Хайди Маклафлин - Навсегда моя

— Как его зовут, Джози? — прямо спрашивает он, подходя ко мне ближе.

— А тебе какое дело? — отстреливаюсь я. Его взгляд мечет кинжалы. Мне плевать, что он выдающийся музыкант. Он бросил меня. — Тебе пора уходить.

— Нет, — говорит он, качая головой. Он подходит ближе, а я делаю шаг назад. Больше я не могу двинуться, только упасть на витрину с цветами. Он поднимает руки. — Я просто хочу поговорить. Ты же не хочешь, чтобы я начал расспрашивать, ведь так?

Я отрицательно мотаю головой. Лиам, расспрашивающий людей по всему городу, — последнее, чего я хочу. Я не хочу, чтобы всплыло имя Ноа, и люди стали показывать на него пальцами, несмотря на то, что некоторые уже так и делают.

— Сколько ему лет, ДжоДжо? — спрашивает он тем же тоном, что говорил мне слова любви, когда мы ходили от класса к классу или когда он подвозил меня после свидания.

— В июне будет десять.

Лиам отступает назад и смотрит на меня. В его глазах я вижу боль, но мне все равно. Он бросил меня. Он оставил меня, чтобы я одна растила ребенка.

— Как его зовут? — Боль в его голосе звучит явно, но я не позволю ей добраться до меня. Я не могу. Мне нужно быть сильной.

— Ноа.

— Когда я могу с ним познакомиться?

Я смеюсь над его вопросом и пользуюсь возможностью отодвинуться от него. Он остается на месте. Я двигаюсь за прилавок и начинаю складывать свои вещи.

— Ты не можешь, в этом нет необходимости.

— Какого черта я не могу? У меня есть сын. Сын, которого ты скрывала от меня, и ты говоришь мне, что я не могу с ним познакомиться?

— А с чего ты взял, что он твой? — Я жалею об этих словах в тот же миг, как только они слетают с губ. На его лице отражается абсолютная боль, и я чувствую легкий восторг из-за того, что сделала ему больно.

— Хочешь сказать, что изменяла мне? Это правда, ДжоДжо? — Я не успеваю отреагировать, как он оказывается возле меня. Меня накрывает аромат его одеколона, заставляя сердце биться чаще. Все эти годы я задавалась вопросом, поменял ли он свой одеколон от Берберри, который я ему купила, но он до сих пор им пользуется, и мне приходится бороться с каждым возникающим желанием потянуться и дотронуться до него.

— Я люблю тебя, ДжоДжо, — шепчет он мне на ухо. Он движется с плавностью и желанием. Я знаю, что я у него первая, и никогда в этом не сомневалась. Я зарываюсь лицом в изгибе его шеи, он пахнет так хорошо, желанно и сексуально. Мое тело поет песню, и только он слышит эту мелодию.

Я гляжу в его глаза, наши лбы соприкасаются. Его губы приоткрываются, когда мои пальцы скользят по его телу, притягивая сильнее.

— Ты так прекрасна, — между словами он целует меня, показывая мне, насколько сильно меня любит.

— Я люблю тебя, Лиам.

— Ты навсегда моя.

— Почему ты покраснела, ДжоДжо?

— Пожалуйста, перестань меня так называть, — говорю я, чуть ли не умоляя. Он отходит и опирается на другую сторону прилавка.

— Прости, — говорит он. Лиам начинает дергать нижнюю губу, и мне хочется шлепнуть его по руке и сказать ему «хватит». — Так ты мне изменяла?

Я не могу ему ответить. Я не хочу ему отвечать. Даже если и так, то это не его дело, но он знает меня. Он знает, что я этого не делала, он просто ждет подтверждения.

— Ты не можешь просто прийти сюда и требовать ответы, Лиам. Ты уехал, чтобы стать рок-звездой. Ты знаменитый Лиам Пейдж. Ты бросил все это, — я обвожу все окружающее рукой и показываю на себя. — Ты бросил меня. Здесь больше нет места для тебя.

Он смеется.

— Ты не очень-то гостеприимна. А как же та старая фраза, что вы всегда можете вернуться домой?

— Люди не исчезают на десять лет без чертова звонка или письма. Люди не появляются у тебя в общежитии и не разрывают отношения с теми, кого они, по их словам, любят, а потом не отвечают на телефонные звонки. — Я прячу за ладонями лицо. Я не хотела, чтобы это произошло. Я могла бы и двадцать лет прожить, не видя его, и чувствовать себя отлично. Я пытаюсь сдержать слезы. Я и так достаточно слез пролила из-за этого парня, что хватит на всю жизнь. Больше плакать я не могу.

— Люди меняются, — говорит он.

— Я не хочу иметь с тобой дела.

— В данный момент? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет, никогда. Мне больше нечего сказать, Лиам. Ты сказал все, что должен был, еще тем вечером и не стал ждать, что я скажу, и не отвечал на мои звонки. Я не обязана выслушивать твои оправдания и уж точно ничего тебе не должна.

Я отворачиваюсь, чтобы больше на него не смотреть. Мне нужно оставаться сильной и спокойной. Мне нужно воспользоваться теми дыхательными техниками, которые показал мне врач до рождения Ноа.

— Ты ждешь, что я уйду, зная о сыне?

Я посмеиваюсь.

— Да, я жду, что ты выйдешь сейчас за дверь, сядешь на свой модный мотоцикл, вернешься к своей знаменитой подружке и уедешь туда, откуда приехал. Для тебя здесь ничего нет, и я не хочу, чтобы ты причинял боль моему сыну. Я не хочу, чтобы он знал о тебе, так что можешь убираться прочь из его жизни еще на десять лет. — Я смахиваю скатившуюся из глаза слезинку. Я не покажу ему, как он на меня влияет.

— У меня нет подружки.

— Боже мой, Лиам, из всего того, что я только что сказала, ты уцепился за часть про подружку? — Я трясу головой. Когда я разворачиваюсь, он смотрит в пол.

— Мы живем дальше, и ты не являешься частью нашей жизни. Ноа не нуждается в тебе, она даже не знает о тебе, так что, пожалуйста, уходи и не возвращайся.

Лиам кивает. Проходя мимо, он не встречается со мной взглядом. Я гляжу на его тело, то же самое тело, каждый дюйм которого я знаю. Он обходит прилавок и идет туда, где лежит его шлем.

— Увидимся, Джозефина.

Он называл меня Джозефиной только однажды, в тот вечер, когда порвал со мной. Как только дверь закрывается, и он садится на свой байк, я теряю самообладание. Я падаю на пол, хватаясь за бока и плача. Я плачу из-за десяти лет его отсутствия и того, что он все упустил, включая Ноа.

— Алло, — рычу я в телефон, разозлившись, что меня будят раньше, чем солнце решило сегодня поднять свою уродливую голову. Я кошусь на часы, их красные цифры показывают, что сейчас всего пять утра. Вообще-то я в отпуске и даже не могу поспать подольше.

— Трудная ночка, Ковбой? Я думала, это поездка туда и обратно? По моим расчетам, ты уехал три дня назад. Похоже, ты решил еще какое-то время побыть там. Что происходит?

— Господи, Сэм! Сейчас пять утра. Какого черта тебе надо?

— Ну, — она замолкает. Я знаю, что она смотрит на свои ногти, возможно, думает, что нужно сделать другой маникюр или что-то в этом роде. На самом деле, мне все равно, я просто хочу заснуть и забыть о том, что вчерашний день вообще был. — Когда ты возвращаешься домой?

— Скоро. — Я слишком устал, чтобы играть в ее игры. Мне следовало уволить ее давным-давно, но я этого не сделал и теперь попал.

— Лиам, — произносит она мое имя так нежно, что мне известно, что за этим последует. Я не в настроении, чтобы сегодня еще разбираться с ее дерьмом.

— Не сейчас, Сэм.

— Я скучаю по тебе. Прошла почти неделя с тех пор, как мы виделись. Позволь мне приехать к тебе. Я тебе нужна.

— Нет.

И не дослушав ее, я вешаю трубку. Не могу иметь с ней дела и уж точно не хочу, чтобы она была здесь и делала вид, что между нами больше, чем есть на самом деле. Моей самой большой ошибкой было спать с ней. Нет, не правда. Моей самой большой ошибкой было в тот вечер бросить Джози в общежитии и не увезти с собой. Если бы я это сделал, мы бы поженились и стали родителями. Может, сейчас у нас был бы еще один ребенок.

Черт, а может, мы развелись бы, и ничего уже не было по-другому. Она по-прежнему меня ненавидит.

Я медленно выбираюсь из постели и топаю в душ. После нашей вчерашней встречи с Джози я вернулся сюда, чтобы оставить свой мотоцикл и отправиться в ближайший бар. Будучи не в Лос-Анджелесе, мой стиль поведения немного ограничен. Здесь я не мог никому позвонить, чтобы меня забрали, и понял, что прошлой ночью был слишком измотан, чтобы ехать обратно.

Я стою под горячей струей, позволяя ей стучать мне по макушке. Думаю, я боялся этого дня больше всего. Я в тайне надеялся, что он никогда не наступит, что мои дни будут сами по себе снова и снова проигрываться, как музыкальный трек, который я пытаюсь перезаписать.

Я выключаю воду, как только она становится холодной, и даже не забочусь о том, чтобы вытереться, когда падаю на кровать. Удавил бы Сэм за то, что она разбудила меня. Знаю, что она так делает специально, потому что не хочет, чтобы я забывал о ней... сейчас она где-то на заднем плане добивается звания моей девушки. Она любит сопровождать меня на красной дорожке. Ее захватывает сама мысль, что пресса считает нас парой. Она хочет целый набор: деньги, славу и ее лицо в каждом журнале, — и считает меня подходящим кандидатом. Не важно, сколько раз я уже ей говорил.

Я не хочу ее.

Во второй раз я просыпаюсь, когда звонит телефон отеля. Мне звонит консьерж сказать, что мой костюм готов и арендуемая машина, которую я заказал, ждет меня у входа. Я посчитал, что появление на похоронах друга на моем Дукати будет неуместным.

Я надеваю черный костюм в тонкую полоску. Сэм заказала три новых рубашки базовых цветов: черную, белую и голубу. Я выбираю белую с черным галстуком — просто и ухоженно.

Бросив последний взгляд в зеркало, я убираю в карман солнечные очки. Я могу быть известен как Лиам Пейдж, но сегодня я — Лиам Вестбери и собираюсь оплакивать кончину своего друга.

Дорога до церкви занимает немного времени. Я сижу на парковке, обдумывая свой следующий шаг. Я не хочу отвлекать внимание от Кейтлин, поэтому просто пытаюсь прокрасться перед началом, чтобы потом можно было выбраться. Я смогу засвидетельствовать свое почтение и произнести слова упокоения на кладбище раньше, чем завтра покину город.

Когда приходят последние опоздавшие, я направляюсь к дверям. Изнутри доносится музыка, еле слышно, но это инструментальная композиция нашей боевой песни из средней школы. Можно подумать, что Мейсон все это распланировал сам.

Я раскрываю тяжелые двери и стою, пока они тихо не закрываются. Я подхожу к гостевой книге и записываю свое имя, чтобы, вспоминая, Кейтлин знала, что я был здесь, даже если мы не разговаривали.

— Не думала, что ты появишься.

Я поворачиваюсь и вижу стоящую позади меня Кейтлин. На ней черное платье до колен и черная шляпка. Ей не дашь больше восемнадцати.

— Мне нет оправдания, Кейтлин. Я просто пришел выказать уважение.

— Мне все равно...

— Я пойду. Я здесь не для того, чтобы портить тебе день. Я очень сожалею о твоей потере.

Я возвращаю ручку на подставку и киваю ей. Ее ладонь на моей руке не дает мне сбежать. Она хочет заорать на меня, и я этого заслуживаю. Я заслуживаю всего, с чем она и Джози хотят на меня наброситься.

— Мне не хватает несущих гроб, — говорит она, делая глубокий вздох. — Я надеялась, что ты придешь немного раньше, чем за пять минут до церемонии, но неважно. Я не собираюсь тебя судить, Лиам. Но я хочу попросить тебя проводить Мейсона в его последний путь и находиться возле него, пока он снова не будет в безопасности.

На глаза наворачиваются слезы. Я говорил себе, что не буду плакать, но не могу сдержаться.

— Почту за честь, — удается выговорить мне, пока я не потерял контроль.

Она кивает и говорит мне следовать за ней. Мы проходим через дверь, и по комнате проносится дружный вздох. Я узнаю нескольких парней из средней школы, но среди них выделяется Ник. То, что он находится здесь, меня шокирует. В школе они никогда не были друзьями. Полагаю, жизнь за десять лет очень сильно изменилась.

Всем стоящим слева Кейтлин говорит сдвинуться на одного.

— Он бы хотел быть слева от тебя.

Она прижимает ладонь к моему лицу и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Мейсон женился на прекрасной женщине.

Нам делают знак, и мы поднимаем Мейсона с тележки, держа его на весу. Когда двери прихожей открываются, все поворачиваются. Тихое бормотание и указывающие пальцы вызывают у меня ощущение, будто я ужинаю в переполненном ресторане, и все хотят получить у меня автограф в ту же минуту, как только уберут тарелку.