Патриция Мэтьюз - Навстречу счастью

Уоррен был один в своем кабинете. Она постучалась в открытую дверь.

– Уоррен, я хотела бы познакомить тебя с Элизабет Блэквел. Доктором Блэквел, – многозначительно добавила Джемайна. – Она готова осмотреть твою жену, если ты не возражаешь.

Уговорить Уоррена, чтобы тот позволил доктору Блэквел осмотреть его жену, труда не составляло.

– Я готов воспользоваться любым шансом, – обрадовался он.

– Но вы должны знать, что, возможно, я ничем не смогу помочь, – заметила доктор Блэквел.

– Понимаю. – Уоррен взглянул на Джемайну. – Пожалуйста, пойдем с нами, Джемайна. Уверен, Сара не будет возражать. Элис очень хотела бы познакомиться с тобой.

Джемайна заколебалась. Она опасалась получить замечание от Сары, однако Элис Баррикон вызывала у нее любопытство.

Получив разрешение Сары, Уоррен, доктор Блэквел и Джемайна взяли экипаж и отправились к Барриконам. По дороге мисс Блэквел подробно расспрашивала Уоррена о болезни его жены, и он рассказал ей все, что мог.

Элис нахмурилась.

– Уоррен, кажется, мы договорились, что больше никаких врачей? – Затем она удивленно заморгала. – Женщина-врач? Не знала, что такое бывает.

Доктор Блэквел улыбнулась:

– Я первая, миссис Баррикон.

Элис хотела что-то сказать, но неожиданно закашляла. Она отвернулась в сторону и приложила к губам белый платок, пока кашель не стих. Элис хотела спрятать платок, но Элизабет быстро подошла и взяла его.

В то время как врач изучала кусочек белой ткани, Джемайна увидела ярко-красное пятно на нем и поняла, что это кровь.

Доктор Блэквел, ничего не сказав, открыла свою сумку и достала несколько предметов. Один из них Джемайна узнала: деревянный стетоскоп – инструмент, который появился недавно и позволял врачам прослушивать сердце и легкие.

Элизабет начала расстегивать блузку Элис, затем задержалась и оглянулась.

– Пожалуйста, оставьте нас. Я предпочитаю остаться с пациентом наедине.

Выйдя из комнаты вместе с Уорреном, Джемайна услышала голос Элис:

– Меня никогда прежде не осматривала женщина. Я гораздо меньше смущаюсь…

В холле Уоррен заметил:

– Время ленча, Джемайна. Ты голодна? Миссис Райт приготовит нам что-нибудь.

Элизабет попросила кучера заехать в отель, где она остановилась. Вскоре она вышла оттуда с небольшой черной сумкой.

– Это мои инструменты. Сегодня они впервые могут понадобиться мне, – сообщила мисс Блэквел, усаживаясь в экипаж.

Когда Уоррен ввел Джемайну и доктора Блэквел в свой дом, из задней комнаты появилась женщина средних лет.

– Мистер Баррикон, почему вы вернулись домой в середине дня? Что-нибудь случилось?

– Нет, миссис Райт. Это Джемайна Бенедикт и доктор Блэквел. Мисс Блэквел собирается осмотреть Элис.

Густые брови женщины удивленно приподнялись.

– Женщина-врач? Никогда бы не подумала! Уоррен провел Джемайну и Элизабет в спальню.

Худощавая, довольно хорошенькая женщина читала, сидя в кровати. Джемайна с удовольствием отметила: в руках жена Уоррена держала журнал «Гоудиз ледиз бук». Волосы ее были тускло-коричневого цвета, на худом лице выделялись большие карие глаза.

– Элис, – позвал Уоррен, – рад познакомить тебя с Джемайной Бенедикт. Я рассказывал тебе о ней.

– О да, – согласилась Элис Баррикон с приятной улыбкой. – Я читала ваши материалы в «Ледиз бук», мисс Бенедикт. Вы прекрасно пишете.

– Благодарю, миссис Баррикон.

– А это доктор Элизабет Блэквел, – представил Уоррен врача. – Она пришла осмотреть тебя и по возможности помочь.

Некоторое время спустя они сидели напротив друг друга за маленьким обеденным столом, на котором стояли бокалы холодного лимонада и тарелки с толстыми ломтиками ветчины и картофельным салатом.

Не поднимая глаз от тарелки с салатом, Уоррен сказал:

– Хочу поблагодарить тебя за заботу, Джемайна. Не знаю, сможет ли доктор Блэквел помочь Элис, но по крайней мере появился какой-то шанс.

Джемайна нерешительно улыбнулась:

– Да, Уоррен, думаю, стоит попробовать. Ты говорил, другие доктора мало что смогли сделать.

– Я рад, что наши отношения, завязавшиеся в Париже, не имели продолжения. – Он поднял голову, глаза его были печальными. – Иначе не знал бы, как теперь жить. Но ты не забывай: я по-прежнему люблю тебя…

– Уоррен, пожалуйста! – испуганно воскликнула Джемайна. – Не говори так!

Он продолжал:

– Когда я вернулся и рассказал Элис о том, что ты была со мной в Париже, и о том, какая ты талантливая, она заставила меня кое-что ей пообещать. Знаю, сейчас не время и не место, но должен сказать тебе: я пообещал Элис, что если с ней что-нибудь случится, то снова женюсь, и на такой женщине, как ты.

– Уоррен, это мучительный разговор! – Джемайна опасалась, что миссис Райт может услышать их.

– Ты, конечно, права. – Он снова уставился в тарелку. – Но я должен был сказать тебе это.

Теперь они сидели в напряженной тишине. Джемайна испытывала желание встать и уйти. Она не помнила, чтобы когда-либо чувствовала себя так неловко, но ей не хотелось обижать Уоррена. Ее спасло появление Элизабет. Она была чрезвычайно серьезной.

– Ну что, доктор? – нетерпеливо спросил Уоррен.

– Ваша жена очень больна, мистер Баррикон. – Мисс Блэквел со вздохом села за стол. – Как давно она кашляет с кровью?

– Насколько я знаю, недавно. Примерно две недели. Если, конечно, она не скрывала от меня раньше, что вполне возможно.

– Да, она то же сказала и мне: две недели. – Доктор Блэквел покачала головой и снова вздохнула. – Плохо то, что медицине почти неизвестны подобные болезни. Ее легкие переполнены мокротой, а наличие крови – плохой симптом. Сейчас ведутся исследования в этой области, но пока мы знаем очень мало Известно, что шахтеры, долгое время работающие в сырых шахтах, часто заболевают подобной болезнью легких. Влажный климат также способствует такому заболеванию.

Уоррен выглядел подавленным.

– Значит, вы ничего не можете сделать?

– В медицине пока нет средства, которое могло бы помочь вашей жене, так как природа ее болезни неизвестна.

Уоррен сидел опустив голову, плечи его уныло поникли.

– Есть одно средство, мистер Баррикон. Я прочитала в медицинской литературе, что некоторые врачи в подобных случаях рекомендовали сменить климат и результаты были обнадеживающими. По крайней мере развитие болезни замедлялось. В восточной части Соединенных Штатов зимой и летом очень сыро, здешний климат затрудняет работу легких. Пациентам, о которых я читала, рекомендовали жить в тех местах, где воздух сухой. Например, на территориях Нью-Мексико и Аризоны, то есть в местностях, где преобладают пустыни.

– Но это на другом конце страны! – воскликнула Джемайна.

– Это означает, что я должен расстаться с «Ледиз бук», нашим домом и всем прочим, – уныло проговорил Уоррен. – Я же не могу отправить Элис туда одну.

Доктор Блэквел склонила голову:

– Понимаю, мистер Баррикон. Все это потребует от вас значительных жертв. Но с другой стороны, если ваша жена останется здесь, нет никакой надежды. Она долго не проживет.

– Не знаю, что делать. Все это так неожиданно. – Уоррен быстро взглянул на Джемайну. – Надо подумать.

Доктор Блэквел встала.

– Сожалею, мистер Баррикон, но я предупредила, что, возможно, ничем не смогу помочь. Очень сочувствую вам. А сейчас вы должны извинить меня. Утром я уезжаю из Филадельфии, и у меня еще много дел.

Джемайна тоже встала.

– Я поеду с вами, доктор. – Повернувшись к Уоррену, она сказала: – Почему бы тебе не остаться дома до конца дня? Думаю, Сара поймет.

Уоррен кивнул, не глядя на нее. Однако, когда они вышли из стрловой, он вдруг вспомнил:

– Прошу прощения, доктор Блэквел. Я совсем потерял голову. Мне следует отблагодарить вас за визит. Сколько я должен?

– Нисколько, мистер Баррикон. – Мисс Блэквел махнула рукой. – Я еще не практикую официально.

В экипаже, который они наконец остановили, Элизабет с грустью проговорила:

– Чувствую себя такой беспомощной. Мне кажется, я обманула надежды этой несчастной женщины и ее мужа.

Джемайна коснулась ее руки.

– Не стоит так огорчаться. Думаю, гораздо хуже, когда врачи обманывают самих пациентов, а не их надежды, которых нет.

– Возможно, но я являюсь представительницей медицины, а люди смотрят на врачей, как на чудотворцев. Мои наставники в Дженивском колледже часто повторяли, что мы на пороге значительных открытий в медицине и рано или поздно научимся лечить большинство нынешних болезней. Я ничем не могу помочь сейчас и с горечью думаю: сколько людей безвременно умрет, прежде чем наступят эти дни! Как-то я поинтересовалась у одного из преподавателей, когда, по его мнению, придет это долгожданное время. Он ответил – может быть, через сто лет. – Она печально рассмеялась. – Через сто лет! О Боже!

– Но по крайней мере сейчас, когда вы стали врачом, у вас есть возможность сделать доброе дело.

– Надеюсь, что так. Поэтому я должна получить практику в больнице и ради этого еду в Париж.

– Вы бывали там раньше?

– Нет, только в Англии. Я родилась там, вы знаете.

– А я только недавно вернулась из Парижа. Пока они добирались до отеля, где остановилась доктор Блэквел, Джемайна рассказывала ей о достопримечательностях Парижа.

Выйдя из кареты перед отелем, Элизабет сказала:

– Благодарю вас, Джемайна, за поддержку.

– Напишите мне подробно о вашей работе в Париже, когда будет время. Я хочу собрать материал для статьи, которая, надеюсь, поможет открыть дорогу другим женщинам для медицинской практики в нашей стране.

– Обязательно напишу.

На следующее утро Джемайна, полная решимости, снова вошла в кабинет Сары. Прежде чем она начала говорить, Сара перевела разговор на другую тему, будто чувствовала, что задумала Джемайна:

– Что произошло вчера, когда Элизабет посетила жену Уоррена? Надеюсь, Уоррен пришел сегодня утром на работу, хотя я его еще не видела, так как была очень занята.

Джемайна подробно рассказала обо всем.

Сара выглядела расстроенной.

– Бедный Уоррен! И его жена. Так не хотелось бы терять его, он очень ценный работник. Но думаю, он должен поступить, как сочтет нужным.

– Не знаю, что решил Уоррен. Он сказал, ему надо подумать.

– Печально, печально! – Сара покачала головой. – Ты принесла мне рукопись, Джемайна?

– Целых две. О мадам Роланд и об Абигейл Адаме. – Джемайна положила листы бумаги на стол.

– Быстро ты управилась с ними, должна сказать.

– У меня была на это причина. Я много работала, чтобы поскорее закончить их. – Джемайна села напротив, внимательно глядя на Сару. – Сара, помнишь письмо, которое я послала тебе перед отъездом из Нью-Йорка в Париж? Ты получила его?

Сара вздохнула, сложив руки на столе.

– Да, дорогая, я получила твое письмо.

– Ты ни разу не упомянула о нем после моего возвращения, поэтому я не была уверена.

– Не упоминала, потому что надеялась, ты передумаешь и твой пыл охладеет. Впрочем, я знала, что это маловероятно.

– Сара, необходимо разоблачить это зло. Я могу наняться на одну из фабрик Гилроя и собрать материал для серии статей.

– Полностью согласна, что это зло, которое должно быть публично осуждено. Но не в «Ледиз бук», Джемайна.

– Почему нет?

Сара покачала головой, весь вид ее говорил о крайнем раздражении.

– Джемайна, мы не касаемся подобных проблем. «Ледиз бук» – семейный журнал. Более того, он для женщин. Статьи, которые ты собираешься предложить, имеют социальную направленность и вызовут скандал. Мы не публикуем подобных материалов. Я уже не раз говорила тебе об этом! Тысячи наших читателей могут аннулировать подписку.

– Разве ты не говорила и то, что, публикуя острый материал вместо легких рассказов, мы можем расширить круг читателей?

Сара нахмурилась.

– Раньше я делала скидку на твою молодость и неопытность, Джемайна, – сурово предупредила она. – Но мое терпение истощается. Луис Гоуди и я уже много лет занимаемся издательским делом, и нам лучше известно, какие материалы нужны нашим читателям.

– Ты говорила, что надеешься на реализм в нашем журнале – правдивое отражение действительности! – воскликнула Джемайна.

– Я имела в виду всестороннюю объективность наших авторов в отражении действительности, а не критику с их стороны. Нам не нужны скандальные статьи, которые ты предлагаешь.

– Вернувшись из Парижа, я выяснила, что «Леджер», газета Оуэна, публиковала статьи о фабриках по пошиву одежды еще в 1836 году. Я могу дословно процитировать один из абзацев: Одежда массового пошива, материал которой стоит двадцать пять центов, а изготовление чуть больше, продается по три доллара. Это означает, что хозяева получают около пятисот процентов прибыли. В статье говорится, что те, кто эксплуатирует женский труд, наживают огромные состояния.