Стелла, кажется, смущается и опускает взгляд вниз, крутя бокал с вином за ножку. Боже, спаси меня! Это женщина, которая пытается казаться суровой и безжалостной, еще может смущаться! Она еще больше мне нравится, и это убивает меня.

«Что с тобой, Николас?», — задаюсь я вопросом. У меня миллион вопросов к себе от непонимания того, почему меня так завораживает Стелла.

— Может быть и ты расскажешь про себя? А то, что мы только обо мне говорим? — предлагает Стелла, нарушая поток мыслей в моей голове.

— Да особо нечего рассказывать, — пожимаю плечами.

— Ты же дантист, как я поняла? — спрашивает Стелла, напомнив мне о том самом дне на пикнике, когда я дал ей свою визитку.

— Все верно. Раньше у меня был свой кабинет, но позже у меня появились партнеры, мы организовали свою стоматологическую клинику, — излагаю я ей кратко свой путь в любимом деле. — А теперь я еще и совмещаю практику с должность главного врача в нашей клинике.

— Здорово, — говорит Стелла. Ее взгляд говорит о том, что ей нравится то, что она слышит. — Наверное, работы прибавилось?

— Не то слово, — отвечаю я. — Конечно, пациентов теперь у меня меньше, зато других дел прибавилось, — констатирую я, самый что ни на есть правдивый факт. Я был часто занят и работал много, потому что любил свое дело, дома меня никто не ждал, и я мог себе это позволить.

— Тебя с детства привлекала эта профессия? — изучающе спрашивает Стелла, делая глоток вина из бокала.

— На самом деле, в детстве я ненавидел лечить зубы, а дантистов боялся как огня, — с улыбкой рассказываю я, и тут же уминаю десерт. Надо признать, наш ужин близился к логическому завершению, но мне не хотелось об этом думать.

— Шутишь? — весело говорит Стелла. Ее лицо озаряет широкая улыбка, а щеки покрывает легкий румянцем. Это все вино, без сомнений, хотя я бы пожелал списать это на свое присутствие. — Как тогда тебя угораздило стать дантистом? — не унимается она, улыбаясь и поглощая свой десерт.

— Я всю свою жизнь действовал по принципу «клин клином вышибает», вот и решил, что стоит побороть этот свой детский страх. Тем более, я все равно собирался в медицину, и стал бы врачом, — я давно ни с кем этим не делился и был сейчас рад, что этим человеком оказалась Стелла.

— Очень мило, — говорит Стелла. — Это настоящее счастье работать по призванию и любить свою работу.

— Согласен, — потому что для меня это истинная правда.

Стелла тем временем смотрит на часы и говорит: — Думаю, нам нужно заканчивать с ужином. Уже поздно, мне нужно укладывать Райли спать.

— Тогда сейчас попрошу счет, — ищу глазами официанта и даю знать, чтобы нам принесли чек.

Мне не хочется так скоро заканчивать наше общение, но как ее задержать. Пока я расплачиваюсь за ужин, у меня появляется одна мысль, как еще можно ненадолго насладиться общением со Стеллой. Получится ли реализовать? Попытка — не пытка.

Теперь дело остается за малым — уговорить ее на вторую встречу, чтобы подобраться к ней поближе, потому что всем своим поведением она дала мне понять, что держит меня на расстоянии и не желает подпускать ближе ни на шаг.

* * *

Выходя из ресторана, я предлагаю Стелле немного прогуляться после ужина. Она, кажется, сомневается. Но я заверяю ее, что не отниму более получаса.

Мы направляемся пешком в сторону Лав Парка, от которого находимся примерно в двадцати минутах ходьбы. Это и есть самый центр любимой Филадельфии.

Когда мы приблизились к центральной площади, нашему взору открылся металлический постамент, на котором располагается замысловатая скульптура в стиле поп-арт, состоящая из ярко-красных объемных букв, образующих слово «LOVE».

За скульптурой плещется фонтан, вода в нем подсвечивается разными цветами, но в данный момент она имеет розовый цвет, что создает слишком приторную романтическую обстановку. Я к этому немного не готов.

Всю дорогу мы идем молча, не произнеся ни слова. Меня совсем не напрягает это молчание. Может быть, оно даже чем-то освобождает от ненужных слов и натянутых фраз. Мне со Стеллой комфортно молчать, как бы странно это не прозвучало из моих уст.

Стелла внимательно смотрит на скульптуру. Когда мы к ней приближаемся, она говорит, нарушая наше молчание:

— Сто лет здесь не была, — и чему — то улыбается, словно на нее нахлынули приятные воспоминания, которые греют ей душу.

— Я тоже. Я даже не помню, когда последний раз гулял пешком, — признаюсь я, держа руки в карманах. На улице стоит теплая вечерняя погода и пешая прогулка сейчас доставляет мне огромное удовольствие.

Мы снова молчим, и когда подходим к скульптуре, то останавливаемся и смотрим на нее. Воспользовавшись моментом, я слегка касаюсь своей рукой ее пальцев, но Стелла сразу же одергивает руку. Ей неприятно мое прикосновение или же она просто чего-то боится?

— Мы еще увидимся? — в глубине души я на это очень надеюсь.

— Я не знаю, — говорит она. Меня радует ее честность. — Я правда не знаю, и не хочу тебя обнадеживать.

— Почему? — не понимаю я.

— Потому что боюсь, что не выполню своего обещания. По этой причине я никогда не даю обещаний, если не уверена, что сдержу свое слово, — говорит она спокойно и уверенно. Так, значит, она человек дела и не дает пустых обещаний. Понял.

— Неважно, — качаю я головой, шагая рядом с ней уже вокруг фонтана. — Мне важно знать, что ты хочешь со мной снова увидеться. Твоего желания еще раз встретиться уже для меня достаточно.

— Проблема в том, что я не уверена, что это то, что мне нужно. Понимаешь? — смотрит она на меня так, словно я должен был понять, что она имеет в виду. Словно это дважды два. Нет, если честно я не понимал. Чем я был ближе к ней, тем дальше она оказывалась от меня. Это все было какой-то игрой, в которой словно кто-то третий придумал правила — незримый и невидимый нашему взору.

— Неужели мы плохо сегодня провели время? — отвечаю я вопросом на ее вопрос.

— Дело не в этом, все было замечательно. Я просто не готова окунуться в отношения как в омут с головой, — качает она головой.

— Мы с тобой не говорим об отношениях, — убеждаю я ее.

— Это же очевидно, к чему все приведет, — у нее испуганный взгляд. Но чего же она боится?

— Мне нет. Что ты имеешь в виду? — я хочу, чтобы она была откровенной со мной.

— Зачем ты меня обманываешь, Ник? Мне с первой встречи были понятны твои намерения и желания. Я не готова потом сидеть и плакать, обвиняя саму же себя за то, что ввязалась во все это.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — уверяю я ее. У меня совсем другие планы на этот счет.

— Никто и никогда не планирует причинять вред другому. Натура человека эгоистична, и однажды мы, так или иначе, причиняем боль даже самым близким людям, не говоря уже об остальных окружающих.

Меня поразил ее взгляд на отношения. Она боится, что ей причинят боль. Вот только в чем это выражается? В измене, предательстве или неясности намерений?

— То есть мне тебя не переубедить? — спрашиваю я осторожно.

Она лишь качает отрицательно головой.

— Можно мне тебе хотя бы позвонить? — мне нужна лишь капля надежды, что наша встреча возможна.

— Ты ведь знаешь мой номер. Разве я смогу тебя от этого удержать? — украдкой она смотрит на меня. Я улыбаюсь ей в ответ самой широкой улыбкой, на какую только способен.

С одной стороны мне немного горестно, что я не могу добиться желаемого, ведь это мне всегда легко удавалось. Я не был обделен женским вниманием и всегда получал то, чего хочу. А с другой стороны, наша игра начинала меня затягивать как болото. Меня вся эта ситуация даже определенным образом гипнотизировала, хотя я понимал, что нахожусь в тупике.

Но я всегда умел найти выход из сложной ситуации.

И эта не исключение.


Глава 13. Неправильный девичник

Стелла


Руки Николаса обжигают мое тело, оставляя пламя на моей коже. Он двигается во мне ритмично, не сбавляя темп. Я не могу сдержать своих ощущений и стону, что есть сил, не стесняясь и не желая останавливаться. Я глажу его грудь руками, когда он нависает надо мной.

— Тебе хорошо, детка? — спрашивает он меня.

Детка? Мы разве уже перешли на эти банальные ласковые имена?

Ничего не понимаю.

— Очень, — выдыхаю я, теряясь все сильнее в наслаждении.

Он ничего не говорит в ответ, только склоняется ко мне еще ближе и целует нежно и страстно одновременно, накаляя наши тела до предела. Я бы могла целовать его вечно и не смогла бы оторваться. Он просто прекрасен, и создан, словно только для меня.

Николас.

— Я сейчас…, - шепчу я. — Я …, - не могу договорить, чувствуя, что сейчас взорвусь от удовольствия, потому что этот мужчина дарит мне невероятные и космические ощущения.

Я не могу больше сдерживаться. Конец близок — через пару секунд я снова умру и оживу.

— Я обожаю тебя, детка, — шепчет он мне на ухо, и я пропадаю, теряясь в океане забвения.

Открыв глаза, я вздрагиваю от осознания того, что я нахожусь в своей комнате и в своей кровати абсолютно одна.

Сердце бешено колотится, словно я пробежала марафон. Или же у меня был марафон любви — такие забытые ощущения, покрытые пеленой нереальности.

Спокойно, Стелла. Это был сон.

Очень жаль, что это был только сон.

И почему мне снятся такие сны? Это же просто невозможно. И во сне Николас преследует меня. Я не могу избежать его присутствия или хотя бы мысли о нем даже в дурацком сне. Что со мной творится? Так, нужно просто забыть и не думать об этом.

Ощущения были настолько реальными, что в голове не укладывается мысль о том, что мне это только приснилось.

Интересно, чтобы я испытала на самом деле, будь это реальность? Ох, страшно и волнительно даже представлять такое.

«А ты и не представляй», — шепчет мне разум, только очень громко это делает. «Тебе с ним не по пути», — не унимается мой мозг.

Да, так и есть. Этот мужчина не для меня. Он — игрок по жизни, а я дала себе зарок избегать их или обходить за десять миль стороной. А желательно, вообще чтобы такие экземпляры не попадались на пути.

Но меня так и манит этот подлец, и мне надо что-то с этим делать. В моем положении играть в эти игры — непозволительная роскошь.

Витая в своих мыслях, я погружаюсь в сон. Завтра меня ждет чудесный день, и я не хочу встречать его с красными и усталыми глазами.


* * *

Раздается гудок домофона, и я, быстро сняв блинчик со сковороды, бегу к двери, на ходу вытирая руки полотенцем.

— Кто там? — спрашиваю я, нажав кнопку.

— Кто-кто! — бурчит Джулс. — Открывай уже дверь.

— Заходите, — заливаюсь я смехом. Видимо, Джулия встала не с той ноги.

Сегодня суббота, и на уикенд я пригласила в гости Джулию и ее шестилетнюю дочь Анну Мей, с которой моя Райли сдружилась с пеленок. Мы с ними не виделись со Дня Независимости, и я успела соскучиться.

— Ура, Анна Мей приехала! — радостно вопит Райли, несясь со всех ног к двери, где я ожидала появление подруги с ее чадом.

— Уфф, — выдыхает Джулия. — Наконец-то доехали, а то я думала, что эта девушка меня с ума сведет, — жалуется она, тыча пальцем в сторону Анны Мей.

— Ты чего вся на взводе? — ухмыляюсь я ей. — Проходите уже, — приглашаю я их войти и широко улыбаюсь. Я настолько рада их видеть, что, кажется, моя радость способна осчастливить как минимум один район Филадельфии.

— Анна, Анна, — тараторит Райли и хватает за руку Анну Мей, не успевшую даже толком войти в квартиру. — Идем, я тебе покажу свой новый кукольный домик.

— Ух ты! — округляет глаза Анна Мей от восторга, и они вместе бегут в комнату Райли.

— Иди ко мне, — обнимаю я свою подругу. — Рада вас видеть.

— И мы тоже рады. Хоть выбраться в большой город из своей провинциальной жизни, — обмахивается Джулия.

— Не дури, Джулс, — ругаю ее я. — Тебе же всегда нравилась тихая жизнь в Коутсвилле. — Подруга никогда не жаловалась на свою жизнь, а наоборот, радовалась каждому моменту и старалась взять все лучшее из того, что у нее было. Из того, что могла. В этом была вся Джулс. Она никогда не ныла и не причитала, за это я ее и любила.

— Знаешь, с момента твоего переезда в Филли, последние пару лет стали для меня жутко скучными, — делится она. — Ты всегда украшала мое существование в этом мире.

— Ты так говоришь, словно меня больше нет, — удивляюсь я ее словам, хотя понимаю, что мы скучаем друг по другу и страдаем от недостатка общения. Мы с детства не разлей вода.

— Знаешь, Стел, звонки и живое общение — это не одно и то же, — заверяет меня Джулия.