– Я вернусь через секунду. И мы сразу поедим. Она вбежала в спальню и, пока снимала платье и вынимала шпильки, разговаривала с ним через открытую дверь, все еще надеясь, что он встанет и подойдет к ней. Но Брюс просто сидел и смотрел на нее, пил бренди, едва поддерживая беседу. Эмбер освободилась от платья, развязала бантики на туфлях и сняла чулки, ее нижние юбки упали на пол, и она нагнулась поднять их.

– У меня к ужину все, что ты любишь: вестфальская ветчина, жареная утка, .миндальный пудинг и шампанское. А французские вина непросто достать с тех пор, как началась война. Боже, не представляю, как мы перейдем к новой моде, если начнем войну с Францией! Как ты думаешь, мы будем воевать с Францией? И Бакхёрст, и Сэдли, и другие уверены, что будем… – Она говорила торопливо, не давая возможности им обоим думать о чем-либо. На миг Эмбер исчезла из виду, потом вошла в комнату в белом шелковом халате и серебристых домашних туфлях.

Она медленно подошла к нему, зеленые глаза Брюса потемнели. Он допил бренди, встал, и они секунду стояли, глядя друг на друга. Он не прикоснулся к ней. Эмбер ждала, затаив дыхание, но он нахмурился, слегка отвернулся и снова взялся за стакан.

– Я поставлю еду на стол, – тихо сказала она.

Эмбер прошла через столовую на кухню, где официант из таверны оставил горячий суп на тлеющих углях в камине. Эмбер принесла суп, они сели за стол и стали ужинать, и, хотя оба старались поддерживать беседу, разговора не получалось.

Брюс рассказал, что захватил пять голландских торговых судов и на всех было много ценных товаров. Еще он сказал, что война с Францией, вероятно, начнется, ибо французы не хотят, чтобы Англия, одержала решительную победу, и вынуждены защищать Голландию, чтобы та не вошла в союз с Испанией. Эмбер пересказала Брюсу кое-что из сплетен, которые слышала от Бакхёрста и Сэдли: победа при Лоуштофте могла бы быть более значительной, но Генри Броункер отдал приказ от имени герцога Йорка спустить паруса, чтобы голландские корабли могли уйти от преследования. И, что было более интересно по ее мнению, – герцог Рочестер похитил великую наследницу, миссис Моллет, и за это безобразие король посадил его в Тауэр.

Брюс сказал, что угощение отменное, но ел он медленно и, очевидно, без аппетита. Наконец он положил вилку.

– Прости меня, Эмбер, но я не могу есть. Я не голоден.

Она встала из-за стола, подошла к нему, полная растущей тревоги. Он не выглядел усталым – он выглядел больным.

– Может быть, тебе надо было поспать, дорогой? Если ты всю ночь работал, ты, должно быть…

– О Эмбер, я не стану притворяться. У меня чума. Сначала я думал, что причина в недосыпании. Но у меня слишком много тех симптомов, которые были и у других: нет аппетита, головная боль, потливость, а теперь меня подташнивает. – Он отбросил салфетку, отодвинул стул и медленно, с трудом встал на ноги. – Боюсь, тебе придется ехать одной, Эмбер.

Она строго поглядела на него.

– Я не поеду без тебя, Брюс, и ты знаешь это! Но я уверена: это не чума. Такого просто не может быть! Ты здоров, ты сильный, и после того, как выспишься, – я знаю, – с тобой все будет в порядке.

Он слабо улыбнулся, но покачал головой:

– Нет, боюсь, ты ошибаешься. Я уповаю только на Господа, что не заразил тебя. Вот почему я не поцеловал тебя. Я боялся, что… – Он оглянулся. – Где моя шляпа и плащ?

– Ты никуда не пойдешь! Ты останешься здесь, со мной! Бог мой, я выглядела и чувствовала себя так же плохо как ты сейчас, сотни раз, а на следующий день я была в полном порядке! У всякого человека что-то болит, но это не чума! Если ты не болен, мы завтра утром уезжаем. А если болен – я буду ухаживать за тобой.

– О Эмбер, дорогая моя, ты думаешь, я позволю тебе? Ведь я могу умереть…

– Брюс! Не говори так! Если это чума, я стану выхаживать тебя и обязательно вылечу. Тетя Сара научила меня ухаживать за больными.

– Но ведь чума – заразная болезнь, ты можешь заразиться, это смертельно опасно. Нет, дорогая, я пойду. Принеси мне шляпу и плащ, ну иди же.

Он отвернулся, и выражение гнева и тревоги, которое он прежде старался скрыть, стало очевидным: лицо было мокрым от пота, капли стекали по щекам, он двигался как пьяный. У него будто не работали все мышцы тела. В глазах отражалась пульсирующая головная боль, тупая боль пронзала спину, бедра, спускалась по ногам. От неожиданного озноба он непроизвольно задрожал и ощутил позыв к рвоте.

Эмбер взяла его за руку, она решила во что бы то ни стало задержать его, даже если придется его ударить. Ведь если он выйдет в таком состоянии, то его либо заберет констебль как пьяного (такие ошибки часто случались), либо его отвезут в чумной барак. Если он болен – а Эмбер наконец убедилась в этом, – то она будет ухаживать за ним.

– Ляг на минуту на диван у камина и отдохни, а я приготовлю тебе отвар из трав. В твоем состоянии ты и шагу сделать не сможешь. Отдохни, тебе станет легче, я уверена. Отвар через секунду будет готов.

Она взяла его за руку и отвела к камину. Брюс все еще перечил, но быстро терял способность к сопротивлению и слабел прямо на глазах. Он просто повалился на диван, тяжело и протяжно застонав, его глаза закрылись. Часто по телу Брюса пробегала судорога, будто дрожь от холода, но пятна пота выступили даже на камзоле. Эмбер оставила его лежать, на мгновение исчезла в спальне, принесла атласное стеганое одеяло и укрыла его.

Она была теперь уверена, что Брюс не сможет встать и, вероятно, уснет. Она побежала на кухню и начала искать в шкафчиках травы; припасенные Нэн. Она положила в чайник всего понемногу: ястребинку, собачник, кислицу от тошноты; календулу и портулак, от лихорадки; черемницу и аралию, а также паслён от головной боли. Все травы были собраны по астрологическому календарю точно при определенном положении планет, поэтому Эмбер свято верила в действенность снадобий.

Эмбер налила в чайник, теплой воды и повесила его на крюк над огнем, но пламя почти угасло, и она добавила угля из ящика и несколько щепок, чтобы уголь разгорелся. Ей пришлось встать на колени и хорошенько поработать мехами, раздувая огонь. Наконец вспыхнули яркие языки пламени, и Эмбер побежала в гостиную убедиться, что с Брюсом все в порядке, хотя из комнаты не доносилось никаких звуков.

Брюс лежал на спине, одеяло свалилось с него, он беспокойно метался, глаза были закрыты, черты лица искажены. Эмбер склонилась над ним, подоткнула одеяло. Он поднял на нее глаза, потом неожиданно потянулся к ней, схватил за руку, резко дернул.

– Что ты делаешь! – Голос звучал хрипло, надрывно, слова – неразборчиво, серо-зеленые зрачки сверкали, глазные яблоки налились кровью. – Я сказал, чтобы ты убиралась отсюда, – немедленно уходи! – Он почти выкрикнул последние слова и зло отшвырнул от себя ее руку.

Эмбер испугалась – она решила, что он не в своем уме. Но она заставила себя ответить ему спокойно и сдержанно:

– Я готовлю для тебя лечебное снадобье, Брюс, через минуту все будет готово. И тогда ты сможешь идти. А пока полежи и отдохни.

Казалось, он сразу пришел в себя.

– Эмбер, прошу тебя, пожалуйста, уходи и оставь меня в покое! Возможно, завтра я умру, и, если ты останешься здесь, ты тоже заразишься!

Он сделал попытку сесть, но Эмбер толкнула его обратно неожиданно энергично, и он свалился на подушки. «Наконец-то я сильнее его, – подумала она, – теперь он не сможет вырваться».

Минуту она ждала, сидя рядом с ним и внимательно вглядываясь в лицо. Но Брюс лежал спокойно. Тогда она встала и на цыпочках быстро вышла из комнаты. Она так нервничала, что дрожали не только руки, но и колени. Она взяла кружку, но та выпала из рук и с грохотом упала, и сердце Эмбер болезненно екнуло. Но, поднимая кружку с пола, она услышала шум из спальни.

Подхватив юбки, Эмбер выбежала из гостиной и увидела, что Брюс стоит посреди комнаты и озирается безумными глазами. Она с криком бросилась к нему:

– Брюс! Что ты делаешь!

Он обернулся, взглянул на нее с вызовом, взмахнул рукой, как бы отгоняя ее, и выругался вполголоса. Эмбер обхватила его, но он так толкнул ее, что она чуть не упала. Покачнувшись, она ухватилась за него, он споткнулся, стараясь удержаться на ногах, и они оба рухнули на пол. Эмбер оказалась под ним. Брюс лежал неподвижно, открыв глаза и рот. Он был без сознания.

Секунду Эмбер не шевелилась, пораженная случившимся, потом выползла из-под него и встала на ноги. Она нагнулась, взяла Брюса под мышки и попыталась втащить обратно в спальню. Но он был на фут выше ее ростом и на восемьдесят фунтов тяжелее, она едва могла сдвинуть его с места. Эмбер тащила его изо всех сил, но потом расплакалась от ужаса и отчаяния. Тут она вспомнила, что Темпест и Иеремия должны быть у себя в комнатах наверху.

Она бросилась к черной лестнице, поднялась на верхний этаж и влетела в комнату слуг, даже не постучавшись. Оба лакея бездельничали – смотрели в окно и курили. Они удивленно уставились на хозяйку.

– Темпест! Иеремия! – крикнула она. – Пошли, помогите мне!

Она повернулась и бросилась вон из комнаты, спустилась по лестнице с такой быстротой, будто летела. Слуги не спеша выколотили трубки и последовали за ней через кухню, столовую и гостиную, где увидели Брюса, который снова стоял на ногах, обхватив плечи руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Эмбер подбежала к нему, но слуги остались стоять в стороне и с подозрением наблюдали за происходившим. Брюс сделал шаг вперед, мрачно переводя взгляд с одного на другого. Он был похож на человека настолько пьяного, что, казалось, вот-вот свалится лицом на пол.

Эмбер смотрела на него, как завороженная, и, когда он приблизился к ней, она посторонилась, чтобы дать ему пройти. Она непроизвольно протянула вперед руки, ибо казалось, что в любой, момент он может упасть. Но Эмбер не прикоснулась к Брюсу. Он прошел через дверь в прихожую, потом – на площадку лестницы, секунду постоял там – колосс, глядящий вниз. Шагнул раз, другой, но неожиданно застонал, споткнулся и ухватился за перила. Эмбер взвизгнула, двое слуг бросились, опередив ее, и успели подхватить Брюса, иначе он упал бы с лестницы головой вниз. Поддерживаемый с обеих сторон слугами, Брюс позволил втащить себя в квартиру, голова опустилась на грудь, он снова потерял сознание.

В спальне Эмбер откинула покрывало и одеяло, приказав слугам положить Брюса на белые шелковые простыни. Потом она сняла с него башмаки и чулки. Они были странного желтого цвета от пота, издававшего резкий неприятный запах, совершенно противоестественный для Брюса. Она сняла с него пояс, стала снимать камзол и тут заметила, что Темпест и Иеремия побледнели и глядят на Брюса с ужасом в глазах. Она поняла, что они только сейчас догадались, что помогали не пьяному, а заболевшему чумой.

– Убирайтесь отсюда! – крикнула она им, не в силах вынести их смертельно перепуганного вида. Они повернулись и выскочили из комнаты, громко хлопнув дверью.

Рубашка Брюса намокла от пота и прилипла к спине. Эмбер подняла с пола свое платье и насухо вытерла тело Брюса. Стянув с него всю одежду, она укутала его одеялом и, зная, что Брюс любил спать без подушки, убрала подушку из-под головы. Теперь он спокойно лежал на спине, хотя время от времени невнятно бормотал, что-то вполголоса.

Эмбер снова оставила его одного и помчалась на кухню. Варево из трав уже кипело, но не очень бурно. Эмбер не теряла времени на ожидание: она стала обшаривать полки шкафа в поисках съестного, но, поскольку еду ей доставляли из таверн, она обнаружила лишь апельсиновые бисквиты, банку вишен, несколько бутылок вина и одну бутылку бренди. Составляя мысленно список того, что необходимо приобрести, и не отрывая взгляда от кипящего в чайнике отвара, она внимательно прислушивалась к звукам из спальни.

Когда она вернулась, Брюс лежал и глядел на нее. Она заметила, что его только что вырвало на пол. Его лицо выражало покорность и раскаяние, будто он совершил нечто постыдное. Казалось, он хотел заговорить с ней, но смог только обессиленно откинуться на постель. Эмбер приходилось слышать о мужчинах, которые утром чувствовали себя хорошо, а ночью того же дня умирали от чумы, но до сегодняшнего дня ей представлялось маловероятным, чтобы болезнь могла развиваться так быстро.

Чувство беспомощности охватило Эмбер.

Сара обучила ее, как. надо ухаживать за человеком, когда у него лихорадка или оспа, что делать при ожогах или болях в желудке, но чума оставалась таинственной, страшной и непонятной болезнью. Некоторые считали, что чума поднимается из-под земли подобно ядовитому злому духу, проникает через поры, передается при соприкосновении. Но никто не знал и даже не притворялся, что знает истинную причину возникновения болезни, и почему иногда приходит опустошительная эпидемия, и как лечить этот страшный недуг. Но Эмбер чувствовала, что должна помочь, ей нужно было с кем-нибудь посоветоваться.