Людмила Волок - Не грусти

Не бывает, короче, интересных вопросов. Но сейчас нужен был не просто вопрос, а целая тема «из письма». На три страницы же про телескоп отвечать не будешь. А если начать, то «Мой город» из не слишком интересного вообще превратится в скучный и унылый.

– Нужно что-то задорное, – словно прочитав мои мысли, сказала Света.

– Давай отвлечемся, пока кофе пьем, – предложила я. – Играем? Третий – твой, четвертый – мой!

Мы часто так веселились: смотрели на прохожих, отсчитывая мужчин, словно играли в святочное гадание. Третий прохожий мужского пола считался суженым Светки (неважно, что у нее Ваня есть), а четвертый, соответственно, – моим (я уже как раз, можно сказать, снова в поиске).

Третьим оказался потасканный мужичок под пятьдесят, в мятом пиджачке. Он с удивлением заметил, что мы, не скрываясь, на него пялимся. Я подняла чашку с капучино, приветствуя его, и подмигнула. Он улыбнулся, расправил плечи и гордо прошествовал дальше. Наверняка, счел себя неотразимым Аполлоном, и сейчас наверняка начнет клеиться к коллеге по работе. Ну что ж, удачи тебе, казанова!

Но нам нужно было срочно спасать ситуацию. То есть, писать статью.

– Свет, а давай вроде как создадим партию любителей мужчин.

– Давай, – легко согласилась подруга. А потом спохватилась: – То есть как это? Какую партию?

– Помнишь, на заре дикой демократии в нашей стране как-то была партия любителей пива? А потом партия любителей женщин. Давай напишем письмо в редакцию от каких-то тетенек, которые решили создать партию любителей мужчин. ПЛМ.

– Класс. Мне нравится, – одобрительно сказала Света. – И звучит хорошо. Почти как ПМС.

Потом она на минуту задумалась и спросила:

– Так ты действительно хочешь такую партию создать?

– Нет, конечно. Я просто хочу об этом написать.

Вот так и рождаются фейки в прессе!

Мы придумали основные пункты устава и начали сочинять тезисы материалов съезда.

Внезапно Светка отвлеклась:

– Смотри: вон, наконец, и четвертый.

– Кто четвертый? – не поняла я. Потому что тезисов мы успели сочинить только два. Трудная, надо признать, работа!

– Так мужчина четвертый. Который твой. И почему-то на тебя смотрит. Тинка, да он сама судьба! Интересный какой! – умилилась подруга.

Я подняла глаза и неожиданно встретилась взглядом с Димой – моим пляжным спасителем. От удивления даже рот раскрыла. Откуда он тут взялся?!

Герой стоял на аллейке, идущей вдоль кафе, смотрел на меня и улыбался. Но потом, видно, успел прочитать всю игру чувств на моем лице и улыбаться перестал – наверное, решил, что ошибся, и я – это не я. Ну да, я почти голая (купальник не считается), мокрая и утопшая несколько отличаюсь от меня в цветочном костюме, с прической и макияжем.

Я помахала ему рукой, показывая, что все-таки нет, не ошибся.

Он подумал мгновение и свернул с аллейки ко входу в «Лакомку».

– Здравствуй, Тина, – радостно произнес он, подойдя к нашему столику.

– Привет, – ответила я. – Куда направляешься?

Светка воззрилась на нас с недоумением.

– Это Дмитрий, – представила парня подруге. – Он меня спас.

– От чего? – удивилась Светлана.

– От воды, – серьезно разъяснила я. – Ну, помнишь, я тебе рассказывала, что чуть не утонула недавно.

– Направляюсь на собеседование, – сообщил Дмитрий. – Можно присесть с вами?

– Давай, – почему-то обрадовалась я. Можно подумать, мне чего-то такого от него хотелось!

Дима сел с нами за столик, заказал стакан сока подошедшему официанту, и уточнил:

– «Интерьер плюс» закрылся, так что ищу новую работу. В «Моем городе» появилась вакансия арт-директора. Это, правда, газета, но в глянце сейчас с вакансиями вообще туго.

– Этого можно было ожидать. В смысле, закрытия «Интерьера». В кризис мало кто интерьерами интересуется, – заявила вдруг Светка.

– Не скажите, – вступился за честь почившего издания его бывший дизайнер. – Прекрасное – оно всегда прекрасно. Даже в кризис.

– Ну, не знаю, что прекрасного ты сможешь создать в нашем еженедельнике, – фыркнула я.

– В вашем? – недоуменно спросил Дмитрий.

– Ну да, я же там работаю. Со Светой вместе. Кстати, это Света, – запоздало сообщила я. – А еженедельник так себе. Главный редактор не слишком профессиональный, и еще меньше творческий. Так что арт-директору придется несладко. Кстати, у нас его и не было никогда! – вдруг вспомнила я важный факт.

– Мне говорили, планируются какие-то приложения… – начал оправдываться Дима, и мне стало неловко от того, что чуть ли не отбираю у человека кусок хлеба.

– Ладно, ни пуха тебе, – великодушно сказала я и предложила Диму довести до редакции, чтобы он не потерялся. А то вдруг у него, как и у меня, топографический кретинизм, и он тоже способен заблудиться в трех соснах? А я ведь за него теперь в некоторой степени отвечаю! В смысле, у него в долгу. За свою спасенную жизнь.

Нам тоже пора было уходить. Обеденный перерыв давно закончился, мы выпили со Светланой по четыре чашки капучино и решили, наконец, вернуться в офис. Светке предстояло сфабриковать коллективное письмо от читательниц о создании ПЛМ, а мне – писать саму статью (это чтобы не терять времени зря).

В редакции я первым делом бодро настучала на клавиатуре заголовок: «В столице создана партия любителей мужчин» и озвучила его Светке.

Она засомневалась:

– Надо уточнить, что ее именно женщины создали. А то по нынешним сексуально раскрепощенным временам непонятно, кто их любить собирается – женщины или свои же, то есть мужики.

– Если рассуждать здраво, то нам, бабам, и любить-то некого, – вздохнула я. – Мы уже не верим, что нормальные особи встречаются…

– Не скажи, – возразила Светка. – Вот я же Ивана встретила!

– Ну разве что, – проворчала я и изменила заголовок: «Жительницы столицы создали партии любителей мужчин».

– Не годится, – категорично заявила коллега. – …Цы и…цы идут друг за другом. Плохо. Думай, ты ведь лучший журналист нашей газеты!

– Не могу, – печально созналась я. – У меня творческий кризис. На фоне личной драмы.

– Тю, так гениальные вещи создаются именно на фоне личных драм! – патетически заявила Светлана. – Думай давай. А то мое письмо от нашего воображаемого автора Марии Савельевой и ее боевых подруг уже почти готово.

– Так что мы решаем: будут в партию мужчин принимать или нет? – задала я мучивший меня вопрос.

– Ну… – неопределенно протянула Светка. – Теоретически… Мы ведь не можем воспрепятствовать зову природы? Если их друг к другу природа зовет?

– Не можем, – согласилась я. – И правда, мы же не какая-нибудь средневековая инквизиция… Запрещать вступать мужчинам в воображаемую партию…

– И, кстати, сколько членов озвучить? Сто? Или двести?

– Этого мало, – я отрицательно замотала головой. – Напиши: «Наша партия уже насчитывает тысячу шестьсот семьдесят два члена».

Светка радостно кивнула:

– Гляди-ка, а наше сообщество растет восхитительно стремительными темпами!

И она принялась бодро стучать на клавиатуре, заканчивая фантастическое письмо.

– Тебе бы в ЦРУ работать. Сочинять легенды для разведчиков, создавая им новые личности, – проворчала я и окунулась в муки творчества.

Спустя примерно час моих страданий дверь в наш кабинет приоткрылась, и на пороге возник Дмитрий собственной персоной, с сияющей улыбкой на своем интеллигентном лице:

– Дамы, познакомьтесь с новым арт-директором вашего еженедельника!

– Тебя что, взяли на работу? – поразилась я.

– Ну да, – пожал плечами Дмитрий. – Я же гений.

– Да я и не сомневаюсь. Но – так сразу, без конкурентной борьбы, мучительного ожидания результатов собеседования, бессонных ночей…

Дима озадаченно посмотрел на меня – и засмеялся. Ух ты, да он оценил мое своеобразное чувство юмора!

– Да, без всего этого. Говорю же – я гений.

– А чем тебя вообще работа в газете привлекает? – вдруг подала голос Светка. – Пресса же умирает потихоньку. Сейчас диджитал рулит.

– Но вы ведь тоже здесь почему-то работаете, – возразил Дима.

– Мы привыкли. И будем на палубе, пока этот корабль не потонет.

– А мне просто интересно – хочу изучить все возможности полиграфического дизайна, пока он не помер окончательно, – просто разъяснил Дмитрий.

– Мудрое решение, – согласилась я. – И когда через пятьдесят лет случится техногенная катастрофа, а люди снова заново изобретут книгопечатание и бумагу из древесины, именно ты станешь главным дизайнером всей планеты.

– Ага, где-то так… – Он посмотрел на меня задумчиво и продолжил, но совсем по другому поводу: – Вообще-то, Тина, я хотел тебе предложить билет на Юрай Хипп. Ты же вроде рок-музыкой интересуешься?

Светка многозначительно скосила на меня взгляд и уточнила у Дмитрия:

– А они что, живы до сих пор? Им же приблизительно по триста лет каждому!

– Конечно, живы, – улыбнулся он. – Да, они все старички, но еще ого-го! Дают сегодня один концерт в Рокер-пабе.

– Слушай, я бы с радостью, конечно, на этот концерт сходила. Тем более, вечером свободна. Да вообще свободна все вечера ближайшие две недели, пока сын в лагере, – неизвестно зачем уточнила я. – Но сейчас я на мели, а билеты в Рокер-паб стоят сумасшедших денег. Хотя, наверное, даже за эту сумму попасть туда сложно, на такие мероприятия билеты всегда в дефиците…Тем более, на Юрай Хипп. Так что извини, но билет у тебя выкупить не смогу.

Дима поразился:

– Зачем выкупать? Я просто так приглашаю.

Мне стало не по себе. С какой стати?!

Так и спросила у него:

– С какой стати?!

– Да я им сайт переделывал недавно. И афиши давно уже все создаю.

Светка аж вскочила со своего места:

– Кому? Юрай Хиппу?

– Да нет, конечно. Рокер-пабу. Вот они мне иногда билеты дарят в качестве премии.

Хух. У меня аж отлегло от сердца. Деньги платить не надо, и никаких других способов, чтобы расплачиваться с Дмитрием, изобретать не нужно. Поэтому я с легкостью согласилась:

– Дима, спасибо! Пойду, конечно. Встречаемся в шесть тридцать у моего дома.

И сообщила ему свой домашний адрес, а также номер телефона – на всякий случай.

Ставший почему-то подозрительно радостным Дмитрий, наконец, ушел, и мы со Светланой вернулись к нашему скорбному труду. А вы думали, фальсификация газетной статьи – это легко?!

Наконец, материал был готов. Назывался он вымученным заголовком «Мужчины, достойные любви» и подзаголовком: «Создательницы партии любителей мужчин уверены, что такие еще остались». Мы ее распечатали, подкололи к фальшивому письму и отнесли в приемную главреда – такие материалы требовалось передавать вместе с документальным подтверждением в виде первоисточника.

Игорь изучил наш труд, вызвал к себе в кабинет и спросил:

– Это что, правда? Действительно, авторы письма создали такую партию?

– А ты – противник гендерного равноправия? – в меру воинственно ответила я вопросом на вопрос.

Игорь стушевался. Обвинений в расизме и ущемлении прав женщин он почему-то боялся как огня.

– Нет-нет, конечно, я уважаю права женщин! – как-то слишком убедительно заговорил он.

– Вот-вот, – продолжала угрожающе наседать я. – Все знают, что ты права женщин уважаешь. А наоборот?

– В каком смысле? – не понял Игорь.

– В том смысле, что партия любителей женщин есть. А партии любителей мужчин нет. То есть, не было до этого момента, – поправила я себя. – Ты хочешь сказать, что мужчины хуже женщин?!

– Нет, конечно! Естественно, не хуже! – Игорь даже засмеялся от облегчения.

– Хочешь сказать – лучше? – Не отставала я.

– Да отвяжись, Давыдова! Они мне одинаково все осточертели! Что мужчины, что женщины!

– Хочешь сказать, ты ксенофоб? Человеконенавистник? – вкрадчиво спросила я. – И как человек с такими взглядами может работать главным редактором в газете для людей?

Слоган нашего еженедельника и вправду был таким туповато-умильным: «Газета для людей».

Игорь застонал и устало спросил:

– Да-да, я понял – это был сарказм. В твоем стиле, Давыдова. Чего вы от меня хотите?

– Да ты же нас сам вызвал, – отозвалась Света.

– Я?! А, ну да. Хотел спросить, правда ли, что женщины… – но тут Игорь наткнулся на мой ледяной взгляд и быстренько свернул свою речь: – Короче, статью ставим в ближайший номер, вы свободны!