- Зачем же Вы так поторопились, Катрин? – не скрывая своего разочарования спросил Войницкий.

- Разве? Это Вы опоздали, Станислав, - тихо ответила Катя.

Станислав поднялся и, одернув мундир, предложил ей руку, чтобы проводить домой, но Катерина, проигнорировав его, прошла вперед быстрым шагом, насколько позволял подол ее легкого платья. Слезы обиды жгли глаза. Ну почему он так медлил? Иногда ей казалось, что Войницкий привязался к ее сыну, но потом, наблюдая за тем, с какой нежностью он обращается с дочерью, Катя понимала, что Алексея он всего лишь терпит, как неизбежность. Письмо ее уже должно было дойти до Петербурга, а значит, Алеша уже находится со своим отцом. Катрин тяжело вздохнула. Пройдя в спальню, бросила шляпку и митенки на кровать, и, повернувшись к зеркалу, поправила выбившиеся из прически пряди. Пора было переодеваться к обеду. Она уже собиралась позвать Дашу, но дверь в комнату открылась, и на пороге застыл Станислав.

Войницкому не хотелось уезжать вот так, в ссоре, в размолвке. Катя вскинула на него удивленный взгляд. Они в саду уже все сказали друг другу, и продолжать разговор она была не в настроении.

- Что Вам угодно, Станислав? – развернулась она к нему лицом.

Плотно прикрыв за собой дверь, граф подошел к ней, усмехнувшись ее воинственному виду.

- Когда-то, сударыня, Вы обещали, что между нами не будет недомолвок и тайн. Так почему же Вы скрыли от меня, что приняли такое решение?

- А разве Вам не все равно, что будет с моим сыном? – вопросом на вопрос ответила Катя, невольно отступая от него на шаг.

- Мне не все равно, - тихо произнес Войницкий. – Мне есть дело до всего, что касается непосредственно Вас.

Станислав вплотную подошел к ней и, приподняв ее голову, провел большим пальцем по пухлой нижней губе.

- Катрин, меня не будет довольно долго. Может статься так, что я вообще не вернусь, - глядя ей в глаза, прошептал он. – Не отталкивайте меня!

Обняв ее за талию одной рукой, он наклонил голову и прижался к ее губам в нежном поцелуе.

Войницкий целовал ее долго, умело разжигая в ней пламя страсти. Теплые руки гладили ее обнаженные предплечья, тонкие ключицы; запустив пальцы в ее прическу, он ловко одну за другой вытащил все шпильки.

- Вы желаете прямо сейчас? – Катя залилась румянцем. – Но ведь день на дворе!

- Думаете, это препятствие для меня?

Станислав выпустил ее из объятий, но только лишь затем, чтобы подойти к двери и повернуть в замке ключ.

- Иди ко мне, - позвал он, скидывая мундир с широких плеч.

Повернув ее к себе спиной, Войницкий расстегнул ряд мелких пуговичек на ее платье, и, спустив его до талии, обхватил руками упругие полушария груди. Тепло разлилось по всему телу, и Катерина, ощутив слабость в ногах, прижалась спиной к его груди.

Станислав не спешил. Растягивая удовольствие, он долго ласкал ее, заставляя нетерпеливо выгибаться всем телом в молчаливой просьбе, желая большего. Когда же все закончилось, и Катя задремала в его объятьях, он не ушел. Лежа рядом с ней, граф перебирал пальцами серебристые пряди, разметавшиеся по подушке, не в силах оторваться от нее.

Тревожные мысли терзали его, не давая насладиться этим редким моментом близости. Зачем же она отдала сына Елецкому, признав тем самым его отцовство перед всем светом? Почему не сказала ему? Сделала все тайком… Но ведь она спрашивала его о том, что он думает делать в отношении Алексея, - напомнила беспристрастная память. Однако чем больше он думал об этом, тем больше вопросов у него возникало. Собирается ли она видеться с сыном, когда закончится срок его ссылки на Кавказ? Если собирается, значит ей придется встречаться и с князем, - зашевелилась в сердце ревность.

В этот последний вечер супруги Войницкие были приглашены на ужин к командиру полка князю Дадианову. Александр Леонидович, будучи и сам флигель-адъютантом Его Величества, к графу Войницкому питал искреннее сочувствие и расположение. Супруга его, Лидия Григорьевна, дочь барона Розена приняла графиню Войницкую в своем доме более чем благосклонно. Сюда в Тифлис тоже доходили слухи, гулявшие по светским гостиным столицы, но учитывая, что Катрин добровольно отправилась в ссылку с супругом, их сочли по меньшей мере преувеличенными. К тому же красота графини не могла не тронуть сердца многих офицеров из числа командования. Многие из них Войницкому завидовали, в тоже время понимая графа, стрелявшегося на дуэли из-за своей жены.

Домой возвращались поздно. Катя беспрестанно зевала, сетуя на то, что выпила слишком много вина. Кахетинское вино, что подавали за столом, было на удивление приятным, и имело вкус и аромат, которые пришлись ей весьма по душе. Сейчас же - что там греха таить - Катрин ощущала, что едва держится на ногах, и если бы не муж, что все время держал ее под руку, она вряд ли бы смогла самостоятельно добраться до дому.

Станислав сам помог жене раздеться и уложил ее уже практически спящую в постель. Снисходительно усмехнувшись, Войницкий пристроился рядом, но так и не сомкнул глаз почти до самого рассвета.

Катю разбудили яркие лучи солнца. Открыв глаза и оглядевшись, она заметила, что в постели одна. Видимо, Станислав поднялся совсем недавно, потому как подушка рядом еще хранила тепло его головы. Сев на постели, графиня со стоном приложила ладони к вискам. Словно молоточки застучали в ее голове так, что невыносимо больно было даже поднять глаза. Превозмогая слабость, Катя поднялась и, накинув на плечи пеньюар поверх тонкой шелковой сорочки, пошатываясь вышла из спальни.

- Дарья! – позвала она и тотчас скривилась от неприятных ощущений в области затылка.

- Звали, барыня? - явилась перед ней горничная.

- Звала. Его сиятельство где?

- Уехали барин, - опустила глаза Даша. – Письмо Вам велели передать.

Сунув руку в карман передника, Даша извлекла сложенный вчетверо лист бумаги и протянула его Катерине.

Взяв из рук горничной послание, Катя вернулась в спальню, забралась с ногам на постель, развернула его и погрузилась в чтение.

«Катрин, я не знаю, как скоро смогу увидеть Вас, потому как мне не ведомо сколь долго продлится наш поход, но умоляю Вас, чтобы не случилось за время моего отсутствия, какие бы новости Вы ни получили из Петербурга, дождитесь моего возвращения! Может ,я и не всегда был справедлив к Вам, и не всегда поступал так, как должно, но все мои поступки продиктованы исключительно любовью к Вам. Без Вас я не вижу смысла в дальнейшей жизни моей, потому как Вы ее смысл. Вы моя жизнь, Катрин! Любящий Вас супруг, А.В.Войницкий».

Катя отложила письмо. На душе после его прочтения скребли кошки. Слезы навернулись на глаза. Тревога, вызванная какими-то неясными намеками, содержащимися в его письме, поселилась в ее душе. Что он хотел сказать этим? Какие еще вести могут прийти из столицы?

Дни в ожидании возвращения Станислава потянулись удручающе медленно. Катя невыносимо страдала от скуки. Прогулки по Тифлису ее больше не привлекали. В первые дни она несколько раз осмелилась выйти пройтись, но заметила, что привлекла к себе заинтересованные мужские взгляды. Вызванный интерес был ей не приятен. Ни для кого не было секретом, что женщин в гарнизоне, а в особенности привлекательных, было немного. К тому же по большей части дамы были замужними, что приехали сюда так же, как и Катерина, последовав за своими мужьями к месту службы.

Больше заняться было совершенно нечем, к тому же тоска по Алеше и Злате сводила ее с ума, и она с нетерпением ждала хоть какой-нибудь весточки из дома.

Коротая дни в обществе Тамары, Катя и предположить не могла, пока она в полнейшем неведении находилась столь далеко от столицы, в это время в Петербурге решалась ее судьба.

Вацлав Станиславович граф Войницкий, используя все возможны способы от уговоров и лести до откровенного подкупа старался ускорить рассмотрение Синодом дела о разводе его сына с mademoiselle Забелиной. Заседание по этому вопросу состоялось в начале апреля. Вацлав явился лично и подтвердил достоверность всех изложенных в прошении фактов, на основании чего было вынесено решении о признании брака графа Войницкого Станислава Вацлавовича с Забелиной Екатериной Владимировной недействительным в виду нарушения условий заключения этого самого брака.

Зная, как сын привязан к своей дочери, Вацлав лично явился в особняк Блохиных на Большой Морской и потребовал отдать ему внучку, так как Синод постановил оставить ребенка, рожденного в этом уже несуществующем браке, с отцом.

Наталья Федоровна, услышав такие вести, слегла. Петр наотрез отказался даже показать племянницу Вацлаву, заявив, что без ведома сестры он не позволит забрать девочку.

Именно от брата Катя получила эти печальные известия. Она несколько раз перечитала его письмо, не в силах поверить, что Вацлав осмелился на такое. Шоком для нее стало известие, что Злата крещена в католической вере и понимание того, что супруг ее не мог не знать об этом. Так вот каких вестей из столицы опасался Станислав! – поняла она. Он знал, что так будет! Знал и ничего не сказал ей! Не предупредил!

Злость на супруга ударила в голову. О, если бы только он был сейчас рядом, он бы не замедлила высказать ему все! И тотчас другая мысль пришла ей в голову. Станислав ей не муж отныне. Получается, что все это время она прожила с ним во грехе?! Боже! – Катя устало опустилась в кресло. Только представив, что ее ждет по возвращению в столицу, она вздрогнула. Вновь косые взгляды, ехидные улыбки, шепотки за спиной. Закрыв лицо руками, она разрыдалась. А ведь даже уехать сейчас, чтобы спрятаться подальше от всех в деревне, в Романцево, она не может. К тому же там Мари, - скривилась Катрин отняв ладони от заплаканного лица. И Алешу она отдала Елецкому, а теперь и Злату у нее заберут. Боже, но что же делать?! Мысли лихорадочно метались в голове. Принять католичество, - шепнул внутренний голос, - обвенчаться с Войницким по законам его веры. Но как можно?! Он же предал ее! Скрыл! Если бы Станислав рассказал ей обо всем, если бы она была готова к тому, что неизбежно случиться…

Словно игла кольнула в сердце. Николай свободен, она не замужем… Да, но нужна ли она сиятельному князю с такой-то подмоченной репутацией, если наследника он уже получил? Где найти ответы на все мучающие вопросы?

Катрин решила дождаться возвращения Войницкого. Новости о том, что они более не состоят в браке, еще не дошли до гарнизона, и пока она могла не опасаться ни сплетен, ни нежелательного внимания со стороны офицеров полка, поскольку в этой ситуации ее вполне могли счесть женщиной доступной, терять которой уже нечего.


Глава 24

После визита Вацлава Войницкого Наталья Федоровна была так плоха, что Петр счел необходимым послать за врачом, хотя и знал, что бабушка врачей не любит. Врач, осмотрев больную, выписал какую-то микстуру и рекомендовал прежде всего полный покой, что в ее ситуации было едва ли не издевательством. Два дня она не поднималась с постели. На третий день ей наконец-то стало лучше, ужасная головная боль отпустила, и, проснувшись поутру, графиня вызвала к себе горничную и велела ей привести себя в порядок. Не время сейчас бока отлеживать, пора уж и честь знать. Пока горничная осторожно укладывала в прическу поседевшие пряди, Наталья Федоровна пыталась придумать выход из сложившейся ситуации, ведь кроме нее и Петра отстаивать интересы ее внучки некому.

Покидая дом Блохиных, Вацлав пообещал вернуться, но уже с постановлением обер-прокурора Синода о передаче ему опеки над дочерью Станислава. Пожилая дама вполне осознавала законность требований Войницкого, и теперь перебирала в памяти всех, кто имел хоть какое-то влияние при дворе, сожалея о том, что почти все, с кем был дружен ее муж, уже отошли от дел. Решение пришло внезапно. Кто, как не Павел Гурьев, вхожий в святая святых, может помочь ей? Ведь и ему Катя не чужая! Разумеется, с решением Синода не поспоришь, но она надеялась с помощью Поля хотя бы потянуть время до возвращения Станислава или Кати.

Отпустив горничную, графиня спустилась в кабинет графа, который ныне занимал ее внук. Впрочем, Петр практически целыми днями пропадал на службе, и кабинет сейчас имел вид весьма заброшенный и неуютный. С тяжелой бархатной портьеры взметнулась туча пыли, Наталья Федоровна чихнула и недовольно поморщилась, но все же отдернула ее и впустила в комнату бледный свет сумрачного и ненастного апрельского утра. Разыгравшаяся непогода только усилила навалившуюся непомерной тяжестью хандру. Полно, голубушка, рановато еще расписываться в своем бессилии, - вздохнула она, - пора бы указать графу Войницкому его место.

Взяв со стола колокольчик, графиня нетерпеливо потрясла им. Дверь тотчас распахнулась, и на пороге появился лакей.