Подруга встала, как вкопанная.

 - Что?

 - Ты прекрасно слышала, – я посмотрела на Люсю и поняла, что попала в «десятку». Моя подружка, умница, сама давно пришла к такому же выводу, но молчала.

 - Машуля, - она вдруг крепко обняла меня, - давай не будем делать никаких поспешных шагов. А вечером, соблюдая все законы конспирации, ты придешь ко мне ужинать. Вот тогда и поговорим обо всем подробно.

 - Хорошо, но учти, времени у нас осталось очень мало. Как бы не опоздать.


 - Ты где была? – вызвал меня к себе Сергей.

 - В туалете.

 - Полчаса? Что случилось?

 - Я не собираюсь вдаваться в детали.

 - Но ты себя нормально чувствуешь?

 - Нет, не нормально. Но это неважно.

 - В чем дело, Маша? – Сергей поднялся с кресла и подошел ко мне. – Ты вся бледная, и с утра какая-то не такая...

 - Я не буду сейчас ничего объяснять.

 - Хорошо, - он протянул руку, пытаясь прикоснуться ко мне, но я резко отодвинулась. – Так, повторяю, в чем дело? – голос Войтюка стал резким.

 - Я уже сказала.

 - Но я ничего не понимаю. Ты будто стеной от меня отгородилась, ведешь себя, как чужая, и мне это не нравится.

 - Успокаивать вас некогда, шеф, в приемной полно народу. Так что отложим все споры на потом. Кофе, Сергей Николаевич?

 - Да, спасибо. – Войтюк хмурился, подозрительно глядя мне вслед. А я вышла к себе, не ощущая никаких угрызений совести. Пусть волнуется, паразит. И ради этого эгоиста и тупицы я готова пожертвовать чувством собственного достоинства и работой. Господи, кто бы вразумил меня, как поступить? Как не совершить роковую ошибку? И не испоганить жизнь и себе и другим.

 В течение дня Сергей несколько раз пытался поговорить со мной, чтобы понять, почему я веду себя не так, как обычно. Я отказывалась давать объяснения, отводя глаза, чтобы скрыть бушующую в них ярость. В конце концов, Войтюк сказал:

 - Я не знаю, что происходит, Маша, но не успокоюсь, пока не выясню. Ведь еще утром все было отлично. А на работу ты появилась уже вот такая, - он показал в мою сторону руку с выставленным средним пальцем. - Я не идиот, и прекрасно вижу, что больше всего на свете тебе хочется меня задушить. Что же, я не возражаю. Но требую знать за что! В чем моя вина? Отвечай!

 - Все вечером, прекрасный принц, и объяснения, и убийство, - медовым голосом пообещала я, и выплыла из кабинета. 

 Домой я добиралась на метро, так как мои польские «ухажеры» засели за бумаги и собирались задерживаться в офисе допоздна. Пани Агата тоже оставалась у себя в кабинете. Сегодня прекрасная пани была со мной удивительно мила и приветлива. Что доказывало: мне явно готовили персональную гадость.

 Переодевшись в спортивный костюм для пробежек, я отправилась ужинать к Люсе. Атмосфера ее дома всегда успокаивала меня. Мити, крестника, не было, он гулял во дворе с друзьями. Валера, поняв, что у нас важный разговор, исчез в гостиной. Так что мы с Люсей, оккупировав кухню, смогли, наконец, все спокойно обсудить.

 - Ты права, - согласилась со мной подруга, вернувшись к утреннему разговору, - я действительно анализировала создавшуюся ситуацию, и пришла к выводу, что ты можешь пострадать. 

 - И что? У тебя есть какое-то предложение? Мы можем что-то сделать? Потому что, я – не Жанна д,Арк, Люся, и добровольно отдавать себя на заклание не хочу. Как и ждать того, что Сергей будет вынужден уволить меня ради блага коллектива. 

 - Все зависит от Агаты, Маша, ты это понимаешь не хуже меня. Если бы не ее давние обиды, я была бы уверена, что Нестеренко ничего не светит. Он и так за эту неделю весь извелся, не зная, чей зад лизать первым, урод.

 - Больше всего меня расстраивает то, что Сережа ничего не рассказывает о своих вечерних свиданиях, - тихо призналась я подруге. – И поэтому я не ориентируюсь, как Агата сейчас относится к нему, ко мне, и к тому, что мы вместе. Перегорела ее бывшая обида, или все еще жива? Нужна ей эта сатисфакция, или пани просто мило, по-женски, пугает бывшего любовника? 

 - Да уж. Попали мы с тобой в переделку, - вздохнула Люся. – Ты давай ешь, без вины виноватая, - она пододвинула ко мне тарелку с борщом. - Вон, как вся с лица спала. Ешь, а я пока расскажу, что собираюсь сделать. – Люся села напротив меня и решительно заявила. - Я хочу завтра пойти к Агате с предложением, что уговорю тебя уволиться. Ешь, не таращись и не перебивай меня. Я объясню пани, что сама вычислила ситуацию, и понимаю, что от ее решения зависит судьба не только Войтюка и всего коллектива, но и моя, персональная судьба.

 - Может, я сама поговорю...? – но Люся не дала мне закончить.

 - Никаких «сама», потому что все испортишь. Мой интерес вполне закономерен, я – юрист и человек Войтюка, вот и переживаю за свое будущее, как и за будущее фирмы.

 - Поэтому предлагаешь меня, как агнца на заклание?

 - Ну да. 

 - А чего ты хочешь добиться этим заявлением?

 - Ее реакции, конечно. Хоть как-то ей нужно будет мне ответить? И тогда сразу станет понятно, на каком мы свете и что делать дальше. Как тебе мое предложение?

 - Ох, рискуем мы с тобой, подружка.

 - Успокойся, все еще может повернуться совсем иначе.

 - Ты о чем?

 - А вдруг выяснится, что мнение Збышевской о тебе изменилось? Ведь мы все время думаем об Агате только плохо, ну, а если это не так? Вдруг она перестала подозревать тебя и Сергея? Доказательств то никаких? Или вообще это уже не играет для нее роль? И что, она испоганит жизнь хорошей женщине только потому, что той «повезло» сидеть в приемной? 

 - Ах, Люся, твои слова, да Агате в уши.

 - Вот завтра все и выяснится. 

 - А Сергей? Ему мы скажем?

 - Думаю, не стоит, Маша. Это наши, женские разборки. Тем более что Сереже пани могла наобещать все, что угодно, лишь бы держать его на коротком поводке. Так что на ее слово Войтюку полагаться нельзя.

 - Согласна.

 - И еще – если Сергей узнает о наших планах, он страшно возмутится. Будет орать, что я тебя подставляю, и категорически запретит вмешиваться.

 - Ты права, Люся. Сергею мы говорить ничего не будем. Это наш выбор, так что и за последствия нам отвечать.


 Домой я пришла к одиннадцати и на лестничной площадке у квартиры «нашла» обеспокоенного Войтюка. Увидев меня в спортивном костюме, целую и невредимую, он облегченно вздохнул и улыбнулся.

 - Долго же ты бегаешь.

 - Я не бегала, я была у Люси. Заходи.

 Уже в коридоре, он привычно потянулся поцеловать меня, но, увидев мои глаза, встал, как вкопанный, а потом молча ушел в ванную мыть руки и переодеваться.

 - Ты голодный? - спросила я его, когда он вышел.

 - Нет, но от чая бы не отказался.

 Сергей привычно оседлал табурет на кухне в углу и внимательно стал разглядывать меня. А потом сказал:

 - В твоем плохом настроении виноваты вчерашние фотографии Агеева? Я прав?

 - Да.

 - То есть, ты нашла в компьютере адрес того дома, где я был, и теперь знаешь, кто там живет.

 - Да, именно так. – Я села напротив Сергея, готовая выяснить все до конца. – Поэтому жду объяснений.

 - Хорошо, я и не думал от тебя что-то скрывать. Все дело в том, что когда мы с Агатой встречались, а длилось это достаточно долго, мне пришлось однажды познакомить ее с Павлом и его женой. Так что они давние знакомые. С Валерией же Агата вообще подружилась, они периодически созваниваются.

 - Дальше.

 - Когда Малышевы узнали, что Агата в Киеве, то пригласили ее в гости. Я был сопровождающим, вот и все.

 - Раз ты так ловко все разложил по полочкам, Войтюк, то, может, объяснишь мне, глупой, почему тогда я злюсь?

 - Потому, что ходить ужинать в общественные места – это одно, а в гости к друзьям – это совсем другое. Это выглядит уже как-то по-семейному, поэтому ты и почувствовала себя преданной. И поэтому расстроилась.

 От такого объяснения, откровенно и искренне высказанного Сергеем, у меня в груди сразу потеплело.

 Я сидела за кухонным столом, рассматривая узор на клеенке, как вдруг заметила, что на нее капнуло. Что это, слеза? А вот еще одна, и еще. Господи, я же плачу! Меня тут же сграбастали (иначе и не скажешь) в медвежьи объятия и Сергей унес то, что от меня осталось, в комнату на диван. Я временно выбыла, так как ревела в голос, и не могла остановиться. А Сережа обнимал и целовал меня, ласково утешая:

 - Зайчик, ты что? – изумленно спрашивал он. – Почему ты плачешь? ...Ну, все, все, хватит слез. Прости, что я сразу не рассказал тебе о гостях у Павла. Мне так не хотелось портить вечер, потому что тогда не было бы этой сладкой ночи с тобой.

 - Д-д-да? – всхлипывала я.

 - Ну конечно, моя хорошая. Ах, Машка, ты не перестаешь меня удивлять, - шептал Сергей, целуя меня в макушку. – Ты всегда такая непробиваемая, настоящая железная леди. А тут вдруг расстроилась из-за ерунды.

 - Это не ерунда, - ответила я. – Это облегчение.

 - Ты плакала от облегчения?

 - Ага, - я уткнулась носом в широкую мужскую грудь, успокаиваясь окончательно. А потом вытерла глаза и отодвинулась в сторону.

 - И что за облегчение? – допытывался Сергей.

 - Ты был прав, когда сказал, что я почувствовала себя преданной. Понимаешь, с тех пор, как у меня появился ты, я уже не железная леди, просто хорошо маскируюсь.

 - Ну, наконец-то, - Сергей вновь обнял меня, - хоть какое-то признание. А то все я один распинаюсь в своих чувствах, а ты отмалчиваешься.

 - Я и не догадывалась, что мое терпение на исходе. Знаешь, видеть тебя каждый день рядом с Агатой, стало большим испытанием, но ради нас я держалась, держалась и верила, что все будет хорошо.

 - Но потом узнала, что я повел Агату в дом лучшего друга, и обиделась? Понимаю. – Сергей ласкал мое лицо, кончиками пальцев обводя контуры бровей, глаз, губ и скул. И эта нежность заставила меня замереть, затаив дыхание. – Так же и я схожу с ума от беспокойства, когда тебя нет рядом, Маша. Или кричу от ревности. 

 - Я не хотела кричать. Но и плакать тоже не собиралась. Все как-то само вышло из-под контроля, – я стала целовать Сергея, вороша пальцами его волосы. Потом нежно прикусила мочку уха и перешла на шею. Я расстегивала его сорочку, чередуя пуговицы с поцелуями. А Сергей, тем временем, стягивал с меня спортивные брюки, пытаясь одновременно скинуть свои. Вот так, целуясь и сбрасывая одежду, мы незаметно перешли на кровать. А потом, в течение часа, Сергей убедительно и страстно доказывал мне свою преданность, нежно доведя до восхитительного взрыва.


 - Эти ночные визиты меня уже достали, - уходя, сообщил Войтюк. – Может, переедешь ко мне?

 - Сейчас, вот все брошу и перееду, - пообещала я ему в спину, закрывая дверь. И только потом поняла, что он сказал. «Дура! – завыла внутренняя сирена. – Тебе же только что сделали предложение!» Я вновь открыла дверь и увидела, что Войтюк все еще стоит на ступеньках лестницы, терпеливо дожидаясь моей реакции. 

 - Дошло, наконец? – тихо спросил он. – Я серьезно, Маша. Подумай над этим, но прошу - недолго. Сама знаешь, меня Боженька терпением обидел.


 Утро пятницы было хмурым и ветреным. Высокие тополя Русановки, словно флаги, развивались на ветру, роняя первые пожелтевшие листья. Мы с Янушем бежали, подгоняемые ветром в спину и обсуждали завтрашний поход на Андреевский спуск.

 - Надеюсь, плохая погода вам не помешает, панна, - говорил, будто бы оправдываясь, парень. – А то один я пропаду.

 - Перестаньте, Януш, я с удовольствием схожу с вами. Уж поверьте, если бы я не хотела идти, то так бы и сказала. Или соврала бы так правдиво, что вы бы мне поверили.

 Корчак захохотал, а потом вдруг поперхнулся и закашлялся.

 - Что случилось? – крикнула я.

 - Ниц, то ветер.

 - Тогда лучше помолчим.

 Мы сделали два круга и, отсалютовав друг другу на прощание, разбежались. Януш к себе в отель, а я – к Агееву. Шурик ждал меня на лавке во дворе. Из ворота его легкой куртки потешно торчала голова Пузика. Пудель жмурился от сильного ветра и периодически смешно чихал.

 - Представляешь, собака на таком ветру даже нужду справить не может. Ее переворачивает все время, - пожаловался ворчливо Шурик. А потом протянул мне свежую партию фотографий, с которых на меня смотрел Войтюк, входящий с Агатой в «Турист».

 - Пани Агата вчера выбрала ресторан своей гостиницы. Они с твоим шефом спокойно ели-пили до половины одиннадцатого, а потом мирно распрощались. Знаешь, Ланская, - продолжил Шурик, усаживаясь рядом со мной на лавку, - я вообще-то ожидал от всей этой истории какой-то интриги, более динамичных событий, что ли. А тут такая тоска….