Она едва заметно покачала головой:

- Non, Stan. Je n'ai pas changé mon esprit. N'espérez pas. (Нет, Станислав. Я не передумала. Не надейтесь.)

Быстрая улыбка скользнула по его губам от того, что она впервые назвала его по имени.

- Можем начинать, - повернувшись к священнику, произнес Войницкий.

Обряд венчания для Кати прошел как во сне. Она послушно отвечала на вопросы священника и повторяла про себя слова молитвы. И только когда Станислав откинул с ее лица прозрачную вуаль и сухими губами коснулся ее дрожащих губ, она поняла, что все это не сон. Она действительно стала женой Войницкого и теперь принадлежит ему одному.

Меж тем метель на улице разыгралась не на шутку. Накинув на плечи своей жены соболью шубу, Войницкий на руках донес ее до экипажа, который подогнали к самому крыльцу. Оказавшись с ним наедине, Катя отодвинулась как можно дальше, на что Станислав только усмехнулся и, откинувшись на спинку сидения, закрыл глаза. Мысль о том, что молодой жене неприятна его близость, не доставила ему удовольствия. Не очень-то хорошо начинается их супружеская жизнь, - подумалось ему. И это было тем странно для него, потому как прежде его никогда не волновали ничьи чувства, кроме своих собственных. Отчего же теперь захотелось видеть в ее глазах если не любовь, то хотя бы нежность? Хватит ли ему терпения, чтобы завоевать ее расположение?

Последовавший за венчанием свадебный обед поражал обилием блюд и роскошью сервировки. Наталья Федоровна не поскупилась на расходы. Несмотря на то, что главой семьи номинально являлся Петр, вдовствующая графиня Блохина крепко держала в своих руках и бразды правления, и домочадцев. Казалось, что дополнительные хлопоты с неожиданно разросшимся семейством после примирения с Варварой и Владимиром ей были только в радость. Она неустанно пребывала в делах и заботах и оттого не чувствовала ни лет своих, ни усталости.

За свадебным столом Катя попыталась было унять свою тревогу и страх перед предстоящей ночью при помощи шампанского, но супруг, легко разгадав ее намерения, забрал у нее очередной бокал. Станислав, наклонившись к ней, обжег ее шею жарким шепотом:

- Не переусердствуйте, mon cher (моя дорогая), у нас с Вами еще брачная ночь впереди, и я собираюсь насладиться ею сполна.

Взяв ее руку, Войницкий коснулся поцелуем холодных, как лед, пальцев. Паника в ее взгляде сменилась какой-то отрешённостью. Будь, что будет, - смирилась Катрин. От нее ничего более не зависит. Катя попыталась отнять у него свою руку, но Станислав не отпустил ее. Тогда она подняла глаза и замерла от того, что прочла в его взгляде. Жаркая волна прошла по телу, кровь прилила к щекам, сердце учащенно забилось, перехватило дыхание. Муж ее понимающе улыбнулся. Именно этого он добивался, безмолвно обещая ей взглядом ночь, полную страсти.

Обед подходил к концу, когда граф поднялся из-за стола, увлекая за собой новобрачную. Будучи поручиком Измайловского полка и состоятельным человеком, Войницкий в столице снимал роскошные апартаменты, поэтому от любезного предложения Петра провести ночь в особняке Блохиных вежливо отказался. Вместе с мужем Варвара Иннокентьевна вышла проводить молодых. Торопливо перекрестив дочь и зятя и пожелав им счастливой супружеской жизни, она, зябко кутаясь в шерстяную шаль, смотрела вслед удаляющемуся экипажу, увозившему ее Катеньку. Чувствовало материнское сердце, что без особого желания пошла ее дочь под венец, и тревожно становилось за ее будущее. Смахнув невесть откуда взявшуюся слезу, Варвара постаралась отогнать прочь мрачные мысли.

Поездка была недолгой. Рассеяно оглядываясь, Катерина, поддерживаемая под руку Станиславом, вышла из экипажа. Улица показалась ей смутно знакомой. Взглянув на дом напротив, она вздрогнула. Именно здесь находилась квартира Ника, но сейчас окна ее были темными и неприветливыми. Николай вместе с женой давно проживал в фамильном особняке Елецких на Мойке. Не дав ей опомниться, Станислав подхватил жену на руки и легко поднялся со своей ношей на второй этаж. Лакей придержал перед ним двери, когда он перенес молодую супругу через порог. Прислуга, приготовив комнаты и поприветствовав хозяев, поспешила ретироваться, оставив супружескую чету наедине.

Поставив ее на пол в небольшой, но уютной гостиной, Войницкий сам помог жене снять верхнюю одежду. Подойдя к ней сзади, он обнял ее за тонкую талию и тут же почувствовал, как она напряглась всем телом, безмолвно отстраняясь от него.

- Катюша, - прошептал он, - я не собираюсь набрасываться на Вас. Все, что я хочу, - так это доставить Вам удовольствие, и только.

- Давайте побыстрее покончим со всем этим!- дрожащим голосом отозвалась она.

Усмехнувшись, Станислав отошел от нее и разлил по бокалам шампанское. Вручив бокал Кате, он заговорил:

- Катрин, мы с Вами оказались заложниками обстоятельств, но только от нас самих зависит, будем ли мы друзьями или врагами.

- Я… Я совсем не знаю Вас, - тихо ответила она.

- У нас с Вами теперь очень много времени, чтобы познать друг друга во всех смыслах, - неожиданно серьезно ответил ей он.

Станислав старался быть терпеливым с ней, не желая насилия, однако желание обладать ею кипело в крови, как раскаленная лава. Катя сделала несколько маленьких глотков, не отрывая настороженного взгляда от его лица. Граф Войницкий красивый мужчина, - думала она, - почему же сердце ее оставалось равнодушным к нему? Поставив бокал на низенький столик, она сама шагнула в его объятья и закрыла глаза, подставив губы для поцелуя. Станислав целовал ее томительно-нежно, поглаживая ладонями напряженную спину и плечи.

- Mоjа drogi. (Милая моя (польск.)), - прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Позволь мне!

Развернув ее к себе спиной, он ловко расстегнул крохотные пуговки на платье и прижался губами к обнажившейся впадинке между лопаток. Катерина вздрогнула, но не отстранилась, позволяя ему спустить платье. У Войницкого перехватило дыхание, когда он, отойдя от нее, разглядел контуры стройной фигуры сквозь тончайший батист сорочки. Подхватив жену на руки, Станислав ногой распахнул дверь в роскошную спальню и опустил ее на расстеленную постель.

- Jak jesteś piękna, moja pani. (Как ты прекрасна, моя пани.), - тихо говорил он, целуя каждый пальчик на ее руке.

Поднявшись с постели, Войницкий расстегивал мундир, не отрывая взгляда от жены. Чтобы не видеть, как он раздевается, Катя прикрыла глаза. Широкая кровать скрипнула, когда муж ее опустился рядом с ней. Ласково поглаживая нежную кожу, Станислав снял с нее сорочку, целуя каждый сантиметр обнаженной кожи, вызывая в ней приятные ощущения. Помимо воли, Катя почувствовала, как жар разлился по ее телу, участилось дыхание, кровь застучала в висках.

Как же так? – потрясенно подумала она. Ей казалось, что подобное она может испытать только с Ником. Почему же тело предает ее, желая того, кто сейчас рядом с ней? Неужели права была ее маменька, называя ее распутницей? Ласковые слова то на польском, то на французском, сказанные тихим шепотом, нежные ласки сводили с ума, не позволяя ей остаться безучастной к происходящему, как она того бы желала. С тихим стоном она сдалась, обвив тонкими руками широкие плечи.

Катя проснулась ближе полудню. Холодное зимнее солнышко заглядывало в окно спальни. Вчерашняя метель улеглась, укрыв Петербург толстым слоем снега. Повернув голову, она увидела Станислава, который стоял около окна, заложив руки за спину. Он был уже практически одет, и только его мундир все еще висел на спинке стула.

- Проснулась, mója kochany (моя любимая), - улыбнулся он, обернувшись к ней. – Я уж думал, что завтракать мне придется в одиночестве, - кивнул Войницкий на накрытый столик.

Вспомнив, что позволяла делать ему ночью, Катя залилась ярким румянцем, вызвав у него еще одну лукавую улыбку.

- Выйдите, пожалуйста, - попросила она. – Я хотела бы одеться.

- Все еще стесняешься меня, - тихо рассмеялся он, но, тем не менее, вышел, прикрыв за собой дверь.

Вскочив с постели, Катерина натянула на себя шелковый халат, туго завязала пояс и присела на краешек кровати. Не то, чтобы близость со Станиславом была ей не приятна, скорее наоборот. Войницкий был искусным любовником и умел доставить женщине удовольствие, но на душе у Катерины скребли кошки, будто бы она сделала что-то дурное, потеряла что-то очень дорогое и ценное. Если бы он был груб и жесток с ней, она бы наверняка смогла остаться холодной, но сейчас она не могла справиться с теми чувствами, что он поневоле пробудил в ней, и чувствовала себя предательницей. Катя, не двигаясь сидела на кровати, до боли закусив губу и пытаясь удержать предательские слезы, что готовы были брызнуть из глаз. В таком положении ее и нашел муж.

Станислав тяжело вздохнул, присаживаясь рядом с ней. Он догадывался, какие чувства терзают ее в этот момент: вина за полученное в его объятьях наслаждение и сожаление о прошлой ночи.

- Катрин, прошу Вас, перестаньте сокрушаться о том, чего не изменить, - тихо, но твердо произнес он. – Если Вы хотите войны между нами - воля Ваша, но по мне так худой мир лучше доброй ссоры.

- Я не собираюсь воевать с Вами, Станислав, - отозвалась она, - мне нужно время, чтобы привыкнуть к Вам.

- У Вас будет предостаточно времени по дороге в Варшаву, - жестко произнес он. – У Вас на сборы два дня. Ребенка оставьте с матерью или с бабушкой, как Вам удобнее. Я не говорил своим домочадцам, что собираюсь жениться, так что даже Ваше появление будет для них большим сюрпризом. Об Алексее я расскажу им позже.

С этими словами, он вышел из спальни, хлопнув дверью.


Глава 13

Катя вздрогнула от звука захлопнувшейся двери. Боже, у нее осталось всего два дня на то, чтобы побыть с сыном! Лихорадочно собираясь ехать в дом брата, Катя все еще питала надежду, что ей удастся уговорить Станислава взять Алешу с собой в Варшаву. Сколько она себя помнила, сын всегда был при ней, и она не допускала даже мысли, чтобы оставить его так надолго. Она уже готова была ехать, и, ожидая Станислава, подошла к окну да так и застыла около него в каком-то странном оцепенении, вглядываясь в окна дома напротив. На нее нахлынули воспоминания о той ночи с Ником, когда она сама пришла к нему, и непрошенные слезы, которых она сама даже не заметила, тихо катились по щекам.

Погрузившись мыслями в прошлое, думая о том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы тогда у нее хватило духу остаться и дождаться возвращения Николая, чтобы объясниться с ним, она не слышала, как ее муж вошел в комнату и стоя на пороге вот уже несколько минут наблюдал за ней с хмурым выражением лица. Для Станислава не было секретом, кому принадлежали апартаменты в доме напротив, и глядя на слезы, ручьями бегущие по лицу его молодой супруги, он ощутил, как острая игла ревности впилась прямо в сердце, вызывая злость и раздражение. Она его жена! Доколе это будет продолжаться?!

- Вы готовы?

Этот вопрос вывел Катрин из оцепенения.

- Да, я готова, - с умоляющей улыбкой она подошла к мужу. - Станислав, может быть, мы могли бы взять Алешу с собой? Я боюсь оставлять его одного надолго…

Эта просьба не вызвала в нем ничего, кроме раздражения, и он резко ответил:

- Я уже объяснял Вам, почему не желаю брать с собой Вашего сына сейчас. Вам что-то непонятно?

- Все понятно, извините, - еле слышно ответила Катя, опуская голову.

Три недели понадобилось им, чтобы добраться до Варшавы. Желая оградить супругу от тягот пути, Станислав старался окружить Катерину вниманием и заботой, не зная, как еще выказать ей свои чувства. Но, несмотря на все его усилия, отношения между ними не становились более теплыми.

Нет, Катя не возражала присутствия Станислава в своей постели, но едва наступало утро, и страстная любовница в объятьях графа уступала место ледяной графине. Что ни говори, граф Войницкий был красивым мужчиной, умелым и нежным любовником, и она не осталась совершенно равнодушной к нему. Высокий, светловолосый, широкий в плечах, тонкий в талии, он приковывал к себе взгляды многих женщин - и замужних матрон, и совсем юных девиц, что так часто томно вздыхали ему вслед.

Взгляд его серых пронзительных глаз, опушенных длинными ресницами, которым могла бы позавидовать любая светская красавица, мог быть и нежным и жестким, в чем Катрин воочию убедилась на собственном горьком опыте. Если Войницкий принял решение, ничто не могло заставить Станислава переменить его. Именно его упрямство и ревность стали причиной такого отношения Кати к своему супругу.

Принимая решение оставить Алексея в Петербурге, Станислав менее всего думал о материнских чувствах своей жены. Вот оно, живое напоминание о Елецком! Как же она забудет своего любовника, если всякий раз глядя на сына видит его? Однако ж это спонтанное решение, принятое в угоду оскорбленному самолюбию, обернулось против него самого: во время поездки Катерина не посмела отказать ему в близости, но наметившееся было незадолго до свадьбы потепление в их отношениях сошло на нет. Казалось бы, зачем ему большее? - недоумевал Станислав, но все чаще он с удивлением ловил себя на мысли, что ему мало обладать ее телом, с каждым днем ему все более хотелось, владеть и ее помыслами, однако все его попытки пробиться сквозь ледяной панцирь ее равнодушия и безучастности потерпели провал. Ничто не могло смягчить ее, и граф с удивлением понял, что его графиня может быть не менее упряма, чем он сам, и это молчаливое противостояние не на шутку злило его.