— Завидовал, — ответил шеф после раздумья. — Очень давно… Тем ребятам, которые остались играть в команде… Хотя это была скорее обида: мечта уже рядом маячила, рукой подать, и вдруг стала недосягаемой… Долго не мог прийти в себя, пока не понял: надо принять реальность и искать себя в другом… А три года назад, после встречи в Нью-Йорке с бывшим тренером, лишний раз убедился: все правильно… Достигнув цели, люди часто забывают, что надо двигаться дальше, искать что-то новое. Борис Яковлевич до сих пор с нашими ребятами отношения поддерживает: кого-то болячки одолели, кто-то спился, а кто и вообще помер… Единицы состоялись в чем-то, кроме спорта. Такова она, жизнь…

На какое-то время в салоне установилась полная тишина.

— Алексей Ярославович, вы, конечно, можете не отвечать… — Чернов замялся. — Кто для вас та женщина на фотографии в журнале?

— Когда-то, очень давно, я ее любил, — с ходу ответил Радченко. — А ты силен! — в очередной раз отдал он должное наблюдательности Чернова.

— Вы сразу в лице переменились, как только глянули на фотографию, — виновато пояснил тот. — Честно говоря, я вас впервые таким видел.

— Каким?

— Точно у вас сердце прихватило… Я ведь не просто со стороны смотрел — я рядом стоял и все чувствовал. Ну и отпуск для вас с Артемием Михайловичем выдался!.. Вы прямо удовольствие получали, ковыряя старые раны… Может, вам это не понравится, но у меня нет симпатии к той женщине. Не знаю, что вас с ней развело, но если спустя столько лет она снова заставила вас страдать… Представляю, как тяжело вам было, когда вы расстались.

— Думаю, ей тоже было нелегко… Я рад, что у нее сложилась жизнь: сын, работа… А насчет твоих слов… Не знаю, как это объяснить… Но я благодарен судьбе за то, что однажды она дала мне возможность познать настоящую любовь… Ее ни с чем не перепутаешь… И все было бы замечательно, если бы я не позволил себе одну слабость, — вздохнул Радченко.

— У каждого в жизни возможны минуты слабости.

— Возможны. Вопрос в том, насколько серьезны последствия… За свое малодушие я расплатился годами жизни с нелюбимым человеком.

— Скоро поворот, — напомнил Чернов, заметив, что шеф снова погрузился в себя. — Алексей Ярославович, я редко даю советы… но чем скорее вы разберетесь со своим прошлым, тем лучше. — И, дождавшись, пока машина перестроится в правый ряд и свернет с трассы к поселку за лесом, заключил: — Нельзя всю жизнь жить с камнем на душе.

— И что ты предлагаешь? — проехав поднятый для них шлагбаум, спросил Радченко.

— Встретиться и поговорить. Возможно, того человека, который живет в ваших воспоминаниях, давно нет. Люди меняются, и не всегда в лучшую сторону. Иногда достаточно одной встречи, чтобы расставить все точки над і.

— А если наоборот? Если камень на душе станет еще тяжелее?

— Ну, тогда не знаю… Видимо, придется исправлять ошибку… Только ведь вы все равно поступите по-своему, — нажал пульт автоматических ворот Чернов. — Загнать машину в гараж?

— Пусть стоит во дворе. — Алексей вытащил ключи из замка зажигания и протянул их Владимиру. — Завтра к восьми утра надо быть в городе. Слушай, — вдруг обернулся он. — А почему ты меня всегда по имени-отчеству зовешь? Четвертый год вместе.

— Ну, не знаю… Я человек военный…

— Ты человек, который стоит рядом и все чувствует… Давай договоримся общаться наедине на ты.

— Как скажете, — пожал плечами Чернов и сам себя исправил: — То есть… как скажешь.

5

…Тамара подъехала к Минску около трех ночи. Удачно припарковавшись прямо у подъезда (не хотелось будить охранников в гараже), она поднялась в квартиру и спустя десять минут свалилась в кровать, чтобы через три часа снова вскочить по звонку будильника. На полном автомате она привела себя в порядок, залпом выпила чашечку кофе, заглянула в комнату спавшего сына, вызвала лифт и понеслась на работу. На последнем перекрестке перед офисом ее остановил невесть как оказавшийся на рабочем месте гаишник.

«Из новеньких», — с досадой подумала она и взяла вправо: времени на выяснение отношений с инспектором было безумно жаль.

— Доброе утро, ваши документы… Почему нарушаем, Тамара Аркадьевна? Я вас издалека приметил: скорость была явно превышена! Вот смотрите, — протянул он радар к опущенному стеклу. — Да и перекресток с улицей Карастояновой вы проехали на красный свет.

«На желтый!» — хотела было она возразить, но, понимая, что тогда их разговор растянется надолго, решила действовать иначе:

— Виновата, опаздываю. Меня ждут.

— Ничего, подождут, — продолжая наблюдать за ней краем глаза, инспектор принялся просматривать документы. Дама отличалась редким спокойствием. — И где же вас ждут, если не секрет? — не удержался он.

Тамара достала сигарету и ткнула пальцем прикуриватель.

— На работе.

Инспектор хмыкнул: такая шикарная женщина, на такой машине — и в такую рань на работу? Половина восьмого!

— А машина кому принадлежит? — обратил он внимание на другую фамилию в техпаспорте.

— Любовнику, — даже не моргнув глазом, соврала она.

Переоформлять на себя якобы принадлежащую дяде Ване машину Тамара не спешила: зачем лишний раз светиться? Как ни странно, но такое объяснение инспектора вполне удовлетворило: за время службы всякого наслушался. А ведь так называемому «любовнику» давно за шестьдесят!

— И что же вы… — продолжил он и вдруг осекся.

По-видимому, обратил наконец внимание на визитку, которая хранилась в одном из кармашков. Честно говоря, Крапивина надеялась, что он заметит ее сразу: кто из служивых не знал фамилию далеко не последнего человека в республиканской ДПС?

Лет десять назад она отказалась платить штраф такому же инспектору, накатала жалобу и доказала свою правоту на административной комиссии. Правда, на следующий день (на сей раз совершенно справедливо) снова лишилась прав. Вдобавок ко всему через два дня у нее забрали и талон к водительскому удостоверению.

Вот тогда и свела ее судьба с начальником одного из районных отделений ГАИ, с которым позже сложились приятельские отношения (в уголке визитки стояла его личная подпись) и который к настоящему времени высоко взлетел по служебной лестнице. Честно говоря, его услугами Тамара ни разу не воспользовалась, но визитка иногда выручала.

— Что же вы, Тамара Аркадьевна? С такими людьми дружбу водите, а правила нарушаете?

— Виновата, — снова повторила она и улыбнулась: — Я действительно спешу.

— Счастливого пути, постарайтесь не нарушать, — протягивая документы, козырнул он и, словно компенсируя служебную неудачу, добавил: — Такая интересная женщина — и в такой грязной машине!

Находясь под впечатлением от «комплимента», Тамара доехала до офиса, прихватила с заднего сиденья сумку с документами и оглянулась: и вправду машина покрыта таким слоем грязи, что родной ее цвет можно было определить, только подняв капот или открыв дверцу.

«Могла бы получить и более увесистый “комплимент”», — без обиды подумала она об инспекторе и нажала кнопку звонка с улицы: связка ключей находилась где-то на дне сумки, а охранник всегда был на рабочем месте.

— Маша, найди мне Ляхова! — попросила она секретаршу около девяти утра. — «Идеал-Контракт», где-то в газете был телефон…

— Я его на всякий случай записала, сейчас найду, — ответили по переговорному устройству.

«Умничка! Она записала, а вот я не додумалась», — отдала должное своей помощнице Тамара.

Мария работала у нее практически со дня открытия собственного дела. Окончив школу, девушка не захотела поступать в институт, вместо этого развернула газету и позвонила по объявлению… Правда, будущая начальница едва не отправила соискательницу прямо с порога: не умеет ни печатать, ни письма составлять. Однако девушка подкупала напором, решимостью, желанием браться за любое дело. Крапивина дала ей месячный испытательный срок, а через месяц Маша уже не только прилично печатала, но и на пару с ней ходила по вечерам на курсы — изучала компьютер. А спустя годы по настоянию Тамары поступила заочно на юридический…

— Тамара Аркадьевна, — появилась в кабинете Мария с чашкой кофе на подносе. — В офисе Александра Романовича работает автоответчик. Насколько я помню, Ляхов часто опаздывал, — скосила она осторожный взгляд на начальницу. — Но я его разыщу, не волнуйтесь…

— …Тамара Аркадьевна, сегодня Ляхова нет и не будет, — снова постучала она в дверь через полчаса. — Завтра тоже.

— В командировке, что ли? — в который раз просматривая копии заявок на тендер, спросила директор.

— Не знаю… Странно, но мне показалось: если бы я не представилась как «Крэтапром», меня бы с ним соединили.

— А вот это уже интересно… — Тамара оторвалась от бумаг и откинулась к спинке кресла. — Ты стала заправским психологом.

— Зря, что ли, восемь лет на телефонах сижу? У всех секретарей одни отговорки.

Подумав, Крапивина достала из сумки мобильник, набрала номер Ляхова, но после пятого длинного сигнала в трубке пошли короткие гудки. Повторив вызов, она услышала, что абонент находится вне зоны действия сети, однако что-то подсказывало: это не так. Скорее всего он действительно не желал с ней разговаривать. И было отчего.

Не медля ни секунды, она сгребла в кучу разложенные на столе бумаги, сложила их в папку и быстро спустилась вниз. Ехать предстояло в сторону Уручья, где в красивом здании из стекла и бетона находился новый офис Александра Романовича.

Завидев в проеме дверей Крапивину, миловидная секретарша с удивительно знакомым лицом вскочила с места и попыталась преградить ей дорогу. Только делать это было бессмысленно: Тамара шла как танк. Ее, пожалуй, не остановила бы даже запертая дверь в кабинет директора.

Сидя в большом кожаном кресле, Ляхов разговаривал по телефону и лениво изучал висевший на стене календарь. Услышав шум за спиной, он развернулся и тут же распрощался с собеседником. Не дожидаясь приглашения, возмутительница спокойствия присела на стул напротив, небрежно швырнула на стол папку, пачку сигарет.

— Доброе утро, — совладал он с собой. — Кто дал тебе право врываться в мой кабинет?

Вместо ответа Тамара достала сигарету, закурила и, опершись на подлокотники, стала рассматривать его в упор. За те несколько месяцев, что они не виделись, Ляхов здорово изменился. Вернее сказать, преобразился. И дело было не в стильной одежде и модной стрижке, которая ему шла: он всегда любил попижонить. Сейчас он снова напоминал того Ляхова, который когда-то покорил ее магической силой красивого, уверенного в себе мужчины.

«А вот это мы уже проходили», — с усмешкой отметила про себя Тамара.

— Я хочу встретиться с тем, кто за тобой стоит, — отделяя интонацией каждое слово, произнесла она. — Я пока не знаю, как тебе это удалось, — раскрыв папку, она бросила на стол копии документов, — но я хорошо понимаю, зачем ты это сделал. Надо зарекомендовать себя на новом поприще, доказать, что в тебе не ошиблись. — Найдя свое предложение по тендеру, Тамара положила его рядом с копией предложения «Идеал-Контракт»: красным цветом были подчеркнуты совпадающие фразы. — Потрясающее сходство документов, не правда ли? Как я поняла, нечестная игра становится твоим правилом, но я… я не люблю, когда со мной нечестно играют… Так что предлагаю выбор. Первое: ты знакомишь меня со своим шефом, и тогда он не узнает, как ты проворачиваешь свои делишки… Второе: рано или поздно я сама найду способ встретиться с этим человеком. Если он печется о деловой репутации, твои методы работы будут для него… мягко говоря, не совсем понятны.

Тамара замолчала. Внешнее спокойствие и уверенность в голосе были полным блефом — она изо всех сил старалась не выдать внутреннего напряжения, достигшего пиковой точки, и шла ва-банк: если играть не по правилам ему разрешили сверху, он не испугается.

— Хорошо, — пробормотал человек, еще пять минут назад напоминавший прежнего Ляхова. Перемены, произошедшие с ним, подтвердили, что она не ошиблась. В то же время на душе стало горько: «Боже мой! А ведь когда-то я подумывала родить от него ребенка!» — Я попытаюсь организовать встречу… Но, насколько мне известно, человек он занятой и может отсутствовать в Москве…

— Хоть на Карибах, — перебила Тамара. — Встреча должна состояться как можно скорее, желательно на этой неделе. Жду звонка в любое время суток и напоминаю: это в твоих интересах. Учти, я могу тебя опередить.

Встав со стула, она подхватила сумку и, не оборачиваясь, покинула кабинет.

«Надо заехать на мойку, — почему-то вспомнила она утреннюю встречу с инспектором. — Стыдно, Тамара Аркадьевна: такая интересная женщина и в такой грязной машине!»