— Благодарю тебя, Этьен, — сказала она наконец. — Ты все… хорошо мне объяснил.

— И теперь вы, — вспыхнул от радости юноша, — отправитесь к королю и расскажете ему правду?

— Этьен, — горько покачала головой Селина. — Поверь мне, если бы в моих силах было наказать герцога за все его злодеяния, я бы, ни секунды не раздумывая, сделала это. Но… — ей было невыносимо тяжело разговаривать с пареньком, все время находиться под подозрением, — это невозможно. Я обещаю тебе, Этьен, я клянусь всем, что мне дорого: я никак не связана с Турелем и не принесу зла ни Гастону, ни кому-нибудь другому здесь. Даже если я не смогу ничего сообщить королю, я сделаю все, чтобы помочь вам. И я покину вас, как только смогу, и ваш господин сможет жениться на миледи Розалинде. Ты мне веришь?

— Я буду молиться за вас, миледи! — В голосе Этьена звучала надежда.

Их разговор прервал тяжелый стук копыт. Гастон и полдюжины его людей проскакали через двор к воротам замка. Все были вооружены длинными пиками, луками, а на спинах несли колчаны, полные стрел. Гастон бросил взгляд в сторону Селины и натянул поводья, остановив своего крупного жеребца в нескольких футах от нее.

— Еще не передумали, дорогая супруга? — спросил он, сидя на гарцующей лошади.

Селина молчала, потрясенная его видом верхом на вороном коне. Он казался ожившей картиной — могучий воин, готовый к смертельной схватке. Первые лучи утреннего солнца освещали его широкоплечую фигуру, сверкали металлические части снаряжения, блестели вышивка на груди и серебряный мех, которым был опушен плащ. Он с легкостью управлял своим бешеным жеребцом, его руки в перчатках держали поводья скорее нежно, чем крепко.

Воспоминания об этих руках, которые так недолго ласкали ее утром, бросило Селину из холода в жар. Она облизала губы.

— Нет, месье, я не могу выполнить вашу просьбу.

— Ну что ж, надеюсь, к моему возвращению вы одумаетесь. — И со злой улыбкой он пришпорил коня и галопом поскакал за своими спутниками.

Прогрохотав по подъемному мосту, он скрылся в черневшем неподалеку лесу.

— К-куда они поскакали? — Она продолжала глядеть ему вслед.

— На охоту, миледи. В замке не хватает еды. Их не будет несколько дней.

Несколько дней… Селине бы радоваться его отсутствию, но она… расстроилась.

Глава 6

— Последнее дело на сегодняшний день ожидает вас наверху, в вашей спальне, миледи.

Слова Иоланды с трудом проникли в сознание Селины. Она не знала, который наступил час, но уже после наступления темноты все еще чистила куриные насесты, голубятни и соколиные клетки. Несмотря на трещавший в очаге главного зала огонь, она никак не могла согреться.

Каждая минута тяжелой работы тупой болью отдавалась в спине, в замерзших руках и ногах. Вид птичьих перьев стал ей ненавистен. Как только вернется домой, она тут же выбросит все подушки и перины и вместо них приобретет практичные изделия из полиэфира.

Чтобы удержаться на ногах, она облокотилась на массивный стол и, моргая, смотрела на Иоланду. Глаза слипались, и ей приходилось прилагать большие усилия, чтобы держать их открытыми.

— В моей… спальне? — переспросила она.

— Да, миледи. Сэр Гастон дал нам специальные указания. — На круглом лице Иоланды не отражалось ровным счетом ничего. Она выполняла свои обязанности с невозмутимостью сержанта на учебном плацу.

Служанка повернулась и пошла наверх. Селина молча последовала за ней. Главное сейчас — не отставать от своей проводницы. Хорошо бы, конечно, сказать в ответ несколько язвительных слов, но от усталости ничего не приходило на ум.

Ее тело промерзло и задубело, как плащ, который она так и не сняла. Какие еще новые задания придумал ее мучитель, чтобы подчинить своей воле? Заново набить матрацы, укладывая соломинку за соломинкой? Вычистить до блеска закопченный очаг в ее комнате? Вылезти на веревке за окно и счищать снег с наружных стен?

«Ты победил». Эти слова рвались наружу, пока она шла по темным каменным коридорам, и с каждым шагом боль во всем теле становилась все сильнее и сильнее. «Ты победил, победил, победил!» Но она не могла произнести этого вслух. Он требует невозможного. Она ничего не может доказать и вынуждена терпеть его презрение. Их противоборство будет продолжаться до той минуты, пока она не сбежит обратно в свое время.

Если она сбежит, если доживет до этого момента. Только ли из-за невыносимо тяжелой работы болит спина? Или из-за того, о чем она боится подумать? Грозно и неумолимо уходят драгоценные минуты, часы, дни. «Тик-так, тик-так» — как часовой механизм в бомбе. И она понятия не имеет, на какой срок поставлен завод.

У нее не было и двух свободных минут, чтобы выяснить, как лунное затмение повлияло на ее магическое путешествие во времени и как ей возвратиться обратно. И не похоже, что вскоре появится возможность подумать над этим.

Когда они наконец добрались до дверей ее комнаты, Селина готова была упасть на колени и молить о крошечной передышке. Хотя бы час сна! Всего лишь час… Иоланда открыла дверь и вошла, а Селина осталась стоять в дверях, тупо глядя на кровать.

— Спасибо, Габриэль, — услышала Селина голос Иоланды. — Я вижу, у тебя почти все готово.

Селина взглянула влево и увидела девочку-служанку, которая носила ведра к… К огромной деревянной лохани, наполненной такой горячей водой, что пар поднимался над ней!

Покрасневшие от холода ноздри Селины только сейчас уловили запах душистых трав и высушенных цветов, поднимавшийся вместе с паром: лаванда, тимьян, роза.

— Что… что это значит? — Девушка не решалась сделать шаг к ароматному, теплому и мокрому раю. Это мираж. Иллюзия. Гастон специально решил извести ее. — Для кого эта ванна? — спросила она дрожащим голосом. — Видимо, я должна тереть спины челяди этого замка?

— Нет, это ванна только для вас, миледи. По приказу сэра Гастона. — В руках Иоланды появился кусочек мыла. Девочка закончила носить ведра и теперь развешивала перед горящим очагом большой кусок льняного полотна.

Глаза Селины наполнились слезами. Это слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой! Она продолжала стоять, охваченная сомнением.

— Почему он решил доставить мне радость после всех мучений, на которые сам же меня обрек?

— Для меня это тоже загадка, но не мое дело выспрашивать. — Иоланда нахмурилась, отчего ее лицо, и так суровое, стало выглядеть почти зловещим. — Наверное, он боится, как бы король не наказал его за дурное обращение с вами. — Она пожала плечами и протянула Селине мыло. — Поспешите, миледи, а то вода остынет.

Селина терялась в догадках. Только сегодня утром Гастон искушал ее горячей ванной, а теперь мечта стала явью. Он хочет вывести ее из душевного равновесия своими непредсказуемыми поступками? А может быть, жалеет, что был с ней жесток? Неужели он действительно благороден, как говорил Этьен?

Впрочем, какая разница! Она бросилась к лохани, как покупатели бросаются к стойкам с товарами во время распродаж в магазинах «Нейман-Маркус». На поверхности воды плавали лепестки роз, и казалось, будто находишься в саду. Она наклонилась, глубоко вдыхая ароматный пар и со сладким предвкушением глядя на греющееся у огня полотенце.

Откуда он во всех подробностях знал, чего желала ее душа? В другое время она бы занервничала — ведь этот человек без труда читает все ее мысли! Но сейчас усталость взяла свое, и Селина чувствовала, как в начавших отходить от холода мышцах появилась ноющая боль.

— О Иоланда! — Она встала на колени перед ванной, опершись головой о положенные на бортик руки. — Скажите, что это не сон. Что вы не выльете воду в самый последний момент.

— Хм-м… — фыркнула Иоланда, снимая с нее задубевший от мороза плащ. — Это не сон, миледи. Вы заслужили это своей работой.

Маленькая служанка тоже подошла помочь расстегнуть пряжку плаща и расшнуровать платье. Селина с удовольствием выбралась из запачканной одежды, бросила ее на стул и с размаху плюхнулась в лохань, начисто забыв о приличиях. Горячая вода обожгла кожу, но Селина с наслаждением целиком погрузилась в воду, на губах ее появилась довольная улыбка. Даже на своем любимом курорте в Палм-Спрингс, который ей обходился в десять тысяч долларов в неделю, она не ощущала такого блаженства.

Она закрыла глаза и предалась неге, пока не ощутила в руках кусок мыла. Не мешкая она начала скоблить кожу, сдирая прилипший слой перьев, глины и птичьего помета.

— Вам нравится мыло, миледи? — спросила Иоланда. — Его сварили из древесной золы и розмаринового масла. Я купила его на ярмарке в Михайлов день.

— Да, оно чудное! Спасибо, — улыбнулась Селина и понюхала маленький обмылок. Как добра Иоланда, что отдала ей свое собственное мыло!

Только теперь Селина обратила внимание, как изменилось настроение женщины. Враждебность и настороженность исчезли как по волшебству.

То же случилось и со второй служанкой, Габриэль, которая мыла Селине волосы.

— Вам тепло, миледи? — спросила девочка, выливая на спину Селины полведра воды, чтобы смыть пену. — Если хотите, я могу сходить на кухню и согреть еще.

— Не надо, все прекрасно. — Селина, как могла, вытерла глаза и посмотрела на обеих. — Что мне теперь делать? — озабоченно спросила она. Она не понимала, почему люди Гастона, которые до этого смотрели на нее, как участники светского раута на бездомную нищенку, непонятно как очутившуюся в их обществе, резко изменили отношение к ней.

— Ложиться спать, конечно, — спокойно посоветовала Иоланда. — Сэр Гастон велел дать вам помыться и за вашей работой поручил присматривать мне. Вплоть до его возвращения.

— Понятно. Ну и как же вы намерены меня использовать?

— Ну… — Женщина поджала губы. — Всем очень понравилась ваша стряпня, миледи, хотя я сама не пробовала. Я была очень недовольна, когда узнала, что повара оставили вас на кухне без пригляда. Вы спокойно могли всех нас отравить.

— Иоланда, почему все принимают меня за злодейку? — Лицо Селины искривилось от боли и обиды. — Я здесь вовсе не с коварными целями и не собираюсь кому-нибудь вредить.

— Ладно уж… — Похоже, служанка не могла так быстро переменить свое мнение. — Как бы там ни было, никто не послушался меня, и все подобрали до кусочка. Пироги с мясом, булочки и странный плоский хлебец с сыром и луком…

— Пицца, — догадалась Селина. — Если бы у меня еще были помидоры, я бы показала, какой у нее на самом деле должен быть вкус.

— И еще те маленькие сладкие пирожки, — вмешалась Габриэль. — Как вы их назвали?

— Печенье. Имбирное печенье.

— Печенье… — благоговейно повторила Габриэль. — Даже Иоланда попробовала несколько штук.

Селина с любопытством взглянула на Иоланду:

— Мне казалось, вы не прикасались к моей стряпне. Я же представляю опасность. Яд и все такое.

— Ну уж… Я подождала несколько часов. — Иоланда откашлялась. — Когда никто не умер… — Она снова откашлялась и неохотно улыбнулась. — Габриэль сказала, что они такие вкусные, и чуть ли не силой впихнула одно мне в рот.

— Но потом ты съела целую горсть — когда думала, что тебя никто не видит, — хитро прищурилась девочка.

Селина переводила взгляд с пожилой служанки на молоденькую, качая от удовольствия головой.

— Как я рада, что вам понравилось! — улыбнулась она. — Я знаю, этой зимой всем очень трудно, и хочу хоть чем-нибудь помочь вам. Поверьте мне, пожалуйста!

— Я верю вам! — с энтузиазмом заявила маленькая Габриэль. — Вы, наверное, ужасно устали вчера. Всю ночь готовили, и так вкусно! И это после того, как мы плохо с вами обращались. — Она в недоумении помотала головой. — Как только вам удалось приготовить столь вкусные блюда из таких скромных запасов?

— Главное не в том, что у вас есть, а в том, чтобы из этого сделать что-нибудь путное. Я училась у поваров лучших ресторанов Франции… — беззаботно начала Селина и вдруг замолчала, сообразив, что сейчас она себя выдаст. — Я… э-э… училась готовить в Арагонском монастыре. Среди странников из дальних краев были искусные кулинары, и я многое у них переняла.

Блестяще! Это выглядело так же правдоподобно, как рассказ об Элвисе Пресли, обедающем в «Макдоналдсе» в Каламазу, штат Мичиган.

К счастью, женщины не задавали вопросов. По-видимому, вспоминали вкус печенья.

— Я полагаю, — продолжила Иоланда, — раз уж сэр Гастон поручил вас мне, мы сумеем использовать ваши таланты.

— Конечно, сумеем, — поддакнула Габриэль, кивая.

— Мне кажется, — медленно проговорила Селина, радуясь, что нащупала наконец путь к сердцам этих людей, — мы можем договориться: я буду потчевать вас различными блюдами — такими, что вы… языки проглотите, а вы взамен…

— Что вы хотите взамен? — с подозрением спросила Иоланда.

— Немного свободного времени и… — Она подумала мгновение и добавила: — И ванну, как сегодня. Каждый день.

— Но вы заболеете, если будете купаться каждый день, — запротестовала Габриэль.