Блондинка изогнулась и поцеловала его в кончик носа.

— Ты очень хороший парень, Джек, чокнутый, конечно, но хороший.

Что он мог ей ответить? Джек улыбнулся и нежно поцеловал ее в затылок. Сон уже призывал его в свои объятия, и не успела блондинка докурить свою сигарету, как он уже тихонько похрапывал и не слышал ее шаги по грубым доскам, когда она встала, чтобы задуть свечи — хотя краешком сознания почувствовал прохладный шелк ее тела, когда она проскользнула обратно под простыни, и ледяной укол твердых маленьких сосков, коснувшихся его груди, когда он повернулся и обнял ее за талию. Она быстро согрелась, сливаясь с ним в объятиях, и Джек спал как ребенок, довольный и счастливый.


На следующее утро Лиз стояла в спальне и разглядывала вещи, разложенные на туалетном столике. Запасной магнитофон Клер, две чистые кассеты, новый блокнот на пружинах, три ручки. Она проглотила комок в горле, пытаясь отогнать ощущение «дежа вю», которое не покидало ее с тех пор, как она проснулась. Ничего странного, подумала Лиз, она действительно все это уже делала.

Лиз надеялась, что, подобно хирургическим инструментам, эти предметы помогут ей раз и навсегда изгнать Джека Сандфи из ее жизни. Понадобится некоторое время, чтобы рана затянулась, но, по крайней мере, пациент выживет. Ее отражение задержалось на несколько секунд в зеркале туалетного столика, чтобы смахнуть воображаемый волосок с плеча. Как жаль, что первый мужчина, который на самом деле ей понравился со времени развода с Майком, оказался женатым и ненормальным… Лиз приказала себе не думать об этом и переключила внимание на орудия, которые помогут от него избавиться. Сейчас не время для переживаний и сожалений. Если она попытается представить ситуацию с точки зрения Джека Сандфи, то потерпит крах.

Нет, сегодня Лиз была совсем не настроена следовать своим инстинктам, интуиции или чему бы то ни было, чего нельзя взвесить на весах или разложить по порционным мешочкам — не то что во время их первой встречи в отеле «Флаг». Это ее последнее интервью с Джеком Сандфи, хватит уже. Сегодня она положит всему конец, никаких больше Джеков Сандфи, Морвенн Пирс, странных телефонных звонков, приглашений на обед или ужин, юношеского трепета в животе каждый раз, когда она слышит его голос. И уж точно больше никаких причудливых случайных сексуальных фантазий о том, что могло бы произойти. О нет, сегодня она покончит со всем этим — только надо правильно себя вести.

Лиз стояла почти неподвижно, пока в ее голове копошились и вставали на свои места мысли — словно после уборки старенькой тетушки. Наконец она улыбнулась: несмотря на всю нервотрепку, эта история так ее заинтриговала! Все-таки интересно, когда в жизни иногда происходит что-то подобное, пусть даже на самом деле ничего особенного не случилось. Лиз смахнула в сумку все, что лежало на туалетном столике, вместе с кошельком, мятными конфетами и косметикой.

Возможно, она уже просто слишком старая, чтобы верить в сказки, во всесилие волшебства и несуществующие чудеса романтики. Эта холодная, темная и циничная мысль подкралась исподтишка, и Лиз стало неуютно. Несмотря на ее кошмарный брак с Майком и фиаско с Джеком Сандфи, в глубине души Лиз хотелось верить в существование прекрасных принцев, белых скакунов и любовь до гробовой доски.

Топот Тома по лестнице прервал ход ее мыслей.

— Мам, Клер только что приехала. Я видел, как она подъехала на машине, хочешь, я ей открою?

Лиз шмыгнула носом, отгоняя случайную слезу.

— Конечно, и раз уж ты внизу, поставь, пожалуйста, чайник и приготовь чай, хорошо, дорогой? Я еще не готова, — голос дал петуха и прозвучал неестественно бодро.

Том на минутку замялся, а потом добавил:

— Кстати, по-моему, с ней приехал папа.

Лиз почувствовала, как на нее накатила горячая волна сожаления и негодования. Теперь ей ни за что не избавиться от нервного спазма в животе, похихикав и посплетничав с Клер и строя планы на следующую неделю, и уж точно не узнать, что произошло вчера ночью с преследовательницей Майка. Теперь им придется себя сдерживать — и уж тем более не обсуждать то, что случится, когда она увидится с Джеком Сандфи, что он скажет и что сделает. К тому же она не знает, что происходит между Майком и Клер.

Лиз было ужасно любопытно, как далеко зашли их отношения. Она поняла, ощутив при этом ледяной укол ревности, что даже начала воспринимать их как пару, как двух людей, связанных между собой. Эта мысль так и крутилась у нее в голове. Интересно, может, они уже пересекли последнюю линию, а она об этом не подозревает? И захочет ли Клер обсуждать с ней интимные подробности? А если Майк спит с Клер, сколько времени должно пройти, прежде чем эти двое начнут рассматривать себя как пару, а Лиз считать аутсайдером, посторонней, а то и врагом?

Лиз поежилась. Эта противная мысль тревожила и злила ее не меньше, чем все остальное. Как Майк посмел посягнуть на ее лучшую подругу и как у Клер хватило наглости завести роман с Майком после всех лет, что они знают друг друга? Она же видела, через что им пришлось пройти. Лиз опять шмыгнула носом и заправила блузку в штаны. Нравится ей это или нет, они живут в свободной стране.

Если Клер намеревается завести серьезный роман с Майком, рано или поздно это все равно повлияет на их дружбу. Лиз не сводила глаз с зеркала, и потом, спустя секунду или две, высунула язык и скорчила рожу, как у чертенка. Нет уж, еще слишком рано, чтобы впадать в паранойю.

Из прихожей донеслись голоса, и через несколько секунд раздались знакомые шаги — Клер прыгала через ступеньки. Лиз обернулась как раз в тот момент, когда она просунула голову в дверь.

— О, выглядишь потрясающе. Классная блузка. Ты готова? Я утром залила бензин, проверила масло и воду, и шины тоже.

Лиз натянуто улыбнулась.

Клер шагнула в спальню, но, перед тем как захлопнуть дверь, оглядела лестничную площадку.

— Я попросила Майка проверить запасное колесо до твоего отъезда; господи, как ты только с ним уживалась? Он выводит меня из себя, сводит с ума. А прошлая ночь… это было безумие какое-то. Я хотела вернуться сюда, но Майк настоял, чтобы мы пошли в ресторан.

Лиз села на кровать, и охватившее ее беспокойство рассеялось, как туман под лучами солнца.

— Что произошло?

Клер воздела глаза к небу.

— Ради бога, лучше спроси, чего не произошло. Никто ни за какие деньги не заставит меня иметь какие-либо отношения с твоим мужем. Скажу откровенно: этот человек — полная задница.

— Он мой бывший муж.

— Ладно, бывший. Я полагаюсь на тебя, напомни мне об этом, когда я буду в отчаянии.

— Так что же произошло?

— Всю дорогу Майк ныл, что эта девица разрушает его жизнь, что она везде его преследует. В красках все расписал. Что он из-за нее заболел, что чувствует угрозу, что ничем не давал ей понять, будто она ему нужна, бла-бла-бла, бла-бла-бла…

— И что дальше?

— Когда мы приехали к нему домой, Майк сиганул наверх, в квартиру, будто сам дьявол схватил его за задницу, а я осталась стоять прямо посередине этой долбаной дороги. Эта девушка увидела его, вышла из машины, и тут я подхожу к ней и спрашиваю, какого черта ей нужно.

Лиз наклонилась вперед, сгорая от нетерпения.

Клер улыбнулась.

— Не волнуйся, дальше будет еще интереснее. Сначала она ощетинилась, но потом я предложила угостить ее выпивкой и мирно обо всем поговорить. Сказала, что я репортерша, вот тут ее и прорвало. Оказывается, она пыталась преподать Майку урок, что нельзя убегать от своих обязательств и обещаний.

Лиз расхохоталась.

— Ну и повезло же ей.

— Не говори. Ей не больше двадцати. Короче, похоже, за последние несколько месяцев Майк одолжил у нее около четырех тысяч фунтов. Сказал, что отдаст деньги, когда получит какой-то кредит, который так и не материализовался. Он все время брал ее машину, заставлял стирать и гладить свою одежду, а потом убедил ее поработать у него в офисе бесплатно, а когда она пожаловалась, что он ее использует, Майк был — я цитирую — «глубоко удивлен», чем это она так недовольна! Она сказала Майку, что, если он не вернет ей долг к концу месяца, ее отец, который зол как черт, подаст на него в суд. Это его последний шанс все исправить. Она не преследовала Майка, она пыталась воззвать к его совести, прежде чем дело не зашло слишком далеко.

Лиз вздохнула.

— А что Майк на это ответил?

Клер скорчила рожу.

— Ты действительно хочешь это слышать?

Лиз подумала несколько секунд и покачала головой.

— Нет, не хочу, меня это больше не касается, но уж ладно, выкладывай. И кстати, я очень рада, что ты снова в моей команде, — добавила она.

Клер засмеялась.

— Я из нее никогда и не уходила. Поговорила с ней, вернулась в его квартиру выпить кофе, он изо всех сил старался убедить меня в том, что у девицы окончательно поехала крыша, что она врет. Потом мы поужинали, и он почему-то подумал, что на десерт я не прочь с ним переспать, а когда я ему отказала, взбесился. По-моему, он приехал со мной сегодня, потому что считает, что я ломаюсь. Ты знаешь, что Майк думает, будто он совершенно неотразим? Он сам мне сказал. — Клер упала на кровать в приступе безудержного хохота. — Я хочу знать только одно: как тебе удалось прожить с ним так долго и не прикончить его?

* * *

В прохладной темной кухне старого монастырского дома стояла сверхъестественная тишина. Наступило перемирие. Джек принял от Морвенны чашку чая, пробормотал несколько слов благодарности и, повинуясь приглашению, последовал за ней в сад по лужайке, покрытой росой. Они шли к летнему домику. Просто к летнему домику, уже не к его летнему домику: теперь все изменилось.

Морвенна специально нарядилась в красивое длинное струящееся платье цвета морской волны, которое прилипало к ее кремово-белой коже, словно мокрые морские водоросли. У Джека закололо сердце: как жаль, что он больше ее не хочет. Морвенна была его Немезидой, его сиреной, восхитительным, но опасным созданием, которое вынырнуло из морских пучин, чтобы уничтожить его, разбить о высокие отвесные скалы, скрывавшиеся под гладкой блестящей поверхностью океана.

Он следовал за ней, сжимая в руке чашку чуть теплого чая. Морвенна оглянулась через плечо, сверкнув огромными, темными, как у демона, глазами из-под соломенной шляпы. И тогда Джек понял, что Морвенна может уничтожить его в любой момент, как только ей взбредет в голову. Поразительно, что он до сих пор жив.

В то время как в его голове мысли сменяли одна другую, ее гладкое, гибкое алебастровое тело выбивалось из сил, чтобы наложить на него новые чары, но он твердо знал: Морвенна может показаться мечтой любому мужчине, но лишь до тех пор, пока не откроет рот.

Пытаясь совладать с яркими вспышками откровения, Джек настолько увлекся, что, когда поднял глаза, его изумлению не было предела. Летний домик изменился до неузнаваемости; здесь было прекрасно — настоящая мечта художника.

— Боже милостивый, — в изумлении пробормотал он. Дощатый пол был уставлен необычайными растениями, цветами в горшках, вьющимися побегами и пестрыми лианами, остроконечными диковинками, не поддающимися описанию. По обе стороны от открытых дверей красовались два маленьких деревца, подстриженных пирамидкой шаров. Чуть в глубине, в прохладной тени нависающей крыши, стояли два плетеных белых стула с уютными ярко-оранжевыми подушками и такой же плетеный столик, который Джек тут раньше нигде не видел. В довершение всего на столике красовались огромная ваза с фруктами и еще одна — с букетом летних цветов. Вся эта картина навевала спокойствие, прохладу и необычайно радовала глаз. Джек вздохнул. Жаль, что он не умеет рисовать.

Морвенна подняла руку, призывая его заглянуть в старый домик.

— Я подумала, что в наших интересах произвести на мисс Чэпмен достойное впечатление, — она говорила очень сдержанным, отрывистым тоном.

Джек не спросил, откуда Морвенне известно о приходе Лиз Чэпмен и почему она решила, что он захочет встретиться с ней в летнем домике. Он и так знал, что сверхъестественное чутье Морвенны — еще одно оружие ее обширного тайного арсенала.

— Я подумала, что вы могли бы пообедать здесь, если, конечно, ты не захочешь пригласить ее в паб, — опережая его на пару шагов, Морвенна поднялась по лестнице и обернулась, приглашая Джека войти. Джек ощутил ледяное прикосновение к позвоночнику, но все равно не мог противиться ее приглашению. На мгновение встретился с ней взглядом и поежился: это было все равно что заглянуть в бездну.

В летнем домике его ждали еще более резкие перемены, чем снаружи. Кто-то покрасил стены крошащейся эмульсией теплого белого цвета. Потрепанный красный диван и кресла все еще стояли на месте, но были задрапированы индийскими покрывалами и мягкими подушками и сдвинуты вокруг старинного ковра, расцветка которого подчеркивала красоту выцветшего деревянного дощатого пола.