Джоанна Линдсей - Навеки

— И еще: обещай мне, что мы вернемся сюда по первому моему слову.

На сей раз ответ последовал быстрее:

— Обещаю.

— Вот и отлично, — продолжала она и даже попыталась улыбнуться. — Я согласна отправиться с тобой туда, куда ты пожелаешь, по своей собственной воле.

При этих словах лицо викинга просияло счастливой улыбкой, и не успела Розалии зажмурить глаза, как ее обступил мрак; возникло ощущение, словно она плывет по воздуху. В следующее мгновение она услышала лязг металла, лошадиное ржание, топот копыт — и ее изумленным глазам представились тысячи закованных в броню воинов, сражавшихся с таким остервенением, словно им нужно было во что бы то ни стало уничтожить друг друга.

Несмотря на то, что вокруг кипел бой, Розалин, потрясенная всем случившимся, в неподвижном оцепенении смотрела на окружавших ее средневековых воинов. Мозг ее лихорадочно работал, пытаясь найти хоть какое-нибудь разумное объяснение происходившему. Сначала она подумала о наркотических галлюцинациях и голографических изображениях, но, отбросив эту теорию как не правдоподобную, решила, что все происходящее с ней — очередной кошмарный сон.

Нет, сам Торн, конечно, не сновидение. Но этот ужас? Гораздо спокойнее уверить себя, что все ей снится. Она почувствовала огромное облегчение: слава Богу, во сне ничего ужасного не случится, а то ее воинственный викинг уже ворвался в самую гущу схватки.

Сон был на диво красочным и подробным, почти осязаемым. Розалин даже ощущала запах крови и лошадиного навоза — неудивительно: вокруг было столько лошадей. А от лязга мечей начинала болеть голова.

Напротив, Торн, похоже, ждал этого момента всю жизнь. Меч Проклятье Бладдринкера ни секунды не оставался в покое — он сверкал на солнце, рассекал и… рубил.

Розалин зажмурила глаза, вздрагивая от диких криков боли и ярости, раздававшихся со всех сторон. Она старалась не обращать внимания на брызги крови, попадавшие на ее одежду, — когда она проснется, они исчезнут. Нет, этот сон — самый тяжелый кошмар, который ей приходилось видеть. Никогда прежде она не замечала во сне такие ужасающие подробности…

Внезапно налетевшая лошадь толкнула ее в плечо с такой силой, что Розалин чуть было не упала. Покачнувшись, она все-таки удержалась на ногах. Но когда обернулась, увидела занесенную над ней могучую руку, сжимавшую окровавленный меч. Розалин не пошевельнулась, даже не испугалась. Все это ей снится, а если она умрет во сне, то сразу же пробудится от этого кошмара.

Но, видно, на сей раз ей не суждено было погибнуть — рядом сверкнул другой меч, ударился о занесенный над нею клинок, отвел неминуемый удар и вонзился в грудь нападавшего рыцаря. Розалин почувствовала, как кровь заливает ее одежду. Ей вдруг стало казаться, что сон становится все более реальным. А если все это происходит на самом деле? Она с ума сойдет, если будет думать об этом.

Торн спас ее, и теперь кошмарный сон будет продолжаться, и ей не удастся от него освободиться. Розалин уже хотела сказать викингу, как она «благодарна» ему за то, что он продлил столь приятное сновидение, но он уже не слушал ее: в двух шагах от нее три тяжеловооруженных всадника окружили рыцаря, которого, очевидно, стащили с коня, и Торн кинулся ему на помощь.

Розалин вздохнула. Выбирать не приходилось: либо она рано или поздно снова попадет под удар меча или копья, либо попытается привлечь внимание Торна и убедить его покинуть этот кошмар. Последнее, впрочем, повлекло бы за собой и первое, так как Торн уже расправился с тремя всадниками и теперь отражал атаки двух конных рыцарей.

Длинный, однако, сон ей приснился! Розалин с нетерпением ждала, когда ее подсознание переключится наконец на что-нибудь более приемлемое — на что угодно, даже на другой кошмар. Она уже достаточно насмотрелась на сверкающее лезвие Проклятья Бладдринкера — с нее хватит.

Она сделала несколько шагов по направлению к Торну — он не успел отойти от нее и сражался неподалеку, — оттолкнула пехотинца, который пытался по добраться к нему сзади, и потянула викинга за левый рукав.

Попытка не увенчалась успехом. Что там говорить и в более спокойной обстановке было трудно привлечь его внимание, а сейчас, когда он был занят, это было почти невозможно. Тем не менее он ее заметил.

Розалин толком не поняла, как он догадался, кто именно дергает его за рукав — ведь он даже не обернулся. Но он произнес, обращаясь к ней:

— Не сейчас, Розалин.

Его на удивление спокойный тон был последней каплей — Розалин почувствовала, как ее охватывает безудержная ярость. Несмотря на то, что он не переставая махал мечом направо и налево, викинг ничуть не запыхался. А воин, которого она оттолкнула, теперь подбирался к ним сбоку и, видимо, решил проткнуть их обоих одним ударом своего длинного копья.

Розалин все это видела и поняла, что пришла пора решительных действий. Черт возьми, она не собирается умирать! Во всяком случае, не раньше, чем выскажет ему все свое неудовольствие и возмущение. Она сжала руки в кулаки и что есть силы замолотила ими по спине Торна. Увидев, что на него это не действует, она страшно разозлилась.

Собрав все силы, она крикнула:

— Нет, сейчас! Я хочу покинуть этот кошмарный сон — с тобой или без тебя, мне все равно! Тебе это, как видно, доставляет удовольствие, но такие развлечения не в моем вкусе… и тебя сейчас проткнут насквозь!

Торн заметил копье пехотинца и, отвернувшись от рыцаря, с которым только что сражался, взмахнул Проклятьем Бладдринкера. Пехотинцу не повезло — он медленно осел на траву, и Розалин в ужасе смотрела, как его голова покатилась по земле.

Содрогаясь от отвращения, она произнесла:

— Хорошенькое развлечение ты себе нашел — рубишь головы направо и налево. А мне чем прикажешь заниматься? Стоять и ждать, пока тебе не наскучит? Нет уж, в следующий раз, когда ты заберешь меня в свой соя, постарайся придумать что-нибудь более спокойное — пусть там будут свечи и приятная музыка…

Голубые глаза пристально уставились на нее.

— И постель?

Как быстро она краснеет в последнее время! Розалин почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и смущенно произнесла:

— Ну разве только во сне…

Она умолкла, не в силах поверить, что сказала это… ему. С таким же успехом она могла бы послать ему письменное приглашение. А он ухмылялся своей похотливой усмешечкой, которая сразу выдавала его намерения.

К счастью, противник, с которым он еще не успел разделаться, отвлек его внимание от ее персоны, и Розалин облегченно вздохнула. Торну потребовалось всего несколько секунд, чтобы справиться с ним и еще с одним рыцарем, который занял место убитого. Затем он оседлал коня, потерявшего своего седока, и, подхватив Розалин на руки, посадил ее перед собой в седло.

Его непредсказуемые действия начинали уже выводить ее из себя, и Розалин с трудом сдерживала Нараставшее раздражение. Он попридержал коня, чтобы отвести копья и мечи, мешавшие их продвижению вперед, и она съежилась в седле от страха. Но когда он остановился у раскидистого дерева неподалеку от поля битвы, перехватил ее поперек талии, как сноп соломы, у буквально швырнул на нижнюю ветку дерева. Она выкрикнула, вне себя от бешенства:

— Да как ты смеешь!..

— Здесь ты будешь в безопасности, — сказал он и дерзко усмехнулся, встретив ее свирепый взгляд. — Молчи и не двигайся — я не хочу, чтобы ты привлекала к себе внимание.

— Это все? — сердито спросила она, испепеляя его взглядом.

Но он уже не слушал ее — повернув коня, он поскакал рысью обратно в гущу схватки. Оп не стал отъезжать далеко — при желании она могла бы до него докричаться, но услышать ее ему бы удалось, только если бы он специально прислушивался: шум битвы заглушал все другие звуки.

Розалин и не пыталась звать его. Она прекрасно знала — он не вернется, что бы она ему ни кричала. Он наконец-то нашел себе развлечение — войну — и, как видно, собирался сполна насладиться прелестями боя Сидя на ветке, Розалин теперь могла окинуть взглядом поле битвы. К ее удивлению, сражающихся оказалось не так-то много — во всяком случае, гораздо меньше тысячи. Обе группы противников, с трудом различимых в своих кольчугах и шлемах, насчитывали порядка сорока воинов с одной враждующей стороны и полсотни — с другой. Розалин вспомнила, что, как правило, в средневековых сражения» принимали участие именно такие малочисленные отряды — если только войну не вел сам король.

Впрочем, на поле сражения осталось не так много боеспособных воинов. Несколько раненых громко стонали и взывали о помощи, а остальные были мертвы — об этом можно было догадаться по их неподвижным, неестественным позам и зияющим ранам.

Розалин застывшими от ужаса глазами смотрела на эту страшную картину смерти и жестокости. Вот предел мечтаний средневекового варвара! И думала ли она, что когда-нибудь ей придется увидеть это своими глазами! Но ее сон уже слишком затянулся — пора просыпаться.

Она нахмурилась: никогда прежде ей не удавалось контролировать во сне свои мысли. Конечно, большинство снов она попросту не помнила — бывает, что видишь их всю ночь, а вспоминаешь только тот, что видела перед пробуждением. Да и он сразу же исчезнет из памяти, если не подумаешь о нем сразу. Вполне вероятно, что во сне могут приходить такие последовательные, логичные мысли, да только раньше с ней никогда такого не бывало.

С другой стороны. Торн был слишком реален для сновидения, да и она тоже. Часто ли во сне (а тем более в кошмарном сне) действуешь и мыслишь, как наяву? Да так, что твое поведение полностью соответствует твоему характеру и настроению?

Розалин могла точно сказать, что она сейчас делает: она сидит на ветке и размышляет о кошмарных снах. Стоило ей об этом подумать, как тревожный холодок пробежал у нее по спине. Возможно, ее разговор с Торном о путешествии во времени был во сне, который, в свою очередь, породил и этот сон, и…

Почувствует ли она боль, если упадет с дерева и сломает себе ногу? Она пристально посмотрела вниз с высоты шести футов и, поразмыслив, решила все же отказаться от этой затеи. Есть и другой, более безопасный способ проверить ее предположения. Она укусила себя за палец, да так, что слезы выступили на глазах. В тот же миг ужасная догадка мелькнула в сознании.

Боже всемилостивый, так это правда? Торн перенес их в далекое прошлое, как и обещал? Но в таком случае он же может убить того, кто на самом деле должен был бы уцелеть в этом сражении! Он изменяет историю, а она сидит тут и ничего не может предпринять!

Розалин вспомнился один эпизод из фантастического фильма о путешествиях во времени: по мере того как изменялось прошлое, с фотографий начинали исчезать лица людей. Ее охватила паника — как же она раньше об этом не подумала!

Она стала громко звать Торна, но он не откликнулся: если он и слышал, то был слишком занят, чтобы обращать на нее внимание. Ему не нужно было искать себе противников — они сами нападали на него и преимущественно по двое и даже по трое.

Наверное, они просто боялись нападать на него поодиночке — таким он был высоким и могучим. Тем не менее она нисколько не волновалась, что он может погибнуть в неравной схватке: он ведь заверил ее, что может умереть только от руки одного из своих так называемых богов или от меча некоего Вольфстана, который надоедал ему своими преследованиями.

Розалин хотела крикнуть еще раз, но у нее запершило в горле. Нет, надо успокоиться. Как это ни удивительно, но все его слова оказались правдой, и бесполезно пытаться это логически объяснить и осмыслить. Но почему они попали в самый разгар сражения? Возможно, потому, что она так необдуманно пообещала отправиться с ним, «куда он пожелает». Понятное дело, с тех пор как он впервые появился перед ней, он только и мечтал об этой битве. И она, сама того не подозревая, дала ему возможность принять самое деятельное участие в его любимых войнах.

Нет, она ему выскажет свое мнение на этот счет! Он глубоко ошибается, если считает, что она согласится исполнять все его прихоти. Мало ли что взбредет ему в голову в следующий раз и в какой войне он изъявит желание участвовать! Она не собирается каждый раз вот так сидеть и ждать, пока он наиграется со своим мечом.

Розалин осторожно спустилась с дерева и оглянулась вокруг. Из всех сражавшихся осталось чуть более двадцати воинов. Силы их были уже на исходе, и они размахивали мечами далеко не с таким рвением, как прежде. Среди них было восемь рыцарей, и один из них только что скрестил свой меч с клинком Торна, который все еще восседал на своем коне.

Во времена рыцарства (то есть именно в это время) такие кони назывались дестриерами — боевыми конями — и были значительно крупнее, сильнее и выносливее обычных лошадей. Они предназначались для тяжеловооруженных всадников, и Розалин совсем не хотелось иметь с ними дела. Однако другого выхода у нее не было.

Она перешагнула через груду мертвых тел и осторожно обошла боевого коня, с которого только что стащили седока. Конь всхрапнул, переступил копытами и неожиданно последовал за ней. Слыша за спиной мерное позвякивание его сбруи, Розалин ускорила шаг и чуть было не попала под копыта лошадей Торна и его противника.