Сьюзен Филлипс - Назови меня неотразимым

– Что можно сказать о городе, если нам приходится смываться по-тихому, чтобы спокойно поговорить наедине? – посетовал он, сорвав крышку.

– Это больше говорит о твоей любопытной жене, чем обо всем городе. – Тед, тоже с пивом в руке, сел рядом с Кенни.

– Леди Эмме нравится быть в курсе событий. – То, как ласково Кенни произнес имя своей супруги, выдавало его чувства к ней. – С самой свадьбы она с меня не слазит: настаивает, чтобы я проводил с тобой больше полезного времени. Считает, тебе необходима дружеская поддержка и тому подобная ерунда.

– В этом вся леди Эмма. – Тед глотнул пива. – А ты не спросил, что она подразумевает под словом «полезное»?

– Боюсь услышать ответ.

– Без сомнений, она большая шишка в книжных клубах в последнее время.

– Тебе не следовало назначать ее городским распорядителем по культуре. Ты же знаешь, как серьезно она относится к просвещению.

– Постарайся, чтобы она снова забеременела. Леди Эмма не слишком энергична во время беременности.

– Трех детей вполне достаточно. Особенно наших детей. – И опять гордость сквозила в его словах.

Мужчины какое-то время потягивали пиво в безмолвии. Мег позволила разгореться искре надежды. Если только заговорщики не пройдут в заднюю часть, где разбросана ее одежда, все может обойтись.

– Как думаешь, он купит землю на этот раз? – поинтересовался Кенни.

– Трудно сказать. Спенсер Скипджек непредсказуем. Шесть недель назад он уверял, что выбрал Сан-Антонио, а теперь опять здесь.

Мег слышала достаточно разговоров, чтобы знать: Спенсер Скипджек был владельцем «Вайсрой Индастриз», гигантской сантехнической компании. Он также являлся потенциальным инвестором, который, как все надеялись, построит здесь высококлассный гольф-курорт и многоквартирный жилой комплекс, что привлечет одновременно и туристов, и пенсионеров и спасет город от нынешнего экономического застоя. Пока что единственным крупным предприятием была компания электроники, частично принадлежащая отцу Кенни, Уоррену Трэвелеру. Но одной компании недостаточно для поддержания местной экономики, и городу были жизненно необходимы рабочие места и новый источник доходов.

– Завтра мы должны как следует развлечь Спенса, – вздохнул Тед. – Пусть увидит, каким станет его будущее, если он выберет Уинетт. Подожду до ужина, а потом перейду к делу: изложу налоговые льготы, напомню, что эта земля достанется ему по дешевке... Да ты и так все знаешь.

– Если бы только у нас было достаточно земли в «Уиндмилл Крик», чтобы расчистить там площадку и устроить курорт. – Судя по тону Кенни, они часто обсуждали это решение.

– Строительство обошлось бы гораздо дешевле, это точно. – Тед со стуком отставил пиво в сторону. – Тори изъявила желание поиграть завтра с нами, так что я предупредил: если замечу ее поблизости от клуба, придется применить арест.

– Это ее не остановит, – возразил Кенни, – а вмешательство моей сестры – последнее, что нам нужно. Спенс понимает, что нас не обыграть, но ему не понравится быть побежденным женщиной, а короткая игра[8] Тори почти так же хороша, как моя.

– Декс собирается сказать Шелби, что Тори надо удерживать подальше.

Мег подумала, не было ли «Декс» сокращением от «Декстер» – имя, на которое в гостинице было зарегистрировано любовное гнездышко Теда.

– Как только я прослышал о планах Тори дополнить нашу четверку, сразу вызвал папу из Нью-Йорка. – Тед прислонился к стене.

– Это определенно польстит самолюбию Спенса. Играть с великим Далласом Бодином. – Мег уловила нотку раздражения в голосе Кенни, и Тед, очевидно,  тоже.

– Прекрати вести себя как девчонка. Ты почти так же знаменит, как отец. – Улыбка Теда померкла, и он опустил руки между согнутых колен. – Если мы с этим не справимся, город пострадает гораздо больше, чем я способен вообразить.

– Самое время объяснить людям, насколько серьезно положение.

– Они и так в курсе. Но сейчас я не хочу, чтобы об этом говорилось вслух.

Опять наступила тишина, пока друзья приканчивали пиво. Наконец Кенни поднялся, собираясь уходить.

– Это не твоя вина. Ситуация была изгажена еще до того, как ты позволил выбрать себя мэром.

– Знаю.

– Ты не волшебник. Все, что ты можешь сделать, – это сделать все, что можешь.

– Ты слишком долго женат на леди Эмме, – проворчал Тед. – Говоришь в точности, как она. Того гляди пригласишь меня присоединиться к вашему чертову книжному клубу.

Мужчины продолжали в том же духе, пихая друг друга по пути на улицу. Их голоса стихли. Взревел оживший автомобильный двигатель. Мег опустилась на пятки и позволила себе дышать.

А потом осознала, что свет все еще горит.

Дверь снова открылась, и одинокие шаги по сосновому полу отдались гулким  эхом. Мег посмотрела вниз. Тед стоял посреди церкви, засунув большие пальцы в задние карманы джинсов. Он смотрел прямо на то место, где когда-то располагался алтарь, но на сей раз его плечи поникли, предоставляя редкую возможность увидеть уязвимость под личиной абсолютной самоуверенности.

Но этот миг быстро закончился. Супермен двинулся к двери, ведущей на кухню. Живот Мег свело от страха. Мгновение спустя она услышала очень громкое, очень гневное ругательство.

Горемыка наклонила голову и спрятала лицо в ладонях. Сердитый топот разнесся по церкви. Может, если она тихонечко затаится…

– Мег!

Мег бросилась на матрас.

– Я пытаюсь здесь спать, – закричала она, готовясь к бою. – Ты против?

Тед прогрохотал по ступенькам, ведущим на хоры. Пол дрожал под тяжелыми шагами.

– Какого черта ты тут делаешь?

Она села на краешке матраса и попыталась притвориться, будто только что проснулась.

– Теперь уже явно не сплю. Что случилось-то? Заваливаешься сюда посреди ночи… И перестань ругаться в храме.

– Ну, и давно ты здесь обитаешь?

Она потянулась и зевнула, продолжая свое представление. Было бы легче, будь на ней надето что-нибудь более впечатляющее, чем трусики с пиратскими черепами и рекламная футболка, забытая в гостинице кем-то из постояльцев.

– Обязательно так громко орать? – понизила она голос. – Соседей разбудишь. А они мертвые.

– Как долго?

– Точно не знаю. На некоторых надгробиях указаны аж сороковые годы позапрошлого века.

– Я о твоем пребывании.

– А-а, ну, какое-то время. А где, по-твоему, я должна была жить?

– Я об этом не задумывался. И знаешь почему? Потому что мне наплевать. Я хочу, чтобы ты отсюда убралась.

– Верю. Но это церковь Люси, а она разрешила мне оставаться здесь, сколько захочу.

Во всяком случае, она точно разрешила бы, если бы Мег ее спросила.

– Ошибочка. Это моя церковь. И завтра ты первым делом исчезнешь из нее и никогда не вернешься.

– Как же, еще чего! Ты подарил эту церковь Люси.

– Это был свадебный подарок. Нет свадьбы – нет подарка.

– Не думаю, что такой аргумент прокатит в суде.

– Дарственная не оформлена!

– Ну, либо ты человек слова, либо нет. Честно говоря, я начинаю склоняться к «нет».

Густые брови сошлись на переносице.

– Это здание принадлежит мне, а ты незаконно проникла в мое владение.

– Ты видишь это по-своему, а я иначе. Это Америка. Здесь каждый имеет право на собственное мнение.

– Ошибаешься. Это Техас. И здесь только мое мнение считается.

Эту несомненную истину она признать не готова.

– Люси хочет, чтобы я оставалась здесь, поэтому я не уйду.

Ведь подруга наверняка захотела бы, чтобы Мег осталась здесь, будь она в курсе ситуации.

Тед положил руку на перила.

– Сначала мне было забавно издеваться над тобой, но потеха приелась. – Он порылся в кармане и извлек зажим с пачкой денег. – Я хочу, чтобы ты завтра же уехала из города. А вот это придаст тебе ускорение.

Он сунул пустой зажим в карман и развернул банкноты веером, чтобы она смогла сосчитать… Пять бумажек по сто долларов.

Мег сглотнула:

– Опасно носить с собой столько наличных.

– Обычно я и не ношу, но один местный собственник явился в мэрию, когда банк уже закрылся, и уплатил свою налоговую задолженность. Разве не удачно для тебя сложилось, что я не решился оставить эти деньги без присмотра?

Тед бросил банкноты на матрас.

– Когда вернешь расположение отца, попроси его выписать мне чек.

Он повернулся к лестнице.

Мег не могла позволить несносному домовладельцу оставить за собой последнее слово:

– Кстати, насчет любопытной субботней сценки в гостинице. Ты изменял Люси в течение всего времени вашей помолвки или только изредка?

Он обернулся и провел по ней взглядом, нарочито медленно обозревая логотип неизвестной фирмы у нее на груди.

– Я постоянно изменял Люси направо и налево, но не переживай: она ничего не подозревала.

Прохиндей спустился по ступенькам и скрылся. Пару мгновений спустя церковь погрузилась во мрак, а входная дверь со стуком захлопнулась.

* * *

На следующее утро Мег рулила на работу не выспавшись. Деньги, казалось, прожигали радиоактивную дыру в кармане ее безобразных новехоньких шортиков цвета хаки. С этими, полученными от Теда, пятьюстами долларами она могла бы вернуться наконец в Лос-Анджелес, снять номер в дешевом мотеле и наняться куда-нибудь. Когда родители убедятся, что она способна ответственно трудиться, они наверняка смягчатся и поддержат ее в начале новой жизни.

Как бы ни так. Вместо того чтобы с деньгами Теда бежать сломя голову за пределы этого городишки, она все еще болтается тут и собирается заняться бесперспективной работой девушки, возящей тележку с напитками в загородном клубе.

По крайней мере, эта униформа не настолько ужасная, как синтетическая роба горничной, хотя и немногим лучше. По окончании собеседования помощник управляющего вручил ей желтую трикотажную рубашку поло с темно-зеленым логотипом клуба. И вдобавок пришлось потратить собственные драгоценные накопления от чаевых на эти дурацкие шорты цвета хаки регулируемой длины, а еще на пару дешевых белых кроссовок и жуткие носки, на которые смотреть противно.

Сворачивая к служебному входу, Мег злилась на себя за тупое упрямство, не позволяющее ей схватить наличные Теда и смотаться отсюда куда глаза глядят. Если бы эти деньги предложил кто-нибудь другой, она, наверное, так бы и сделала, но от этого гада не могла принять ни гроша. Это ее решение тем более придурошное, что ведь можно не сомневаться: царек предпримет все возможное, чтобы ее уволили, как только обнаружит, что она работает в клубе. Мег не могла дальше притворяться – даже перед собой, – будто знает, что делает.

Парковка для сотрудников была гораздо пустыннее, чем ожидалось в восемь часов утра. Направляясь ко входу, Мег напомнила себе, что нужно постараться не попадаться на глаза Теду или его приятелям. Мег подошла к офису помощника управляющего, но там было заперто, и весь этаж казался необитаемым. Она вышла из помещения. Несколько гольфистов маячили на поле, но из обслуги она увидела только паренька, поливающего розы. На вопрос, где все остальные, он протараторил по-испански что-то про заболевших и указал на какую-то дверь.

Магазинчик теннисно-гольфных прибамбасов был декорирован в стиле английского паба: мореное дерево, латунные светильники и коротковорсовый ковер в темно-синюю и зеленую клетку. Пирамиды клюшек для гольфа застыли, словно часовые, среди стопок аккуратно сложенной спортивной одежды, обуви и козырьков с символикой клуба. Зальчик был пуст, если не считать коротко подстриженного парня за стойкой, который яростно тыкал в свой мобильник. Приблизившись, Мег прочитала его бейджик: «Марк».

Чуть ниже ее ростом, лет двадцати пяти – двадцати восьми, хрупкого сложения. Ровно подстриженные каштановые волосы и хорошие зубы – бывший член какого-нибудь студенческого братства, который, в отличие от нее, находится дома и уютно чувствует себя в рубашке поло, украшенной клубной символикой.

Когда Мег представилась, старожил поднял глаза от телефона.

– Ты выбрала чертовски скверный день, чтобы приступить к работе, – обнадежил он. – Пожалуйста, скажи мне, что уже работала в качестве кедди[9] раньше или хотя бы играешь в гольф.

– Нет. Я новая девушка с тележкой для напитков.

– Да, я понял. Но ты же была кедди, так?

– Я видела фильм про кедди, «Шалопаи»[10]. Это считается?

У Марка явно обстояло плоховато с юмором.

– Послушай, у меня нет времени на глупости. Сюда с минуты на минуту прибудет очень важная четверка для игры пара на пару.