Пожав плечами, я постаралась не заострять на этом внимания и не обижаться. Лучше было просто сменить тему.

— Теперь твоя очередь! — напомнила ему.

— Чего? — нахмурился Романов.

— Секрет! — напомнила ему. — Ты мне должен секрет!

— А-а-а…

Тут я поняла, что упустила момент, когда мой молодой человек покинул наш мир и порвал все наши с ним невидимые нити.

— Ди-и-им? — привстала я на локте. — Ку-ку?

Сместив меня с себя, он, будучи абсолютно голым, тоже привстал и сел на диване.

— Я что-то сделала не так? — присела с ним рядом.

— Не-е-ет. Все нормально. Просто я зачем-то… слишком глубоко занырнул, — имел он в виду свои мысли.

— Ладно… — забравшись на него, я постаралась вывести его из транса своим телом.

— Хотя знаешь, у меня тоже есть секреты. Их даже много… но одним я, наверное, могу с тобой поделиться, — склонив голову на бок, пробормотал он, через чур внимательно следя за моей реакцией.

— Ну… это же здорово!

— Не знаю, не знаю, — пожал Дима плечами.

Я замерла в ожидании, стараясь как можно чаще пересекаться взглядом с его изумрудными факелами.

— А-а-а, — шумно вздохнув, он запрокинул голову на спинку дивана.

В этот момент я подобрала валяющуюся возле нас толстовку, до конца не понимая, моя это была или его, и прикрыла ей свои плечи.

Так мало времени и столько нерешенных проблем

В круговороте серых будней.

Вернувшись в исходное положение, Дима еще некоторое время молча изучал окружающую нас обстановку, видимо что-то решая, а потом произнес: — Ты же… ты же знаешь, о моей истории… с Натой?

Столь резко и для себя неожиданно услышав имя жены его друга я почувствовала резкий укол в груди.

Во-первых, я прекрасно знала, что это очень больная для него тема, и если он ее начал, то… зачем? Зачем он решил это сделать? Тем более именно сейчас, когда нам так хорошо?

Во-вторых, меня это немного обидело. Я была с ним, я была его… к чему воспоминания о прошлом? Это он сейчас думал о ней, находясь рядом со мной?

— Знаю, — кивнула в ответ.

— Но то что тебе известно, — ему было сложно говорить, — это только ее взгляд на произошедшее, — тихо добавил Дмитрий, смотря мне в глаза. — Только ее. Да и вообще, я изначально был против того, что она тебе наболтала.

— К чему ты это? — я чувствовала, как мое настроение меняется в худшую сторону.

Франк же… казалось он будто бы выпал из реальности. Ушел в свои мысли. Его взгляд полностью застекленел. Он не слышал меня, а просто бормотал слова.

— Но раз уж она это сделала… эта нелепая, тупая история… — прищурился Дима. — Не понимаю, как я умудрился так вляпаться? Был таким мелким. Кажется, я влюбился в нее за… за ту самую секунду, как увидел впервые.

— Такое… случается…

— Но не должно было случиться с нами, — резко опроверг он. — Не должно. Ты не представляешь, какого было осознавать, что вот у тебя зародились какие-то бешеные чувства, химия, гормоны, а рядом с тобой самый близкий для тебя человек, которому… — он замешкался, — тоже не все равно.

Мне захотелось спросить у него, зачем тогда он уступил Паше? Сказал бы что не сделает этого, но я решила не встревать. Тем более, ответ для меня был очевиден: такое могло показаться для многих нереальным, но, для тех, кто знал этих друзей являлось нормой, Романов через чур сильно любил Павла.

— Очень сложно жить рядом с человеком, которого любишь, но не имеешь право сказать ему об этом, — спустя минуту тишины произнес Романов. — А я провел в таком состоянии долгое время.

— Но ты же потом… убедился, в том, что… — я поправила на себе сползающую толстовку.

— В чем? — горько перебил он меня, наконец-таки посмотрев мне в глаза.

Мы некоторое время молчали.

— Когда они расстались, — спокойно произнес Дима, — я сразу сказал ему, что не подойду к ней. Потому что так делать нельзя. Да и вообще, по глупости решил, что… теперь-то она отстанет от нас, уйдет. И будет проще. Но… — с трудом выговаривал он слова. — Но очень сложно сопротивляться своим чувствам. Я вроде как поддерживал Пашу, он ушел в работу, ему было больно. А я каким-то хреном оказался наоборот, с другой стороны.

— Дим, это все в прошлом…

— Если бы он не сказал мне, что-о-о… что не против, — покачал головой Романов, совершенно не слушая меня. — Ничего бы не было. Ясно, что он не мог сказать другое, зная, что я отошел в сторону ради него, но меня нечем оправдать. Тогда я воспользовался его словами, хотя, это было низко. Вот только от этого всего стало еще хуже.

— Зато ты проверил и понял, что она не твоя…

Дима принялся отчаянно мотать головой.

А затем, закрыв лицо ладонями впал в кому.

— Ничего я не понял, — когда он убрал руки, я к своему ужасу увидела в его глазах слезы. — Когда она делала мне больно за то недолгое время наших отношений и даже когда мы с ней расстались, я как любил ее, так и не переставал любить. В этом и есть мой кошмар, — протер он глаза. — После того как мы разошлись, может, для нее все и закончилось, но не для меня. Вот в чем моя проблема.

— Дим…

— Мои чувства к ней никуда не исчезли. Она мне… — задумался он. — Не сделала ничего плохого, разве что демонстрировала свой характер. Она никак и никогда не предавала меня. Она верная, она очень умная, невероятно красивая, — Дима перечислял все те качества за что влюбился в девушку… которой я не была.

Мне стало очень неприятно. И захотелось плакать. Обняв себя обеими руками, я закрылась от него толстовкой. Чтобы он не видел меня обнаженную.

— В моей жизни всегда были качели. Я был рад счастью друга: он вернул ее себе, он создал с ней семью, но… — Судя по всему Дима вновь был на грани.

Я видела, как у него проступили слезы, но… но мне не хотелось к нему прикасаться. В этот момент он был мне чужим. И я не понимала, зачем, за что он так со мной?

— Я испытывал к ней чувства все время пока они строили свои отношения. Все.

Мы вместе молчали.

А потом он произнес, разрушив гробовую тишину:

— Ты не представляешь насколько мне было больно, когда она вышла замуж.

— Дим, перестань, — не выдержав, я обняла его за шею и прижала к себе.

Ощущая его слезы, тихонько гладила Франка по волосам. Чувствуя боль в груди, я понимала, что не могу уйти, бросить его в таком состоянии.

— Я никогда, ни с кем, — пробормотал он, немного успокоившись, — об этом не говорил.

— Понимаю…

— Потому что единственный, кому я всегда все доверял и доверяю…

Естественно, он имел ввиду Пашу.

— Ты представляешь… какого это? Учитывая, что она его жена… я даже не знаю, понимал ли он тогда…

— Тебе не надо этого знать…

— Она, думаю, нет. Она тогда поставила для себя точку, сделав выбор. А вот он…

— Это же уже в далеком прошлом.

— В каком… — резко вырвался он из моих рук, отбросив их от себя. — Если бы это было так!

Мы молча смотрели друг на друга.

— Дима… — наконец не выдержала я и дала волю слезам. — Мне больно сейчас это слышать.

Кивнув, он ответил:

— Я все время, строя отношения с другими, сравнивал их с ней. Всегда! Каждую!

Прикрыв глаза, отвернулась от него в сторону.

— Слушай меня!

Довольно грубо, дернул он меня за локоть.

Как быстро его ранимость и боль обратилась в бесконечную злость.

— Каждый гребанный раз я занимался тем, что искал ей замену. Копию. Но-о-о… — развел он руки. — Таких больше нет. В этом я убедился.

Мне нечего было на это ответить.

— А потом я встретил тебя, — прищурившись, Франк оценивающе прошелся по моему полуобнаженному телу своим взглядом.

Такого омерзения я давно не ощущала.

— Несмотря на то, что к тому моменту был расстроен еще одним неудачным романом, я так или иначе жил прошлым. О котором даже самому себе запрещал думать.

— Не обижай меня, пожалуйста.

— Когда мы с тобой начали сближаться, я все равно… был несвободен.

Слушая его откровения, понимала одно: какой же я все это время была дурой! Ведь даже не подразумевала, насколько у него сильные чувства к Наталье. М-м-м… а он говорил, что я для него стала важнее, эта откровенная ложь, которую он когда-то сказал, заставила меня покрыться холодным потом. А вчера? Что тогда было вчера??? Да он мне сказал, что любит буквально пятнадцать минут назад!

От навалившейся на меня правды, я позволила себе дать волю чувствам. И несмотря на то, что он явно не был готов к такому, ударила его по щеке ладонью.

Усмехнувшись, Романов провел пальцами по покрасневшей коже.

— И даже когда мы сблизились, я…

Мне снова пришлось ударить его.

Молча приняв это, Дима продолжил:

— Я даже не просто так привез тебя впервые к друзьям. Хотелось сравнить…

Бах! Я собрала все силы, чтобы сделать ему больно.

— В Новогодние праздники…

Вспомнив о том, как была счастлива в эти дни, мне захотелось убить его. Замахнувшись, я испытала дичайшую боль. Романов резко схватил и очень-очень сильно сжал мою кисть.

— Отпусти…

Вместо этого он принялся выкручивать ее мне.

— Больно, Дима, больно, — наши лица с ним соприкасались.

Мы все еще были полностью обнажены, но-о-о это было очень странно. Больше всего не свете мне хотелось встать и уйти. И больше никогда не видеть его.

— Угомонись.

Осознав, что я не могу выдернуть руку без очередного приступа боли, я, шумно вздохнув, подчинилась.

Мы вновь некоторое время сидели в полной тишине.

— Выходные закончились, — произнес он мне, смотря прямо в глаза. — И тогда я повез тебя домой.

— Какой в этом смысл? Зачем все это вспоминать?

— А ты вспомни, — для меня оставалось загадкой, почему Франк злиться. — Я же помню, как ты плакала.

У меня кольнуло в груди.

На этом Романов ударил меня лбом в лоб.

— М-м-м, — прижав к голове ладонь, поморщилась.

— Я сказал тебе, что люблю.

Покачав головой, приподняв брови, поинтересовалась:

— Сейчас ты скажешь, что это было ложью?

— Ха-ха-ха! — внезапно рассмеялся он, отпустив мою руку.

Заведя обе свои себе за голову, он глубоко вдохнул, а потом резко выдохнул.

— С самого начала, когда ты все пыталась из меня что-то выжать, я говорил, что не стану врать. И вообще, скажу что-то только тогда, когда буду в этом твердо уверен.

— Знаешь, исходя из того, что я сейчас услышала…

— Закрой рот.

Велев мне замолчать, Дима принялся внимательно изучать меня. Да неужели? Его глаза заметно переменились. Они стали теплее.

— Когда сказал тебе, что люблю, я испытал радость. И никакого дискомфорта.

— Рада, что тебе было удобно, — фыркнула ему на это.

— Да-а-а… ты даже не поверишь на сколько! — перехватил он меня за спину, постаравшись прижаться как можно ближе. — А знаешь почему?

— Ты прикалываешься? — вместо того чтобы слушать его рассуждения, я пыталась вырваться.

— Потому что я вдруг внезапно понял, что… что не чувствую того, что кололо меня изнутри с того самого дня как я встретил ее.

— Романов, — впилась когтями ему в грудь. — Отпусти меня.

— Дослушай!

— Поверь, я услышала достаточно! Не знаю, зачем ты решил мне… все это высказать, но любая другая на моем месте уже давным-давно ушла бы…

— Да, но не ты…

Мы молча переглянулись.

— Тебе всегда хочется мне помочь. В том числе из-за этого я в тебя и влюбился. А еще… по другим миллионам причин.

— Ну-ну! — Заалев я постаралась отвернуться от этого больного.

— Ты же это понимаешь? — перехватил меня Дима за подбородок.

— Что? Что понимаю? — естественно ничего не понимала я.

— Я же тебе с самого начала сказал! — нахмурился он.

Захотелось вновь врезать ему!

— Я сказал, что никогда в жизни не говорил об этом с кем-то. И даже сам с собой старался это не обсуждать. Это такая гниль. Моя больная любовь была настолько запретной темой, что-о-о… что была заколочена и закрыта за десятками дверей у меня в мозгу. А теперь… сейчас, — выдохнул он. — Я говорю об этом. Впервые. С тобой.

Как мне надо было реагировать на это?

— Я сейчас впервые произнес вслух то, что меня гнобило годами. Что доставляло боль.

Чего он от меня хочет?

— И эти слезы, что сейчас были, они не были фактом чувств, — пояснял мне Дима, то, что, судя по всему, казалось ему очевидным.

Только сейчас я поняла, к чему он ведет.

— Тебе стало легче?