Наталья Батракова - Навстречу счастью

— Я почему-то чувствовал, что тебе придется по душе именно эта работа. Я подарю ее тебе после выставки, договорились? Только дай слово, что не станешь часто там гостить. — Он многозначительно посмотрел на стену. — Извини, — коснулся Синицын ее плеча и отошел к другим гостям.

Прослушав их диалог, Наташка нахмурила брови, затем тряхнула головой и заключила:

— Знаешь, что ты сейчас приобрела? «Домик своей хандры». — И, безнадежно махнув рукой, также отошла в сторону…

* * *

…В ночь после встречи с Филевским Алексей снова не сомкнул глаз, но на сей раз его одолевал другой вопрос: от кого у Тамары сын? Почему раньше он даже не поинтересовался датой его рождения? Будто специально не хотел ничего слышать об этом ребенке… А ребенку-то восемнадцать лет стукнуло… Стоп! Двенадцатого декабря — день аварии… Она сказала, что в это время болела… Тяжелые роды? Значит, именно поэтому он видел ее, когда лежал без сознания?.. Полная чушь, так не бывает… А вдруг?!. Нет, этого не может быть: она сама тогда подтвердила, что сделала аборт!

Около шести утра Алексея все же сморил сон, так что настойчивый телефонный звонок достучался до его сознания с большим трудом.

— …Как дела? — словно сквозь вату в ушах различил он голос Артема, три дня назад уехавшего навестить родителей. — Спишь, что ли? Извини, если разбудил, надеялся застать тебя по дороге в офис… Ты не заболел, часом?

— Не заболел, но спал плохо… Что у тебя?

— Все в порядке! Родители рады, брат тоже, племянник горд своим дядей и доволен подарком: я ему компьютер купил. В понедельник будем с Михаилом в Москве.

— Хорошо, — машинально кивнул Алексей и вдруг резко привстал на кровати. — Слушай, у меня к тебе важное дело.

— Давай говори.

— Можешь поискать в архивах поликлиники или больницы медицинскую карточку Тамары Крапивиной в период студенчества?

— Решил проверить, твой ли сын?

— Ты слишком догадлив. Представь себе, что позавчера ему исполнилось ровно восемнадцать.

— Нет… Этого не может быть!

— Вот и я говорю, что не может, только ведь как-то смогло! Голова кругом… Инка тебе ничего не рассказывала?

— Я как-то поинтересовался, ответила, что ничего не знает. Слушай, а давай ты к ней сам заявись и спроси прямым текстом!

— Однажды я уже спросил… — усмехнулся Алексей, вспомнив далекий июньский день.

— M-да… Я попытаюсь что-нибудь узнать. Сегодня пятница… О, вспомнил! — вдруг воскликнул Артем. — Я тете Ире позвоню, бывшей соседке, она в той больнице, где наши студенты лечились, начмедом работала. Я еще справки через нее делал… Она, конечно, давно на пенсии… Но я попробую.

— Заплати в случае чего…

— Не учи меня жить! Самому интересно… А что Лида? Суд когда?

— На следующей неделе. Еще один подарочек к Новому году. Один я уже получил от Филевского. Помнишь такого?

— От Фили?! И что за подарок?

— Долго рассказывать, приедешь — узнаешь.

— Однако жизнь у тебя бьет ключом! Чем еще обрадуешь? Как дела у Чернова?

— Никак. Но кем бы ни был гад, которого мы ищем, кожей чувствую, что он рядом.

— Прорвемся! Ладно, пошел искать следы давно минувших дней.

— Двигай. До встречи.

Отключив телефон, Алексей взглянул на часы и, вздохнув, поплелся в душ: обязательную утреннюю тренировку в тренажерном зале он проспал, а Чернов, видимо, решил поберечь шефа…

Артем вернулся поздно вечером в понедельник. В ожидании друга Алексей валялся на диване в гостиной и смотрел новости по «Евроньюс». С самой пятницы он томился ожиданием, но сам не звонил: то ли боялся услышать что-то определенное, то ли не мог понять, что же он хотел услышать. И как быть, если его догадки подтвердятся?

— Привет, — наконец появился в дверях Кушнеров, протянул руку и плюхнулся в кресло. — Дорога ни к черту — местами такие переметы снега, что не разгонишься. Да еще колесо пробили, запаску пришлось ставить…

По тому, что он начал с таких подробностей, Алексей понял: вести не в его пользу.

— Резину не тяни, — не выдержав, приглушил он звук телевизора и отложил пульт. — Давай выкладывай.

Кушнеров вздохнул, вышел в прихожую и вернулся оттуда с папкой.

— В общем, у меня две новости и обе — не из радостных… С какой начать?

— С той, что полегче.

— Хорошо… Вот здесь доказательства того, о чем ты знал: аборт был. — Он раскрыл папку, достал толстую книгу и, отыскав нужную страницу, прочитал: — «Крапивина Тамара Аркадьевна, шестьдесят четвертого года рождения, студентка второго курса строительного факультета, группа…» Это журнал операций гинекологического отделения за апрель-май восемьдесят третьего. Как мне объяснили, медицинские карты прерывания беременности хранятся пять лет, и для них ведется отдельный журнал. Но, видимо, заведующая для перестраховки дублировала записи. Далее… Листая журнал — а он был у меня уже в пятницу, — я поймал себя на мысли, что не обнаружил фамилии Тишковской. А ведь она, если мне не изменяет память, оказалась в больнице где-то в двадцатых числах. Пришлось снова звонить тете Ире… И не зря… «Медицинская карта стационарного больного. Тишковская Лидия Иннокентьевна», — прочитал он на обложке и протянул Алексею пожелтевшие от времени листы. — Должна храниться двадцать пять лет, но в архиве ее не было… Короче, Лида не была беременна… Тогда она вообще не могла забеременеть.

— Что значит «тогда»? И как у тебя оказалась эта карта?

— А «тогда» значит — в стационаре она лежала с дисфункцией яичников. Я в этом мало соображаю, но одно ясно, как Божий день: после перенесенного в детстве перитонита она не могла забеременеть. Естественным путем, во всяком случае.

— Постой… А как же… Как же «скорая», послеоперационная палата, заведующая отделением?.. Она дежурила той ночью…

— Вот потому все и вышло так гладко. Ладно, начну по порядку… Тетя Ира, наша бывшая соседка, давно дружит с той заведующей. Когда я не нашел в журнале интересующую меня фамилию и позвонил ей, она предложила все узнать у своей подружки, и в субботу мы поехали к ней в гости. Та сразу вспомнила давнюю историю, как одна ее приятельница попросила организовать имитацию выкидыша для дочери ректора. Ситуация, заметь, нетипичная: обычно люди стараются скрыть подобные вещи. Ну например, несовершеннолетней дочери делают аборт, но все записывают в медицинскую карту матери. С дочкой ректора все делалось специально, напоказ, только для того, чтобы обо всем узнал один студент. Всем тогда хорошо заплатили, а заведующая, как и обещала, забрала себе медицинскую карту. Их у нее знаешь сколько на чердаке? — усмехнулся Артем. — Потом тот студент женился на дочери ректора… Я думаю, ты его хорошо знаешь.

— Я видел на ее теле рубцы… Она их прятала, комплексовала.

— Боялась привлекать внимание… Ладно, ты изучай, — протянул ему папку Артем, — а я в душ. Я эти бумаги уже раз двадцать просмотрел.

«Тишковская Лидия Иннокентьевна», — взял Алексей в руки медицинскую карту. — Кровь, моча, мазки… Реакция Вассермана, так, все понятно, — снова вернулся он к первой странице. — Доставили на «скорой»… Диагноз при поступлении… «Беременность малого срока. Самопроизвольный выкидыш».

Старательно разбирая размашистый, почти нечитаемый почерк, Алексей дошел до последней страницы, но документального подтверждения первоначальному диагнозу нигде не нашел. Окончательный диагноз просто бил наповал: «Выраженный спаечный процесс в области малого таза. Дисфункция яичников».

Какое-то время он сидел, тупо уставившись в медицинскую карту, затем сорвался с места, поднялся в кабинет, включил компьютер, набрал в поисковом окошке слово «перитонит» и, опуская целые абзацы, принялся изучать раздел «последствия». Для женщин в результате повреждения маточных труб они могли быть катастрофическими…

— А я тебя ищу, — услышал он за спиной голос Артема. — Изучаешь? Я комментариев по этому поводу уже наслушался. Кстати, на сегодняшний день эта проблема легко решается с помощью ЭКО. — Алексей поднял на него недоуменный взгляд. — Но если бы Лида на это решилась, вам пришлось бы заново пройти обследование. Конечно, вся информация продается и покупается, но снова скрыть от тебя правду было бы уже куда сложнее. Короче, поторопилась она объявить тебя бездетным…

Радченко молча выключил компьютер, не проронив ни слова, сошел вниз по широкой дубовой лестнице и снова уселся на диван. В банном халате и с полотенцем на плечах Артем опустился в соседнее кресло.

— Я вспомнил… — вдруг произнес Алексей. — О том, что Лида не была беременна, мне пыталась тогда сказать Тамара. Но я ей не поверил.

— По поводу Крапивиной у меня тоже есть соображения… — опустив взгляд, произнес Кушнеров. — Аборт был, это факт. Но когда я просчитал срок по указанным в операционном журнале неделям, то у меня получилось… получилось, что забеременеть Тамара могла, когда ты был на практике.

— То есть…

— То есть во время твоего отсутствия… Как утверждает тетя Ира, в больнице не могли ошибиться в сроке, а это уже кое-что объясняет… Например, почему, не сказав ни слова, она побежала на аборт? — Артем снял с плеч полотенце и бросил на спинку кресла. — А потом снова непонятно от кого забеременела и родила сына, возможно, раньше срока…

«Это же предполагал Филевский», — вспомнил Алексей недавний разговор.

— На первый взгляд я привез плохие новости, знаю, — продолжил Артем, — но при ближайшем рассмотрении все они очень даже положительные. Первое: до суда остается два дня, и, имея это на руках, — указал он взглядом на медицинскую карту, — ты заставишь Лиду забрать заявление о разделе имущества. Не бесплатно, конечно… Зато отведешь удар от холдинга.

— Да что теперь это значит?! Дело-то прошлое…

— Э-э-э-э… Не скажи. Я интересовался и ее доктором: кандидат наук, с виду порядочный человек, трудяга, персонал его уважает, родственники пациентов боготворят. Ему бы давно открыть свою практику: ну там кодирование, приемы всякие психотерапевтические… Заметь, как рядом с ним Лида изменилась!

— Да уж, — усмехнулся Алексей. — Так изменилась, что решила полходдинга оттяпать! А вдруг он и есть идейный вдохновитель?

— Вряд ли. Мне кажется, Соколовский и не подозревает, что она задумала. Я даже побывал у него на приеме… Извини, что не поставил тебя в известность, но эта идея пришла мне в голову ночью, перед самым отъездом к родителям. Утром я позвонил Соснову, который рекомендовал тебе эту наркологическую клинику, и попросил организовать консультацию. По пути мы с Мишей туда завернули, и я придумал душещипательную историю о влюбленной в меня женщине, насытив ее невымышленными подробностями из твоей с Лидой жизни. Короче, безумная любовь одной женщины, с угрозой для моей жизни, для жизни моей… скажем так, спутницы. Андрей Иванович внимательно меня выслушал и попросил срочно привезти к нему эту девушку — ее надо лечить, в противном случае он ни за что не ручается. Не мог он такое спланировать… Так что у тебя появился реальный шанс разойтись с Лидой полюбовно. Попытка — не пытка, покажешь ей эту карту, предупредишь: если не одумается, откроешь глаза Соколовскому, но если заберет заявление — поможешь ему начать свое дело. Шантаж — штука неприятная, конечно, но ведь другого выхода нет.

— Можно попробовать, — уставившись в одну точку на темном стекле камина, согласился Алексей.