнула Софи. – Причина моего отъезда личная, и я не хотела бы ее обсуждать.

Нанимая Колин, Софи дала понять, что не потерпит никаких сплетен. Ведь иначе все узнали бы, что она никакая не вдова и зарабатывает себе на жизнь игрой в карты. Софи поняла, что не ошиблась с выбором служанки, когда та принялась горячо заверять ее, что ни слова никому не сказала.

– Как шли дела в мое отсутствие? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Все спокойно. – Колин вытащила шпильки из волос Софи и принялась их расчесывать. Та прикрыла глаза при воспоминании о том, как пальцы Джека зарывались в ее волосы, когда его горячее и тяжелое тело накрывало ее собственное. – Заходил мистер Картер. Он оставил свою карточку, как и лорд Филипп. К тому же пришли письма от леди Джорджианы и мисс Кросс.

Ничего необычного, но Софи знала, что следующие несколько дней ей придется держать ухо востро.

– Принеси письма после того, как я искупаюсь, – велела она. – Что ты ответила джентльменам?

– Я не знала, что нужно говорить, поэтому сказала, будто вы заболели. Я правильно поступила?

Софи с облегчением вздохнула.

– Да.

Взгляд Колин на мгновение остановился на лице хозяйки, отражавшемся в зеркале.

– С вами… все в порядке, мадам?

Нет. Джек перевернул ее жизнь с ног на голову, и она уже скучала по нему так, что не передать словами. Софи до сих пор чувствовала прикосновение его свежевыбритой щеки к ее собственной.

– Я ведь дома, не так ли? – весело произнесла она. – Только это имеет значение. И еще то, что никто не знает о моем отсутствии. Как джентльмены восприняли известие о моем недомогании?

Колин принялась расстегивать платье Софи.

– Мистер Картер прислал цветы. – Она кивнула в сторону письменного стола у окна, на котором стояла ваза с ярким букетом. – А вот лорд Филипп обеспокоился. Потребовал, чтобы я отвела его к вам, а когда я отказалась, рассердился и пробормотал что-то о предателях. – Служанка попросила Софи встать, чтобы снять с нее платье. – Он являлся дважды. Чуть силой не вломился на второй этаж, но в конце концов ушел, когда я заявила, что вы не желаете его видеть. Я просто не знала, как его прогнать, мэм.

Проклятье! Софи надеялась, что теперь лорд Филипп оставит ее в покое.

– Да, ты поступила разумно, – произнесла она.

Служанка подала ей халат, и Софи не могла не вспомнить голубой халат Джека. Будет ли следующая любовница надевать его? Привезет ли он другую женщину в Олвин-Хаус? «Хочу тебя в моем голубом халате, прижатой к стене, с обвитыми вокруг моей талии ногами…»

– Письма, – сказала Софи. – Ты говорила, что прислали несколько…

– Да.

Колин принесла письма: одно от Джорджианы и два от Элизы. Софи уселась в кресло возле окна, чтобы прочитать их, пока служанка готовила ванну. Первым она взяла письмо Элизы, датированное более ранним числом:

«Я слышала странные слухи о тебе. Неужели это правда? После того, как мы с Дж. дразнили тебя из-за лорда Филиппа, просто не верится, что ты решилась сыграть с его братом! Ты действительно это сделала? Мне казалось, ты с ним даже не знакома. Все вокруг только это обсуждают. Отец сказал, что всегда считал герцога Вэра вытесанным из камня. Все просто в шоке от его поведения…»

Софи отложила письмо в сторону и открыла послание Джорджианы. Оно было гораздо короче. Всего несколько строк:

«Леди Сидлоу позволила мне написать тебе, чтобы выяснить, правда или нет, что ты играла с герцогом В. Если правда, то мне скорее всего больше не позволят тебе писать, но я все равно аплодирую тебе стоя! Надеюсь, ты вняла моему совету подыскать в клубе мужчину, который в тебя влюбится. Вэр самый завидный жених Британии, да к тому же красавец. Лучше и пожелать нельзя. Если эти слухи ложные, напиши мне немедленно, однако языком, не оскорбляющим чувств леди Сидлоу. Тогда я смогу нанести тебе визит и услышать, что же произошло в действительности. Я знаю тебя достаточно хорошо. К тому же дыма без огня не бывает. Напиши, как только сможешь, поскольку я сгораю от любопытства».

Софи с улыбкой отложила и это письмо, однако второе письмо Элизы, датированное вчерашним днем, стерло улыбку с ее лица:

«Поскольку я так и не получила от тебя ответа, остается предположить, что случилось нечто ужасное. Никто не видел ни тебя, ни герцога. Во всяком случае, так говорит папа. Он плохо с тобой обошелся? Ты в бегах? Мы беспокоимся за тебя, Софи. Прошу тебя, ответь и дай мне знать, что с тобой все в порядке. Если возникли какие-нибудь проблемы, тебе наверняка потребуются друзья…»

Листок выпал из рук Софи. Она прижала руку ко лбу, чувствуя себя выжатой, точно лимон. Какой соблазнительной казалась перспектива окунуться в ванну, а потом лечь спать, чтобы хоть ненадолго спрятаться от ненасытной толпы, жадной до малейшего проявления непристойности. Очевидно, печально известное правило «Веги» хранить чужие тайны утратило свою актуальность.

Софи не преувеличивала, сказав Джеку, что у нее нет ни титула, ни состояния, чтобы защитить себя от позора. Спасти репутацию поможет убедительное слово и решительная улыбка. Никто ни при каких обстоятельствах не должен узнать правды.

Взгляд Софи переместился на окно, когда она размышляла, добрался ли Джек до дома. Он говорил о нем без особой теплоты, но Софи была уверена, что герцог живет в одном из роскошных особняков Лондона. Интересно, где находится Вэр-Хаус? Джек не говорил, а она не спрашивала. Еще одно доказательство того, что он исчез из ее жизни навсегда.

К тому времени, как Софи коротко написала подругам о том, что чувствует себя хорошо и расскажет все во время следующего чаепития, Колин приготовила ванну. Софи вошла в нее и погрузилась в воду по плечи. Ей не хотелось смывать следы прикосновений Джека, но она заставила себя сделать это. Растирая кожу мочалкой, Софи твердила себе, что подобного вообще не должно было произойти. Будет лучше, если она спрячет воспоминания о нем глубоко-глубоко и оставит их там навсегда.

Невозможно было не вспоминать об огромной ванне в спальне герцогини в Олвин-Хаусе, расположенной рядом со спальней Джека. Софи закрыла глаза и позволила себе мысленно перенестись в тот самый первый вечер, когда она, промокшая и злая, готова была обрушить свое раздражение на упрямого высокомерного герцога. Губы Софи изогнулись в улыбке, когда она представила, как выглядела, ворвавшись в библиотеку в одном лишь голубом халате, надетом на голое тело. Ничего более дорогого она прежде не надевала.

Тот халат должен был напомнить ей, что герцог совсем не такой, каким показался сначала. Ткань была слишком мягкой и роскошной, словно потакающей прихотям своего хозяина. Взгляд же герцога должен был дать ей понять, что в его душе бушует страсть, которая только и ждет, чтобы вырваться на волю.

Более того, герцог видел ее насквозь. Софи могла выкрутиться из любой ситуации, и мало кто сумел бы заставить ее лишиться дара речи. Джеку же это удалось. Даже украдкой бросая взгляды на ее голые ноги, он все равно был способен раскрыть самые сокровенные тайны Софи. Он видел все, что скрывалось под маской беззаботности, и догадывался о каждом пункте ее грандиозного плана, хотя, наверное, и не понимал, насколько близок к истине.

Улыбка исчезла с лица Софи, когда она вспомнила о собственном тщательно разработанном плане, призванном обеспечить ей стабильность и респектабельность. Прошлой ночью Софи о нем даже не думала. А сегодня утром и вовсе допустила предательскую мысль, что этот план больше не нужен, что, возможно, она нашла нечто гораздо более стоящее, чем десять тысяч фунтов и привлекательный, подходящий на роль мужа джентльмен. Когда Джек сказал, что хочет увидеть ее снова, она подумала… понадеялась…

Но все это, конечно, глупо. Со стороны герцога было бы безумием жениться на такой женщине, как Софи. В общем, он и предложил ей лишь роман в небольшом доме, где они встречались бы до тех пор, пока она ему не наскучит. Как бы ни хотела Софи этого мужчину, она не могла позволить себе рискнуть собственным благополучием. Ей стоило немалых усилий создать себе репутацию и поддерживать ее на должном уровне. Все это можно было потерять в одно мгновение и, утратив, уже не вернуть. В обществе Софи знали как уважаемую вдову, но если кому-нибудь вздумалось бы копнуть глубже, то этот человек легко выяснил бы, что никакого мистера Кэмпбелла не существовало, а его так называемая «вдова» – мисс Грэм, превратившаяся в миссис Кэмпбелл где-то между Батом и Лондоном. Люди могли выяснить, что ее наследство составляет лишь три сотни фунтов, оставленных ей леди Фокс. Остальные же четыре тысячи фунтов, накопленные с таким трудом, были выиграны ею у великосветских джентльменов в карты и кости.

Софи подозревала, что Джек был бы невероятно щедрым любовником, если бы она приняла его предложение. Только вот все это продолжалось бы до тех пор, пока она была для него желанна. Любовница – существо бесправное. К тому же рано или поздно Джек женился бы на благородной девушке, и Софи потеряла бы его. Она взяла себе за правило не флиртовать с женатыми мужчинами, не говоря уже о том, чтобы стать любовницей одного из них.

Софи не лгала, сказав, что у нее нет выбора. Теперь, когда она приехала в Лондон, нужно было не только вспомнить о плане, но и удвоить усилия, чтобы наверстать упущенное.

И это означало, что Софи следует вернуться в «Вегу» и встретиться с людьми, которые наблюдали, как ее увел из клуба герцог Вэр после скандальной игры в кости. Ей предстояло увидеть Филиппа, несомненно, до сих пор злившегося из-за произошедшего несколько дней назад, и Джайлза Картера, возможно, испытывавшего к ней отвращение. Тяжело вздохнув, Софи погрузилась с головой в воду.

К тому времени как экипаж остановился перед крыльцом Вэр-Хауса, Джек несколько раз прокрутил в голове события сегодняшнего утра. В результате настроение у него окончательно испортилось, когда он угрюмо вошел в высокие резные двери, услужливо распахнутые слугами в безупречных ливреях. Взгляд Джека упал на горничную, спешившую по делам, и он нахмурился. Ее простое темно-синее платье напоминало то, которое надела Софи в свой первый день в Олвин-Хаусе. Это же платье было на ней вчера, когда Джек занялся с ней любовью на диване.

– Мистер Перси ждет вас в кабинете, ваша светлость, – объявил дворецкий Брауни.

– В самом деле? – Джек снял пальто. – Прикажите немедленно подать коня. К моему возвращению приготовьте ванну.

Брауни ошеломленно заморгал, хотя никогда и ни при каких обстоятельствах не терял самообладания.

– Да, ваша светлость.

– Мой брат здесь?

– Он сейчас с ее светлостью.

Джек замедлил шаг. Правда, лишь на мгновение. Полдень еще не наступил, а Филипп уже тут. Разумеется, они с матерью непременно пожелают услышать объяснения, хотя и по разным причинам. Джек знал, что Перси вернулся в Лондон, так ничего и не заметив. Уилсон проводил его до ворот Олвин-Хауса, пока Джек и Софи осматривали чердак. Джек вспомнил о данном Софи обещании сохранить в секрете их маленькое приключение и направился в гардеробную. Держать случившееся в тайне, когда он мог думать только о ней и ни о чем больше! Не встречаться с Софи, хотя она была единственной, кого Джек действительно хотел видеть. Долгая прогулка верхом – вот что ему сейчас необходимо. Она поможет унять невыносимое напряжение в мышцах.

На пути к выходу дорогу ему преградила мать.

– А вот и ты, дорогой! Я уж беспокоилась, что ты заболел, раз отсутствуешь так долго.

– Вовсе нет, мама. – Джек поклонился. – А теперь прошу меня извинить, но я отправляюсь на прогулку.

Темные глаза герцогини округлились. Филиппу передалась ее способность убедительно изображать крайнюю степень возмущения.