Тед встал перед женщиной и отцепил ее руку от Мег.

– Лучше для тебя будет вернуться к работе, Мег. Я позабочусь, чтобы Бёди узнала, насколько ты старательная. – Мег стиснула зубы, но Тед еще не закончил: – В следующий раз, когда будешь общаться с Люси, расскажи, как сильно я по ней скучаю.

Он резким движением пальцев развязал свободный узел на халате красавицы, притянул ее к себе и крепко поцеловал.

Мгновение спустя дверь захлопнулась перед носом Мег.

Мег ненавидела лицемерие, и осознание того, что все в городе считают Теда образцом благопристойности в то время, как он трахает замужнюю женщину, сводило бедняжку с ума. Она готова была биться об заклад, что этот роман продолжался и во время помолвки Теда и Люси.

Подъехав к церкви этим вечером, кочевница начала утомительный процесс перетаскивания всех своих пожитков внутрь: чемодана, полотенец, еды, постельного белья, позаимствованного в гостинице, которое она, конечно же, вернет, как только сможет. Она отказывалась тратить еще хоть секунду на мысли о Теде Бодине. Лучше сосредоточиться на положительном. Благодаря гольфистам у нее появились деньги на бензин, тампаксы и кое-какие продукты. Не Бог весть какое достижение, но достаточно для того, чтобы отсрочить унизительные звонки друзьям.

Но ее облегчение было кратковременным. В воскресение, на следующий же день, собираясь уходить с работы, она узнала, что один из игроков в гольф – и не нужно быть великим детективом, чтобы догадаться, кто именно, – пожаловался Бёди на горничную, напрашивающуюся на чаевые. Бёди вызвала Мег к себе в кабинет и с нескрываемым удовольствием тут же уволила.

* * *

Комитет по реконструкции библиотеки заседал в гостиной Бёди, наслаждаясь ее знаменитым ананасовым мохито[7].

– Хейли опять на меня злится. – Гостеприимная хозяйка откинулась на спинку изящного кресла, которое недавно перетянула ванильного цвета льном – тканью, не продержавшейся бы и дня в доме Эммы. – Потому что я уволила Мег Коранду, без разговоров. Она переживает, что Мег не сможет найти другую работу. Я плачу своим горничным более чем справедливую зарплату, и мисс Голливуд не стоило вымогать чаевые.

Женщины переглянулись. Все они знали, что Бёди платила Мег на три доллара в час меньше, чем другим. Это никогда не казалось Эмме правильным, даже несмотря на то, что автором идеи выступил Тед.

– У Хейли всегда было мягкое сердце. Готова побиться о заклад, Мег сумела этим воспользоваться. – Зоуи играла блестящей розовой макаронной ракушкой, которая отломилась от булавки, приколотой к воротничку ее белой блузки без рукавов.

– Мягкие мозги – это больше похоже на правду, – проворчала Бёди. – Вы наверняка заметили, как она одевается в последнее время, и я ценю, что никто из вас не отозвался по этому поводу. Она надеется, что, выставляя напоказ свои сиськи, привлечет внимание Кайла Бэскома.

– Я помню его с тех пор, как преподавала в шестом классе, – прокомментировала Зоуи, – и позволь сказать,  что Хейли слишком умна для этого парня.

– Попробуй объяснить это ей. – Бёди забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

Кайла отложила блеск для губ и подняла мохито.

– Хейли права в одном. Никто в этом городе не наймет Мег Коранду, если хочет открыто смотреть в лицо Теду Бодину.

Эмма никогда не одобряла групповую травлю, и мстительность всего города по отношению к Мег уже заставляла ее чувствовать себя неловко. В то же время, она не могла простить Мег за роль, сыгранную в унизительном крушении планов ненаглядного Тедди.

– В последнее время я много думала о Теде. – Шелби заправила прядь подстриженных под каре волос за ухо и посмотрела вниз на свои новые балетки с открытыми носами.

– А разве все мы не думали? – нахмурилась Кайла и потрогала ожерелье с  бриллиантовыми звездами.

– Даже чересчур много. – Зоуи прикусила нижнюю губу.

Новый статус Теда возродил их надежды. Эмма предпочла бы, чтобы обе соискательницы приняли тот факт, что Тед никогда не сойдется ни с одной из них. Кайла требовала слишком много внимания, а Зоуи вдохновляло восхищение Тедом, а не любовь.

Самое время перевести разговор на тему, которую все дружно избегали, а именно: как исхитриться собрать недостающие средства для ремонта библиотеки. Обычные источники крупных пожертвований в городе, включавшие Эмму и ее мужа Кенни, все еще не оправились от последнего, ударившего по финансам экономического спада, и, кроме того, они уже раскошелились для полудюжины жизненно-важных местных благотворительных организаций, нуждающихся в спасении.

– У кого-нибудь есть новые идеи по сбору денег? – спросила Эмма.

– У меня. – Шелби постукивала указательным пальцем по зубам.

– Больше никаких ярмарок пирогов, – застонала Бёди, – в последний раз у четырех человек случилось пищевое отравление от кокосового торта с заварным кремом Молли Додж.

– Молчаливый аукцион обернулся ужасным конфузом, – не смогла удержаться от комментария Эмма,  хотя и не намеревалась усугублять общий негатив.

– Кто захочет, чтобы дохлая белка таращилась на тебя всякий раз, когда заходишь в свою спальню? – съязвила Кайла.

– Это был котенок, а не белка, – внесла поправку Зоуи.

– А по-моему, больше похоже на дохлую белку, чем на котенка, – упорствовала Кайла.

– Не продажа пирогов и не лотерея, – взгляд Шелби сделался отрешенным, – что-то иное. Кое-что… более значительное. Более занимательное.

Все выжидательно уставились на нее, но Шелби покачала головой:

– Сначала мне надо обдумать идею.

Как комитетчицы не старались, так и не смогли добиться от нее большего.

* * *

Никто не брал Мег на работу. Даже в мотель на десять номеров на окраине города.

– Вы представляете, сколько разрешений требуется, чтобы заведение не закрыли? – откровенничал краснолицый менеджер. – И зачем мне злить Теда Бодина, пока он в мэрах? Черт, да и не будь он мэром…

Так Мег ездила от одной фирмы к другой, ее машина поглощала бензин, как жаждущий строитель – воду жарким летним днем. Прошло три дня, потом четыре. На пятый, когда она смотрела через стол на недавно нанятого помощника управляющего  загородного клуба «Уиндмилл Крик», ее отчаяние достигло дна ожесточения и безнадежности. После того как это собеседование провалится, ей придется проглотить последний осколок гордости и позвонить Джорджи.

Помощник был навязчивым опрятным сухопарым типом в очках с  тщательно подстриженной бородкой которую он дергал, разливаясь, что, мол, несмотря на скромный статус заведения (бывшего только наполовину закрытым и не столь престижным, как его предыдущее место работы), «Уиндмилл Крик» все же является родным клубом Далласа Бодина и Кенни Трэвелера, двух величайших легенд профессионального гольфа. Как будто она не знала.

«Уиндмилл Крик» был также клубом Теда Бодина и его друзей, и Мег никогда не стала бы тратить топливо на дорогу сюда, если бы не прочла в «Уинеттском еженедельнике» заметку о том, что новый помощник управляющего прежде трудился в гольф-клубе в далеком Вако, а значит, он чужой в городе. На случай, если новичок пока не в курсе, что она уинеттский Волан-де-Морт, Мег не мешкая позвонила и, к вящему удивлению, ей назначили собеседование в тот же день.

– Работа с восьми до пяти, – сказал наниматель, – понедельник – выходной.

Она так привыкла к отказам, что позволила мыслям где-то витать, и теперь не имела понятия, о какой работе он говорит и, в принципе, предлагает ли он ей работу.

– Это… это идеально, – кивнула Мег, – с восьми до пяти будет замечательно.

– Оплата небольшая, но, если вы успешно справитесь, будут хорошие чаевые, особенно на выходных.

Чаевые!

– Я согласна!

Он просмотрел ее свежесочиненное резюме, потом скользнул взглядом по обмундированию, собранному из предельно ограниченного гардероба: тонкая многослойная юбка, словно из лепестков, белый танк-топ, шипованный черный ремень, сандалии в римском стиле и бесценные серьги династии Сун.

– Вы уверены? – переспросил он с сомнением. – Возить тележку с напитками не Бог весть какая работа.

Мег едва сдержалась, чтобы не признаться, что и она не Бог весть какой работник.

– Это идеально мне подходит.

Безысходность пугающе легко обесценила ее принципиальное убеждение, что поля для гольфа разрушают окружающую среду.

Пока менеджер провожал ее в закусочную, чтобы познакомить с непосредственным шефом, Мег едва могла поверить, что у нее наконец появилась работа.

– На первоклассных полях нет тележек с напитками, – фыркнул пришелец, – но здесь члены клуба, кажется, не в состоянии дождаться выезда, чтобы схватить следующую бутылку пива.

Мег выросла рядом с лошадьми, но понятия не имела, что это за «выезд». Ей было все равно. У нее появилась работа.

Позднее, вернувшись домой, Мег припарковалась за старым сараем, обнаружившимся в подлеске за окружающей кладбище каменной изгородью. Он давно лишился крыши, и виноград, опунция и сухая трава осадили разваливающиеся стены. Вытаскивая чемодан из багажника, Мег сдунула прядь волос со взмокшего лба. По крайней мере, ей удалось спрятать небольшой запас продуктов позади заброшенной кухонной мебели, но все равно бесконечная упаковка и распаковка изматывала. Волоча свой скарб через кладбище, Мег мечтала о кондиционере и пристанище, где можно жить, не заморачиваясь уничтожением следов своего присутствия каждое утро.

Июль вступал в свои права, и в церкви стало жарче, чем когда-либо. Пылинки разлетелись, как только она включила потолочные вентиляторы. Правда, лопасти бесполезно перемешивали нагретый воздух, но Мег не могла рисковать, открывая окна, так же как избегала включать свет после наступления темноты. Ей ничего другого не оставалось, кроме как ложиться спать, хотя обычно в это время ее вечер был в самом зените.

Мег разоблачилась до майки и трусиков, обула шлепанцы и вышла через заднюю дверь. Бредя через кладбище, она рассматривала имена на надгробиях. Дитцель, Мойзебах, Эрнст. Трудности, с которыми она столкнулась, были пустяками по сравнению с тем, что преодолели благочестивые немцы, оставившие все родное, чтобы сделать домом этот недружелюбный край.

За кладбищем росли густые деревья. А еще дальше широкий ручей, впадающий в реку Педерналес, образовывал уединенный прудик, который Мег нашла вскоре после переезда в церковь. Заводь с чистой водой на середине была достаточно глубока, и Мег приходила сюда каждый вечер, чтобы охладиться. Нырнув, она попыталась побороть безнадежную убежденность, что, как только ее приметят, фан-клуб Теда Бодина приложит все усилия, чтобы ее уволили. Надо постараться и не дать им повода, помимо всеобщей ненависти. Что можно сказать о жизни Мег, если самым заветным ее желанием стало не облажаться, развозя напитки?

Этой ночью на хорах было особенно жарко; Мег легла на комковатый матрас. В клуб ей следовало приехать рано, и Мег пыталась уснуть, но едва задремала, как ее разбудил скрипучий звук. Прошло несколько секунд, прежде чем она определила, что это был скрежет открываемой двери.

Мег вскинулась на кровати, когда зажегся свет. Дорожный будильник показывал полночь, у нее ухнуло сердце. Она была готова к тому, что Тед может появиться здесь в течение дня, когда ее не будет, но не ждала ночного визита. Мег старалась вспомнить, не оставила ли она что-нибудь внизу. Она выскользнула из постели и украдкой выглянула поверх перил галереи.

Мужчина, стоявший посреди старого храма, не был Тедом Бодином. И хотя ростом он походил на Теда,  волосы его были темнее, почти иссиня-черные, и он казался на несколько фунтов тяжелее. Это был Кенни Трэвелер – легенда гольфа и шафер Теда. Мег встречала Кенни и его жену-англичанку на торжественном ужине.

Ее сердце исполнило еще одно сальто, когда Мег услышала шорох шин. Она высунула голову немного повыше, но не смогла углядеть никаких следов брошенной одежды или обуви.

– Кто-то оставил дверь открытой, – наябедничал Кенни спустя пару минут после того, как второй мужчина зашел внутрь.

– Наверное, Люси забыла запереть ее, когда была здесь в последний раз, – ответил неприятно знакомый низкий голос. Прошло меньше месяца с тех пор, как была прервана свадебная церемония, а несостоявшийся новобрачный произнес имя Люси отчужденно и безразлично.

Мег снова осторожненько приподняла голову. Тед прохаживался по алтарному возвышению и остановился перед тем местом, где когда-то располагался престол. На нем были футболка и джинсы вместо рясы и сандалий, но она все равно ожидала, что он возденет руки и воззовет к Господу.

Кенни исполнилось чуть больше сорока, высокий, хорошо сложенный, исключительно привлекательный, так же как и Тед. В Уинетте обитало больше красавцев мужчин, чем положено по справедливости. Кенни взял протянутое Тедом пиво, прошел через помещение и устроился между вторым и третьим окном, опершись о стену.