Кэтлин Харрингтон - Навеки твоя

И чем больше будет пролито крови, тем, без сомнения, лучше. Кинрат сел на своего великолепного Араба и подъехал к ней.

— Итак, леди Уолсингхем, если вы готовы, то мы отправляемся в Шотландию, — сказал он. На его лице по-прежнему играла легкая улыбка.

Замок Беддигфелд

Грентам Линкольншир, Англия

— О, прошу вас, Кинрат, поиграйте с нами! Если вы согласитесь, то мы позволим вам самому выбрать партнеров по команде. — Ангельский голосок леди Дианы буквально звенел от радости. По тому, как громко она кричала, хотя обычно никогда не позволяла себе повышать голос, было понятно, что ей очень хочется обратить на себя внимание шотландского графа.

Франсин опустилась на колени в траву возле своей дочери и краем глаза наблюдала за тремя мужчинами, которые, обогнув живую изгородь, появились на поляне. Кинрат, его дядя и кузен, облаченные в великолепные шерстяные камзолы, бриджи и длинные лосины, вышли на тропинку, ведущую к аккуратно подстриженной лужайке для игры в шары возле замка Беддигфелд.

Когда Кинрат и его спутники подошли ближе, граф улыбнулся.

— Что скажете, парни? — спросил он, посмотрев на своих родственников. — Хотите присоединиться к дамам и сыграть партию в шары?

При виде прекрасной брюнетки Колин Мак-Рат смущенно сжался, уткнувшись подбородком в кружевной воротник. Его веснушчатое лицо стало таким же красным, как и волосы.

— П-почему бы и нет? — пожав плечами, согласился он.

Переминаясь с ноги на ногу, рыжеволосый детина уставился на подол зеленого шелкового платья леди Пемброк. Казалось, что когда Колин подходит к Диане ближе чем на четыре шага, то сразу теряет дар речи.

— Да, чертовски хорошая мысль, — ответил Уолтер Мак-Рат, кивнув головой и радостно улыбнулся, обнажив свой щербатый рот. Весело поблескивая глазами, он посмотрел сначала на Диану, потом на Колина. Похоже, мужчина прекрасно понимал, что его сын стал таким косноязычным потому, что безнадежно влюбился в черноволосую английскую красавицу, и это его забавляло.

Однако улыбка моментально исчезла с лица Уолтера, как только он увидел Люсию Грациоли. Та сидела на каменной скамье и, быстро работая крючком, который она сжимала кривыми старческими пальцами, вязала тонкое неаполитанское кружево. Итальянка буквально пронзала его своими черными, полными злости глазами, и он в отместку тоже бросил на нее злобный взгляд.

Люсия с недоверием относилась к любому половозрелому мужчине, который входит в тот круг общества, где вращается ее госпожа. Но особенно сильную неприязнь она почему-то питала к этим трем шотландцам.

Диана даже не посмотрела в их сторону. Ее серые глаза были прикованы к Кинрату. Она одарила его своей самой очаровательной улыбкой. Это была улыбка, которая заставляла многих мужчин замирать от любви и восторга. Диана хорошо понимала, какой властью обладает, имея такое грозное оружие.

— Мы можем разбиться на команды по три человека, — предложила она и, подойдя к Кинрату, положила свои прелестные пухлые пальчики на рукав его темно-коричневого камзола. — Что ж, выбирайте себе партнеров.

— Пользуясь тем, что мне первому предоставили право выбора, то я выбираю леди Анжелику и своего дядю, — ответил Кинрат.

Не обращая внимания на то, как обиженно надула губки Диана, он повернулся к дочери Франсин и подарил ей нежную улыбку. Анжелика запрыгала от радости. Сжимая в своих маленьких ручках ярко-красный шар, она вприпрыжку помчалась к Лахлану. Ее личико буквально светилось от радости.

— Вы правда хотите, чтобы я играла в вашей команде? — восхищенно взвизгнула девочка, не веря своему счастью. — Это правда, сэр? Скажите, правда? Вы точно хотите, чтобы я была в вашей команде, потому что я очень-очень хочу играть с вами?

— Да, хочу, — подтвердил он, опустившись перед ней на одно колено. — Если, конечно, ты согласишься принять нас с Уолли в свою команду.

Наклонившись, малышка прошептала на ухо Кинрату:

— Я плохо играю в шары.

— А я хорошо, — так же шепотом ответил он.

Поднявшись на ноги, граф приложил палец к губам, давая понять, что этот секрет никто, кроме них, не должен узнать.

Диана даже не пыталась скрыть досаду.

— Я так понимаю, что мне и Франсин придется играть в одной команде с вашим кузеном, — обиженно поджав губки и недовольно насупившись, сказала она и посмотрела на Колина. — Скажите, сэр, вы хорошо играете в шары?

Тот откашлялся, по-прежнему не отрывая глаз от подола ее платья, и его выступающий кадык задвигался вверх и вниз.

— Д-думаю, д-довольно хорошо, — пробормотал он.

Поднявшись с колен, Франсин отряхнула траву со своего легкого утреннего платья. Она помогла дочери выбрать маленькие шары, которые поместились бы в детской ладошке.

— Мы с радостью примем вас в свою команду, — заверила она Колина. — Похоже, победа будет за нами, ведь мы с Дианой тоже хорошо играем в эту игру.

Услышав ее слова, Кинрат тихо хмыкнул, и Франсин поймала на себе его веселый взгляд. Рассердившись на то, что он явно сомневается в ее способности победить его, она, не удержавшись, добавила:

— Вы со мной не согласны, милорд?

— Может быть, заключим пари?

— Я готова заключить с вами пари, Кинрат, — быстро предложила Диана, задыхаясь от волнения.

Но шотландец по-прежнему пристально смотрел на Франсин и даже не повернулся в ее сторону. Его губы изогнулись в легкой вызывающей улыбке, и это, а также насмешливое молчание подтолкнуло ее поддержать пари куда больше, чем если бы он откровенно начал хвастаться.

— На что же вы хотите спорить? — осторожно поинтересовалась Франсин.

Он пожал своими могучими плечами с кажущимся безразличием:

— Если я выиграю, то буду сидеть рядом с вами во время всех предстоящих банкетов, включая сегодняшний.

— А если выиграю я?

— Вы проиграете.

— И все же, — настаивала она. — Вы должны чем-нибудь заинтересовать меня, Кинрат, иначе зачем мне вообще рисковать?

— Тогда сами назначьте себе награду, — сказал он с чисто мужской самоуверенностью.

Граф всегда выказывал величайшую самоуверенность. Это его качество больше всего раздражало Франсин. Никто из его окружения не возражал и не подвергал сомнению его роль лидера, даже англичане из их отряда. Все, похоже, относятся к нему с таким же уважением и почтением, как и к легендарным героям прошлого.

Все, кроме нее.

Женщину очень тревожило то, что он обладал способностью накладывать заклятия на ничего не подозревающих девушек и женщин.

Франсин глубоко вздохнула, стараясь унять волнение.

— Начиная с завтрашнего дня и до самого конца нашего путешествия на север, — сказала она, — вы, прежде чем предпринять какие-нибудь действия или значительные изменения, сначала будете советоваться со мной.

Несмотря на то что Кинрат удивленно приподнял бровь, он на самом деле совершенно не удивился такой необычной ставке.

Вчера, во второй половине дня, после двух дней пути они приехали в замок герцога Беддигфелда, который находился возле городка Грентам. На протяжении тех двух дней, что они были в пути, он взял на себя полное управление и ни разу не посоветовался с ней, прежде чем что-то изменить в их продвижении вперед по сельской местности Англии. Он сам решал, когда им следует делать остановки для отдыха, где они будут обедать и где ночевать. Она неоднократно напоминала ему о том, что маршрут следования их отряда четко определен, и они должны его придерживаться. Граф не утруждал себя препирательствами с ней. Он просто сам принимал все решения по пути следования, а потом просил одного из своих родственников сообщить ей о них.

Когда дело доходило до привилегии Франсин распределять места для дворян и аристократов за столом во время торжественных ужинов, она отвечала ему такой же неуступчивостью и своеволием. Несмотря на то что Кинрата больше не усаживали в дальнем конце стола, он все же сидел так далеко от нее, что беседовать они могли, только перекрикиваясь друг с другом.

Женщине едва удалось сдержать улыбку: она только сейчас поняла, как это его раздражало.

Постукивая указательным пальчиком по верхней губе, Франсин смотрела на него и думала, разумно ли заключать подобное пари. Учитывая его атлетическое телосложение, можно было предположить, что он наверняка преуспевает во всех видах спорта, которыми занимается. И если она проиграет, это будет означать, что ей каждый день во время переезда придется смиренно выполнять его распоряжения да еще и каждый вечер сидеть за столом рядом с ним.

Разум подсказывал Франсин, что нельзя ввязываться в такую глупую авантюру. Однако если она откажется от пари, которое предложил Кинрат, то он всегда будет относиться к ней как к маленькой робкой мышке, которую можно легко подчинить своей воле.

— Хм-м, я не знаю, — уклончиво произнесла она. — Я буду играть против Анжелики. Я не уверена в том, что имею право играть в полную силу, желая победить собственную маленькую дочь.

— Не стоит беспокоиться по поводу малышки, миледи, — вмешался Уолтер, заразительно рассмеявшись. — Мы с Лахланом компенсируем ее неумение.

Услышав слова своего дяди, Кинрат радостно улыбнулся, и его глаза вызывающе заблестели, явно подстрекая ее.

— Итак, миледи, слово за вами, — сказал он. — Вам нужно либо иметь мужество принять пари, либо признаться в том, что вы струсили, и убежать.

— Ох, мамочка, не убегай! — закричала Анжелика, прыгая на одной ножке и дергая Франсин за руку. — Останься и поиграй с нами, прошу тебя. Ну пожалуйста, пожалуйста, не будь трусихой, не убегай!

Посмотрев на умоляющее личико дочери, Франсин перевела взгляд на Кинрата. Все словно ждали, что графиня смалодушничает, и у нее появилось неприятное чувство, что она угодила в собственный капкан.

Глядя на тонкие черты лица леди Уолсингхем, Лахлан наблюдал за борьбой противоречивых чувств. С тех пор как они уехали из замка Колливестон, между ними постоянно возникали споры. Кинрат сначала был удивлен, когда она пожаловалась на то, что он не советуется с ней, давая указания отряду. Черт побери, он считал, что так и должно быть, ведь именно он отвечает за их продвижение по Англии. В конце концов, он должен обеспечивать безопасность ее и ее дочери, а также всех членов их небольшого отряда.

Франсин попыталась втянуть его в состязание силы характеров по самым насущным вопросам в первый же день пути. Он понял: эта своенравная графиня привыкла к тому, что окружающие беспрекословно выполняют все ее капризы. Но Лахлан не собирался позволить ей занять главенствующее положение. Однако подавлять случающиеся у нее приступы раздражения едким сарказмом, а по этой части он был большим мастером, воздерживался.

С самого начала она начала бороться с ним за власть. Ее гордый нрав и упрямство одновременно и интриговали, и забавляли его. Сейчас графиня смотрела на него, и в ее огромных глазах были осторожность и напряженное размышление. Она, судя по всему, взвешивала свои шансы, пытаясь понять, что для нее более выгодно: заключать пари или не заключать.

Лахлан подошел ближе, полностью преграждая ей путь к отступлению по посыпанной гравием дорожке, которая вела через сад к главной башне замка.

— Если вы боитесь, леди Уолсингхем, — мягко сказал он, явно подгоняя ее ответить, — то мы можем играть просто так, без пари.

— Я? Боюсь?! — воскликнула она, гордо вскинув голову. Ее золотисто-каштановые волосы, свисающие почти до бедер, блестели в лучах утреннего солнца. — Вас? Да ничего подобного.

Наклонившись, Лахлан поднял голубой шар и передал его ей, лишая возможности все как следует обдумать.

— Значит, по рукам, — сказал он.

— Ура! Ура! — воскликнула Анжелика, которая стояла перед ними. Она прыгала и кружилась от радости, и ее желтое платьице вздымалось волнами. — Она согласна! Согласна!

— Мы не успеем сыграть всю игру полностью, — предупредил Лахлан. — Может быть, поспорим на первый раунд?

— Почему бы и нет? — ответила Франсин, заставив себя улыбнуться. Она пыталась подавить досаду оттого, что ее перехитрил этот опытный шотландец.

Решили, что Колин и Уолтер начнут игру первыми. Потом в игру вступит Диана, которая будет играть против Анжелики, а Франсин и лейрд Кинрат как капитаны команд будут играть последними.

Мужчины подбросили монету. Жребий показал, что начинать игру будет команда Франсин. Она прошла к дальней стороне площадки, откуда могла давать указания и помогать партнерам по команде.

Колин, которому предстояло начать игру, положил коврик-мат на траву возле ближнего края поляны, а белый флаг расстелил в дальнем конце площадки, чтобы обозначить цель. Итак, пришла его очередь бросать шар.