— Георгий Иванович, мы так не договаривались! — тут же присел перед ним Саша. — Сейчас ваш врач с медсестрой примчатся.

— Все в порядке, зачем поднимать такой шум?

— О чем вы говорите? Я вас на руках до машины нес. На лицо смотреть страшно было: серое, неестественно обострились черты. Я, как олень, бежал, все время обращался к вам по имени, а вы ни звука. — Саша проглотил мешавший говорить комок. Подрагивающими руками вытащил сигарету из пачки. — Я отойду чуть-чуть, покурю, сил нет. Кажется, сейчас всю пачку оприходую.

— Спасибо тебе, Саня, не переживай так, все уже прошло. Меньше всего хочется сейчас с врачами общаться, но, похоже, выхода нет.

— Что это с вами было? Я такого еще в жизни не видел, — выбросив окурок, спросил водитель.

— Груз вины и раскаяния придавил, — усмехнувшись, ответил Мартов. Не замечая удивленного взгляда своего охранника, добавил: — Подвожу неутешительные итоги.

— И что на вас нашло, такие глупости говорить?

— Вот что, Лите о сегодняшнем приключении ни слова, понятно? — Саша поджал губы и молчал. — Я очень прошу тебя. — Тот слегка кивнул головой. Мартов благодарно улыбнулся и откинулся вновь на спинку заботливо поднятого для него сиденья.

Через пару минут приехал кардиолог с двумя медсестрами. Андрей Андреевич особо заботился об этом своем пациенте. У Георгия с этим врачом были доверительные отношения. Они просто с самого начала поняли, почувствовали дружеское расположение и без труда поддерживали это состояние. Сегодня врач выглядел более озабоченным, чем обычно. Он на месте сделал ему кардиограмму, и она ему явно не понравилась. Он попросил медсестру сделать Георгию Ивановичу инъекцию.

— Надо бы лечь в больницу. Настоятельно прошу вас. — Голос врача звучал настойчиво, требовательно.

— Я буду принимать все лекарства, которые вы назначите, но о стационаре не может быть и речи. Не настаивайте, я непослушный больной.

— Вы играете с жизнью, поймите.

— Я занимаюсь этим больше пятидесяти лет, и игра давно идет по моим правилам, так что вы меня не удивили, — засмеялся Мартов. Его обворожительная улыбка, как всегда, действовала гипнотически.

— Ну, что мне с вами делать? Пообещайте, что будете соблюдать щадящий режим и пить абсолютно все выписанные мною лекарства.

— Как пионер, всегда готов, — отсалютовал Мартов.

Получив на руки довольно внушительный список лекарственных препаратов, он покачал головой:

— Да, рейтинг падает.

— Дорогой мой пациент, я с удовольствием сведу к минимуму назначения, когда увижу, что вы лучше себя чувствуете, — ответил доктор. — А пока я бы советовал не делать из происшедшего тайны, чтобы не было ненужного нервного напряжения с вашей стороны.

— Поверьте, мне будет гораздо спокойнее, если моя жена по-прежнему будет относиться ко мне как к мужчине, а не как к развалине. Мне нужно такое отношение.

Андрей Андреевич недовольно покачал головой. Вновь измерил Мартову давление, пощупал пульс.

— Надеюсь, вы сейчас поедете домой.

— Да, разумеется. Спасибо за экстренную помощь.

— Спасибо скажите своему Саше. Не растерялся, молодец.

Мартов похлопал водителя по плечу.

— Поехали домой, Георгий Иванович, — улыбаясь, сказал тот. Хозяин без слов кивнул. Он чувствовал навалившуюся усталость, больше всего на свете хотелось спать. Весеннее солнышко ласкало ненавязчивым теплом. Машина тронулась с места. Открыв окно, Мартов подставил лицо струе освежающего воздуха.

— Вам опять плохо? — тут же встревожился Саша.

— Нет, нет. Просто весна. Я люблю это время года. У меня и фамилия весенняя. Только родиться угораздило тридцать первого декабря.

Литы дома не было, она поехала к родителям. Стеблова настороженно посмотрела на него. От ее глаз не укрылась сильная бледность Мартова.

— У вас все в порядке? — спросила она.

— Разумеется, — очаровательно улыбнулся Георгий.

Говорить о своем сегодняшнем состоянии с кем-либо он не хотел. Ему казалось, что с момента пробуждения в машине у него началась действительно другая жизнь. Он сбросил с себя все ненужное именно сегодня, а главное — мама простила его. Он перестал соединять ее образ со словом «предательство», и ощущение присутствия светлого образа матери создавало непередаваемое чувство обретения.

Он чувствовал это, понимая, что только мать могла простить долгие годы одиночества и изоляции от него, внуков. Нина Петровна снова заняла в его душе свое место. Ощущение было очень сильное. Теперь он не будет лгать Лите, говоря, что перед нею совсем другой человек. Того, безжалостного Мартова сегодня забрала заоблачная даль.

Мартов сидел в гостиной, ожидая прихода жены. Он почувствовал, как соскучился по ней. Как приятно ждать прихода любимой женщины — наконец и ему дано это ощутить. Он почувствовал прилив нежности и новых сил. Вместе они преодолеют все. Оба обрели долгожданное равновесие, нарушить которое они не позволят никому и ничему. У них есть единственный повод для беспокойства, хотя оба делают вид, что все в порядке. Ведь за годы, прожитые вместе, у них пока никак не получалось обзавестись ребенком. Все-таки промежуток времени немалый. Георгий опять же спрашивал себя: почему почти семь лет с другим мужчиной тоже не привели к рождению малыша? Может, тогда это не было запланировано, но он уже устал ждать. Он видел, что и родители Литы едва удерживаются от банального вопроса о внуках. Оставалось полагаться на известную мудрость, что всему свое время. Оно обязательно придет.

А Лита нашла себя в психологии, проводя много времени в библиотеке мужа. Она с невероятной скоростью утоляла голод знаний, сразу определившись со своей будущей работой. О скрытых способностях жены Мартов мог только догадываться. Заочно закончив факультет психологии ***ского университета, она открыла собственную фирму «Доверие», в которой уже около полутора лет работала психоаналитиком. Конечно, связи и возможности Мартова помогли уладить бумажные вопросы в кратчайший срок, снять солидное помещение под офис, сделать там евроремонт. Оставалось привлечь клиентов. По телевидению и в других средствах массовой информации несколько месяцев шла обширная реклама услуг, предоставляемых новой фирмой. К созданию рекламных роликов были привлечены лучшие маркетологи. Красивое, открытое лицо Литы прекрасно смотрелось на экранах, рекламных плакатах. В этот период Георгий не мог сказать наверняка, за чью работу он болел больше. Их старания были вознаграждены. Прогресс наметился отчетливо. Мартова стала пользоваться не меньшей популярностью, чем ее муж. Их союз называли божественным слиянием двух совершенств. Красивая, умная, молодая, она привлекала всеобщее внимание, и, кажется, ее это совсем не смущало. Теперь Мартова занималась реанимацией душ, найдя в этой миссии свое место в жизни. К Лите на прием стали приходить самые разные пациенты со своими проблемами. Естественно, их доходы должны были позволять посещать кабинет доктора Мартовой, услуги которой стоили недешево. Нападки по поводу круглых сумм, которые им приходилось выкладывать, Лита отражала блестяще. Одному пронырливому журналисту в интервью она так и ответила: «У меня очень нежный объект работы, не позволяющий сделать ошибку. Как у сапера. Я возвращаю людям душевный покой, почему это должно стоить копейки? Ведь вы наверняка дорого оцениваете собственное душевное равновесие? Мои пациенты в этом солидарны с вами».

В помощницы себе Лита взяла Леську и нисколько не жалела об этом. Шмелева была создана для работы секретаря. Лариса Алексеевна не могла передать, насколько была благодарна подруге, вытащившей ее из очередного неудачного брака.

Однажды произошло непредвиденное. Это было в самом начале работы ее фирмы. В один из приемных дней в кабинет Литы зашла Лариса. Только вышел очередной клиент, и, восстанавливая силы после непростого общения, Мартова лежала на коричневом кожаном диване, сняв туфли и полностью расслабившись. Обычно Лара не позволяла себе тревожить ее в эти минуты.

— Что у тебя стряслось? — открыв глаза, спросила Лита.

— К тебе на прием просятся вне записи.

— Ты ведь знаешь наши правила. Нужно сделать так, чтобы клиент стал в общую очередь. Я чертовски устала от последней беседы. Эта женщина похожа на энергетического вампира. У нее тяжелая карма. Да что у тебя с лицом? — Лита села, стала надевать лакированные туфли на шпильках. — Твоя знакомая или знакомый? Ладно, я могу сократить свой перерывчик. Как зовут?

— Игорь Скользнев, — тихо сказала Лариса и увидела, как напряглось лицо подруги. — Он не настаивает. Просит извинения, что явился без звонка. Так что, если ты ему откажешь, он не станет настаивать.

— Как он выглядит?

— Очень жизненно. Аккуратно и со вкусом одет, подтянут, пахнет моей любимой туалетной водой «Ignition».

— Я приму его сейчас. Приглашай, — Лита села за свой рабочий стол, потерла похолодевшие пальцы. Машинально поправила волосы, спадающие на плечи мягкими локонами.

Он зашел со знакомой улыбкой на лице, такой приветливой и радушной, будто они расстались только вчера и при более романтических обстоятельствах, чем на самом деле.

— Здравствуй, Лита, — он подошел к столу, протянул руку открыто, ладонью вверх. Ему нечего было прятать, он ничего не собирался скрывать.

— Здравствуй, — Мартова жестом предложила присесть напротив. Вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять, какие эмоции вызывает в ней сейчас этот мужчина. — Прекрасно выглядишь, рада за тебя.

— Ты тоже, выше всяких похвал. Извини, не удержался, решил повидаться с тобой.

— Для чего? Ты нуждаешься в моих услугах?

— Нет, дело совсем не в этом.

— Тогда в чем?

— Я хотел поблагодарить тебя. И теперь, когда ты, кажется, нашла свое место под солнцем, самое время сделать это.

— За что же меня благодарить? — Лита растерялась.

— После твоего ухода я, наконец, посмотрел на свою жизнь по-другому. Если такое ангельское создание, каким была ты, не выдержало моего общества, то оставалось или наложить на себя руки, или начать думать. Я выбрал последнее. Как видишь, теперь я вновь напоминаю человека, а не загнанное животное.

— Я очень рада за тебя, честно. Только благодарить тебе нужно исключительно самого себя. Ты сам вытащил себя из пропасти.

— Знаешь, а я все эти годы следил за тобой. Благо, делать это было очень легко. Твой муж и ты постоянно появлялись на страницах газет и экранах телевизоров. Ваша красота кажется нереальной. Вместе вы смотритесь, как два сказочных персонажа.

— В жизни все более прозаично, хотя и не лишено некоторой романтики, не могу не согласиться. — Лита уже окончательно пришла в себя. Скользнев, кажется, наоборот, с каждой минутой волновался все сильнее.

— Я давно хотел зайти, но понял, что готов, только совсем недавно.

— Спасибо за неожиданный подарок. Он снимает с меня груз вины, от которого я теперь окончательно освобождаюсь. Если ты вновь стал прежним, значит, я была не права в том, что так долго не могла оставить тебя в покое. В этом случае твое возрождение состоялось бы намного раньше.

— У меня все в порядке. Ты, по-моему, тоже изменилась в лучшую сторону. Стала уверенной, еще более красивой.

— Спасибо. Ты тоже очень шикарный. Признавайся, женился или раздумываешь?

— Раздумываю.

— Любишь?

— Пытаюсь снова ощутить себя влюбленным, но с годами понимаю, что это не приходит по заказу. Я подставляю щеку, если тебе это о чем-то говорит.

— Скользнев, перестань. Я уверена, что рядом с тобой оказалась замечательная женщина, а ты вновь играешь с чувствами. Не надо, прошу тебя. Жизнь скоротечна, не нужно ее усложнять.

— Ты, как всегда, права. Но для моей нерешительности у меня есть причина.

— А именно?

— Недавно я узнал, что никогда не смогу стать отцом. Перенесенная болезнь в детстве плюс усугубление алкоголем. Я буду чувствовать себя неполноценным мужчиной. Просто существо с орудием, заряженным холостыми патронами. Не понимаю, почему я так легко говорю об этом с тобой?

Лита поднялась и, подойдя к Игорю сзади, обняла его за плечи. Он благодарно прижал ладонь к ее руке, прикрыв глаза.

— Глупый, самоуверенный мужчина, если тебя любят, то примут вместе с твоими проблемами. Более того, может быть, они разрешатся сами. Не знаю как, но уверена, что ты уже достаточно загонял себя в тупик. Больше не нужно.

Скользнев взял ее хрупкую ладонь и на мгновение прижался горячими губами. Лита отметила про себя, что ничего похожего на возбуждение, влечение она не почувствовала. Только приятное, умиротворяющее чувство покоя, ничего более.

— Спасибо тебе, — поднимаясь и освобождаясь от ее дружеского объятия, сказал Игорь.