- Понятно. – Я встала. – Ну, хорошо. Пойду разбираться с компьютером. – И уже у двери услышала:

 - Мария Петровна, если вам что-нибудь нужно, вы обращайтесь без стеснения... И еще - я хочу поблагодарить вас.

 Я с удивлением обернулась и подняла бровь. А Войтюк в ответ рассмеялся:

 - Вот уж не думал, что дойдет до такого. Ну, что я проработаю понедельник без ЧП. Самый большой наплыв клиентов, особенно из различных организаций и фирм, у нас именно по понедельникам. И всегда находятся недовольные. То им секретарь не нравится, то кого-то без очереди пропустили. Шум, гам, толчея. А вы, молодец, и порядок навели, и водой угостили. Мне клиенты хвалили вас. А меня поздравляли.

 - Но это же просто, - я пожала плечами.

 - На первый взгляд, может и так. Но хочу, чтобы вы знали, я все вижу и ценю. И еще, кофе вы варите просто обалденный.

 - А вот за это спасибо.


 И что эти девки делали с несчастным компьютером? Такого мусора я давно не видела. Недописанные письма, какие-то дурацкие игры-стрелялки и прочая ерунда. Я активно взялась за чистку.

 Потом пришла очередь протокола утреннего совета. Я включила диктофон и взялась набирать текст.

 - Рабочий день давно закончился. Домой! – повелительный голос Войтюка оторвал меня от клавиатуры. Я подняла голову. Действительно, за окном уже было темно.

 - А который час? – что-что, а за работой я всегда забываю о времени.

 - Без пяти девять. Магазин и все здание ставят на сигнализацию. Быстро собирайтесь. Я подброшу вас до метро. Вам ведь на метро?

 - Да. Спасибо.

 В машине мы молчали.


 Зайдя в прихожую, я сразу набрала телефон Люси.

 - Ну, наконец-то. Сколько можно работать? – Голос подруги дрожал от нетерпения. – Давай, быстро рассказывай. Как прошел твой первый день?

 - Все хорошо, я веду себя паинькой. Не задираюсь, не цепляюсь. Работы много. Пока что мне нравится.

 - А что Войтюк?

 - Нормально твой Войтюк, Люся, не переживай. Правда есть одна небольшая проблема сугубо этичного плана. Но это не срочно. Обсудим ее в выходные. Ты придешь на ужин с ночевкой, хорошо?

- Заметано - Люся не настаивала на объяснениях.

 За что я всегда ценила свою подругу, так за то, что она никогда не давила на меня. А просто верила, что я сама ей все расскажу, когда посчитаю нужным.


 На следующий день я снова встретила Риту Семеновну. И мы вновь приятно пообщались. Со временем, наши утренние встречи стали своеобразным ритуалом. К моему приходу Рита Семеновна заваривала кофе, на столе уже стояли чашки и что-нибудь легкое к завтраку. А я всегда приносила булочки. Благо, у меня рядом с домом открылась мини-пекарня, где по утрам всегда были теплые багеты и различная выпечка. 

 Войтюк почти сразу обнаружил наши посиделки. Но сам никогда в них не участвовал. Я заносила ему кофе в кабинет. И все. Меня он не трогал до начала рабочего дня. 

 Мы с Ритой Семеновной оценили его деликатность и решили по-своему отблагодарить. Теперь к его утренней чашке кофе всегда прилагалась теплая булочка.


 Моя первая рабочая неделя была посвящена магазинам и базам, где я выбирала «обновки» для приемной. Мягкие кресла, настенные часы, стильный торшер возле журнального столика преобразили мою комнату. А элегантные жалюзи и большой вентилятор добавили так необходимую прохладу и комфорт. Приемная стала уютной. Клиенты хвалили. Шеф был доволен.

 А Муська сразу же облюбовала для себя лучшее кресло и стала частой гостьей в приемной. За кадкой фикуса я специально для нее поставила мисочку. И теперь, если ее не устраивало «меню» у Войтюка, она приходила угощаться ко мне.


 Параллельно с этим я навела окончательный порядок в документах и стала, в меру сил, помогать шефу. Он сразу понял, что я сама могу составлять ответы на запросы и писать письма клиентам. Сереже нужно лишь было указать направление мысли. Для этого мы активно задействовали диктофон. Если ему не нравилось то, что я «сочиняла», он молча исправлял текст и возвращал мне. А я два раза ошибки не повторяю.

 В выходные, на ночных «дебатах» с Люсей, было решено временно затормозить «превращение гусеницы в бабочку». Мне нужно было сначала наладить работу, утвердиться в коллективе, а уже потом заниматься собственным «преобразованием». Мы с Люсей по-прежнему не афишировали нашу дружбу. И общались только в свободное время. «Пусть Сережа сначала привыкнет к тебе, - сказала подруга, - а когда ты станешь для него необходимой, я во всем и признаюсь. В конце концов, мы не совершаем никакого криминала».

 Мои сослуживцы «принюхивались» ко мне недолго. Увидев, что я сделала с приемной и как наладила работу, они оценили мои деловые качества, и перешли на товарищеские отношения. Тем более что я никому не была конкуренткой и держалась со всеми дружелюбно. Но панибратства не допускала.

 Моя приемная, как мини-Швейцария, придерживалась нейтралитета, что молчаливо одобрил Войтюк, и с чем пришлось считаться коллективу. Так я незаметно стала своей.


 Закончился май, а с ним и жара. Начались дожди, короткие, часто с грозой и молниями. Для Подола это было и благо и катастрофа одновременно. Благо, потому что дожди мыли и охлаждали асфальт, а катастрофа, потому что из-за них в нашем районе часто образовывались непотребные озера-реки. Одно слово – канализация. Старые и замусоренные трубы не справлялись с большими потоками воды. И проходило по пол дня, прежде чем вода спадала, и можно было нормально дойти до метро.

 Но мне пока было не до «красот» Подола, так как мои обязанности значительно увеличились. Еще в начале работы в «Новом доме», когда я только вошла в курс дел, шеф загрузил меня по самую макушку. Но то была просто запущенная текучка, и я быстро с ней справилась.

 Теперь же я осваивала новые функции, более сложные и ответственные. Функции, входящие в круг обязанностей референта. Кроме почты и составления писем на подпись, мне пришлось изучить и запомнить список киевской элиты, в которой вращался Войтюк. И стать для него живым органайзером. Дни рождения и свадьбы, годовщины и юбилеи, презентации и премьеры - все нужно было четко помнить, чтобы вовремя предупредить шефа. Ведь его светская жизнь играла большую роль в успешном функционировании фирмы.

 Переложив на меня эту часть обязанностей, Сергей вздохнул с облегчением. Я же внесла все нужные ему данные в компьютер и, с помощью несложной программы, упорядочила их по датам текущего года. То есть, компьютер сам предупреждал меня, какие грядут праздники и юбилеи, чтобы я могла вовремя приготовить поздравления и заказать цветы.

 Со временем, постоянно внося изменения и дополнения в программу, я поняла, что фактически составила небольшие досье на знакомых и друзей моего шефа. Фигурировал среди них и небезызвестный мне Пал Палыч Малышев. Я спокойно внесла его данные в компьютер, и забыла.


 Вы ведь не думаете, что все эти 10 лет я помнила свой давнишний неудавшийся роман и тихо сходила с ума? Это лишь в сентиментальных романах женщины ведут себя, как записные дуры. Я же женщина реальная. Книги люблю, но умею отличить фантазию от живого человека. И давно поняла, почему Павел превратился для меня тогда в рокового мужчину. Просто ему «повезло» стать той последней каплей, которая добила мою девичью мечту. Мечту быть счастливой, любимой, а главное - понятой близким человеком.

 Многие скажут, что мне было лишь 23 года, а это не время для сожалений и разочарований. И будут не правы.

 23 – опасный возраст. Опасный тем, что, получив моральную травму или пережив несчастливую любовь и разочарование, человек долго, очень долго приходит в себя. Это не 16-17 лет, когда твои ровесники еще, как правило, одиноки. А пары, если и образуются, то ненадолго. 

 А в 23 года девушка уже создает семью и рожает первого ребенка. И если в этот период времени происходит личная катастрофа, то вместо того, чтобы быть счастливой женой и матерью, девушка переживает разочарование и депрессию. А когда, отболев, умирают чувства, наступает долгий период неверия. К тому времени все подруги замужем, а друзья женаты. И эти «узы Гименея» уже не привлекают, а пугают человека. Трезвым взрослым взглядом он видит недостатки своих партнеров и уже не рвется в кабалу.

 Я говорю не только о себе или других женщинах, разочаровавшихся в свое время. Нет, это касается и мужчин. Мне известно несколько парней, которые, пережив в 25 лет несчастливую любовь или предательство, так и не женились до сих пор. Конечно, мужчина в 35 лет – предел мечтаний для любой женщины. Но, однажды обжегшись, он уже не спешит с браком. Ведь гораздо приятнее и безопаснее заниматься «естественным отбором». Потому что на мужчин всегда есть спрос, и в любом, даже более солидном возрасте, он успеет жениться. Ведь выбор невест огромен. 

 Но женщина после 30 лет уже не так привлекательна, как молоденькая девушка. И выбор ее отчаянно меньше.

 Приведу краткий обзор женихов.

 Даже смешно перечислять. Все еще не женатых - очень мало. Да и те бегают от невест, как заправские стайеры. Разводные – товар б/у, а это и психологические травмы, и брошенные дети, и озлобленность на прекрасный пол. И часто – неумеренные объятия с зеленым змием, то есть пьют, гады. Остаются вдовцы. Эти - просто наперечет. За ними охота начинается еще на кладбище у свежей могилы почившей в Бозе жены. А может и еще раньше. 

 Что же остается делать нам, одиноким женщинам? Как с таким убогим перечнем устраивать свою судьбу? Отвечаю: так и оставаться одинокими. Уж лучше жить одной, чем заиметь себе такое «счастье». В крайнем случае - можно завести любовника. Как собаку. Чтобы время от времени «справлять физиологическую нужду». Цинично? Зато практично.


 Так, кажется, я увлеклась. Вот что значит – наболевший вопрос. А я его лишь затронула, можно сказать, с краю. В глубину и не копала. И не буду. Об этом отдельную книгу писать нужно, а мне сейчас не до этого.

 Так что возвращаюсь к нашим баранам. То есть к шефу.

 А вместе с ним – к новой работе.


 Однажды Сергей вызвал меня, чтобы сообщить приятную новость:

 - Мария Петровна, в следующем месяце ваша зарплата увеличится на 30%.

 - Ясно, – я с недоверием посмотрела на него. – А что случилось? То есть, спасибо, конечно, но…

 Войтюк засмеялся:

 - Боже, что за женщина! Ей поднимают зарплату, а она в этом ищет какой-то подвох. Успокойтесь, все абсолютно законно. Просто с вашим появлением у меня освободилась масса времени, которое я направил на усовершенствование производственной линии. Наши доходы растут, и немецкие партнеры дали добро премировать отличившихся работников. А вам я вместо премии решил увеличить оклад. Чтобы вы вдруг не сбежали.

 Я вытаращила глаза, а шеф снова засмеялся:

 – Чему вы удивляетесь? Вы ведь были главбухом и зарабатывали намного больше, чем сейчас. Так что я просто сглаживаю различия. Кстати, я никогда не думал, что бумажная работа отнимает столько времени. Вначале, просто не мог понять, что происходит. Смешно, правда? Зато теперь эти освободившиеся часы пошли на благо всей фирме. Немцы довольны и даже не догадываются в чем причина. А причина в новом референте. – Ухмыльнувшись, Войтюк ехидно добавил, - это я вас хвалю, между прочим.

 - Так, шеф, простите… Президент, простите… Сергей Николаевич. Фу, запуталась. Так и заикаться скоро начну. 

 Сергей пригладил руками виски и откинулся на спинку кресла:

 - Что я вижу? Железная леди смущена?

 - Конечно, смущена. Хотя мне приятно, не скрою. Как вы сказали? Железная леди?

 - Мария Петровна, вы не знаете, что вас так называют за глаза?

 - Кто называет?

 - Да все.

 - Я первый раз слышу.

- А что же вы хотели? Вы строгая, вас даже побаиваются.

- Неправда. Вы же не боитесь.

- Еще чего не хватало. Я же ваш шеф.

 - Шеф? Вы сказали «Шеф»?

 Сергей засмеялся:

 - Ладно, так и быть, можете называть меня шефом. Только когда рядом никого нет. А то если кто-то услышит, то через день шефом меня будет называть пол-Киева.

 - Вот спасибо.

 - Да вы присядьте, Мария Петровна. Должен признаться, что я очень рад, что вы у меня работаете. Действительно работаете. А не просто сидите, как кое-кто до вас.

 - Простите, но вы ведь сами выбирали, кажется…

- Да знаю я, знаю. Что уж теперь говорить.


 Вопрос былых пассий Войтюка иногда напоминал о себе самым неожиданным образом.

 Однажды, ближе к вечеру, в приемную вплыла роскошная деваха. Она с пренебрежением оглядела меня и, кивнув на дверь шефа, отчеканила: