— Отличный повод. Вы близкие друзья? — мне было действительно интересно, зачем он сюда приехал, ведь в нашем городке нет ничего особо примечательного.

— Верно, дружим уже больше десяти лет — с первого курса колледжа, — охотно делится он со мной. — Но до Коутсвилля так и не удавалось ни разу добраться.

— Ну, в итоге-то получилось. И как вам наш городок? Не слишком провинциален? — продолжаю выпытывать я, не отрывая от него глаз, пытаясь выдержать его властный взгляд, не замечая, что происходит вокруг, и о чем разговаривают другие.

— Ваш городок очень даже милый, — Николас пристально смотрит на меня. Не могу сказать, что он красив. Да и нужна ли мужчине красота так, как женщине? Думаю, нет.

У Николаса темно — каштановые волосы, не слишком коротко стриженные, но и не длинные. Темно-синие проницательные глаза просто завораживают, а к его правильно очерченным губам так и хочется прикоснуться. Он, несомненно, очень привлекателен и хорошо осведомлен об этом. Вся его манера общения говорит об одном — он умеет себя подать.

В таком духе продолжается наше общение с Николасом, по полной программе плавно перетекающее во флирт. Однозначно, это он самый, и я сама позволила этому случить, благо соперник в этой незатейливой игре оказался достойный.

Время от времени мы с Николасом присоединяемся к общей беседе наших друзей, хотя и без нашего участия они вполне хорошо проводят время. Люк по-прежнему красуется перед девчонками, Джоуи проявляет всю свою галантность, а симпатяга Мартин — душа компании травит анекдоты и разные байки из жизни.

Когда время переваливает за полночь и в баре начинает свое выступление местная группа, вся наша компания за столом куда-то разбредается. Мы остаемся с Николасом вдвоем. Этого я и боялась больше всего.



Глава 4. Танец самолюбия или противоположные желания.

Николас


Не буду отрицать: я ни капли не пожалел, что приехал в этот захудалый городишка. И тем более, я не жалею, что выбрался этим вечером в бар с ребятами. Знакомство со Стеллой — с этой тигрицей в обличии невинной овечки, стоит кое-каких неудобств и возможно лишений в плане комфорта, к которому я привык.

Она не только привлекательная женщина, но к тому же приятная собеседница. На счет ее интеллекта я еще не сделал своего вывода, ведь мы мало знакомы. Но то, что она знает себе цену и что у нее в голове явно больше извилин, чем у тех женщин, с кем обычно я провожу свои ночи, я мог сказать однозначно, не кривя душой.

Меня очень удивило, что она не пошла танцевать вместе со своими подругами, когда в баре начала свое выступление местная группа. Она показалась мне весьма самоуверенной и открытой особой, чтобы стесняться танцев. Поэтому я списал это на возможную нелюбовь к танцам или просто на нежелание танцевать.

Итак, девушки пошли танцевать, парни отправились играть в бильярд. Ребята меня зазывали, но я всячески отшучивался, что я оберу их до последнего цента, если начну играть против них. Итак, мы со Стеллой остались одни. Наедине. Грех было не воспользоваться моментом, чтобы не подразнить эту пташку.

— Стелла, — обращаюсь к ней, наклонившись чуть ближе через стол. — Очень рад нашему знакомству, — включаю я все свое обаяние.

— И чему вы так радуетесь? — удивленно она выгибает свою идеально оформленную бровь.

— Может, уже перейдем на «ты»? А то все выглядит слишком официально, — сразу же предлагаю ей.

— Хорошо, — соглашается она.

Я смотрю на эту женщину, вложив все восхищение в свой ненасытный взгляд.

— Почему ты не танцуешь? — меня этот вопрос никак не покидал. — Не любишь?

— Просто что-то не хочется, — пожимает она плечами. — Нет особого настроения.

— И как же мне тебя развеселить? — я всеми способами желаю увлечь и развлечь эту привлекательную женщину.

Она лишь улыбается и опускает глаза на свой бокал, после смотри в сторону.

— Не стоит так передо мной распинаться, — возвращает она свой взгляд мне.

— Почему же? Перед такой изумительной женщиной, думаю, стоит, — парирую я, отчаянно рвясь в последний бой. Она качает головой, словно не верит своим ушам. Она, как мне показалось, понимает, что я задумал.

В зале энергичная музыка сменяется медленным мелодичным мотивом. Ребята из местной группы весьма профессионально играют, и их музыка приятно ласкает слух. «Фортуна сегодня на моей стороне», — думаю я и поднимаюсь со своего места.

— Потанцуй со мной, Стелла, — протягиваю я ей свою руку. Она медлит, посмотрев на нее и задержав на секунду свой взгляд. После она поднимается со своего диванчика и, словно приняв мой вызов, вкладывает свою холодную руку в мою.

Мы идем к воображаемому танцполу, пробираясь через танцующие парочки. Выбрав свободное место, мы встаем друг напротив друга, она кладет свою левую руку на мое плечо, а ее правую руку я беру в свою ладонь, приобняв девушку за талию.

Мы начинаем медленно двигаться в танце, не произнося ни слова, ведь за нас это делает музыка. От ее волос исходят приятные ванильный и цветочный запахи, которые наполняют мои легкие и задурманивают мой уже слегка нетрезвый мозг.

Ее кожа идеально бархатистая, мне нестерпимо хочется проложить дорожку из поцелуев по ее шее и дарить этой женщине наслаждение. Она завораживает меня тем, что одновременно сочетает в себе робость и в тоже время дерзость, самодостаточность. Это дикое и редкое сочетание крайне обескураживает меня. Я пьянею все сильнее и становлюсь просто безнадежным.

— Ты такая красивая, — наклоняюсь я к ней и шепчу на ухо. — От такой красоты было бы не жалко ослепнуть.

Она мне ничего не отвечает, но клянусь, что чувствую, как она слегка дрожит от моих слов и дыхания, которым я обдал ее шею, когда шептал те слова. Соблазнение — это моя любимая часть игры, поэтому я в ней весьма преуспел.

Ее правая ладонь лежит в моей руке, а другой я обнимаю ее за талию. Мы медленно кружимся в танце, но Стелла почему-то избегает прямого зрительного контакта со мной. Мне нужно, чтобы она посмотрела мне в глаза, ведь в этот момент мы физически на очень близком расстоянии. Мне необходимо ее внимание, потому что это часть игры. Моей игры.

Я сдвигаю свою руку чуть ниже по её пояснице, туда, где поднявшаяся во время танца блузка оголила кусочек кожи. Пальцами я прокладываю едва ощутимую линию по ее оголенной пояснице, и чувствую ее легкую дрожь. Она реагирует на мои прикосновения, дав тем самым мне зеленый свет прикоснуться к ее бархатистой коже еще более ощутимо, что я и делаю, играя пальцами по ее коже и изображая замысловатый узор.

Она, не выдержав этой сладкой муки, а именно такой она и была — приятная и сладкая, все-таки взглянула на меня.

Я смотрю на ее сочные алые губы, в которые мне так хочется впиться прямо здесь и сейчас, когда замечаю, что она прижимается сильнее ко мне и шепчет соблазнительным голосом на ухо:

— Может быть хватит уже мучить мою поясницу?

Что? Стоп!

Я был удивлен ее реакции, но не показывал своего негодования. Не может быть! Годы опыта подсказывали мне, что девушкам нравились такие ласки — они были едва ощутимые, благодаря чему позволяли дразнить и распалять, но не переступать разумных границ. Но, видимо, эта история не про Стеллу. Неужели мне тут ничего не светит?

— Только не говори, что тебе не нравится? — шепчу я ей на ухо с придыханием и чувствую, как она закрывает свои глаза.

— Не льсти себе, красавчик, — продолжает она нашу незримую для остальных словесную дуэль. — Если у тебя симпатичная мордашка, то это ещё не значит, что ты знаешь, как обращаться с женщинами. — А она весьма острая на язычок и явно пытается утереть мне нос.

— Ну, ты все — таки считаешь меня красавчиком, это уже что-то, — не могу не поддеть ее, она так мило сердится.

— Ты просто заносчивая задница, Николас, — смотрит она мне прямо в глаза с абсолютно серьезным видом, при этом мы продолжаем танцевать, медленно двигаясь в такт музыки.

Я несколько секунд молчу, после чего наклоняюсь вновь к ней поближе и говорю:

— Ты такая сексуальная, глаз не могу от тебя отвести.

Говорю ли я подобные слова все женщинам, с которыми хочу и планирую переспать? Нет, не говорю, но совсем не потому, что не хочу этой игры. Причина в том, что большинство женщин, с которыми мне приходится иметь дело, уже просто так готовы со мной лечь в койку, даже без предварительных игр и соблазнения. Они словно потребители в супермаркете: взяли с полки и съели. Я же люблю длительный процесс приготовления и дегустации, а не бездумное поглощение продуктов. В этом наше отличие. Но в большинстве случаев приходилось брать то, что дают.

С одной стороны, это весьма упрощает мне задачу. С другой, эти женщины опускаются еще ниже в моих глазах.

Но Стелла оказалась крепким орешком, ее просто так не победить, поэтому действовать придется медленно, но верно. Я все равно добьюсь своей цели — эта женщина будет стонать от удовольствия в моих объятиях, а после захочет еще и еще. Но вопрос в другом: захочу ли я продолжения после затяжных игр в соблазнение?

Не знаю, время покажет.


Стелла


Мы с Николасом танцуем, и мне это нравится. Я всегда любила танцевать, но давно этого не делала. Почему я не пошла на танцпол с подругами, для меня также остается загадкой. Я, видимо, подсознательно желала остаться с Николосом наедине, хотя и боялась.

Мы не просто с ним танцуем. Это своеобразная игра, которую мы обоюдно поддерживаем. Он играет роль соблазнителя, пытаясь своими жестами, словами и движениями настроить меня на свою похотливую волну.

Удается ли это ему? Вполне. Я должна признать, он отлично справляется со своей ролью соблазнителя, но вот только как бы мне не хотелось попасть в его наверняка горячие объятия, я не позволю собой воспользоваться. Мне не нужен роман, сегодня мне необходим просто флирт, и не более того.

Когда музыка заканчивается, я немного отстраняюсь от горячего и такого стройного и подтянутого тела Николаса.

— Не хочешь выйти на улицу и проветриться? — спрашивает Николас.

— Да, пожалуй. Здесь стало слишком душно, — соглашаюсь я, Николас чему-то хитро ухмыляется, и мы направляемся в сторону выхода.

Ник пропускает меня вперед, а сам идет следом за мной, касаясь ладонью моей спины, словно оберегая меня от посторонних. Сквозь свою блузку я чувствую тепло от его руки и, кажется даже, немного дрожу. Опять он испытывает мою кожу своими прикосновениями. Держись, Стелла.

Мы выходим на улицу, лицо обдает потоком свежего прохладного ночного воздуха. От этого так приятно, что я закрываю глаза в неге и поднимаю лицо навстречу ночного неба. Мы молчим, и я слышу, как открывается дверь и кто-то выходит, и, уже открыв глаза, вижу проходящих мимо троих здоровенных мужика. Один из них, пожалуй, самый неприятный, подмигивает мне и говорит: «Какая цыпочка». У меня мурашки бегут по телу от этого зрелища.

Ник, стоящий рядом со мной, держит руки в карманах своих темно-синих джинсов, наклоняется ко мне и шепчет:

— Давай-ка отойдем в сторону, а то тебя точно украдут вон те громилы, — и кивает головой в сторону тех противных мужиков, которые только что вышли из бара.

— Давай, — опять соглашаюсь я с ним. И почему я все время с ним соглашаюсь?

Мы начинаем шагать и заходим за бар, приближаясь к боковой стене, где никого нет и мы недоступны постороннему взгляду. По мере нашего движения, Ник неожиданно становится ко мне лицом, обвив мою талию своими руками, и прижимает меня спиной к стене. Он приближается своим лицом к моему как можно ближе.

— Что ты делаешь? — говорю я возмущенно. Что он себе позволяет?

— Хотел это сделать с того самого момента, как увидел тебя, — я отворачиваю голову, желая избежать поцелуя. Он же в свою очередь не пытается поцеловать меня в губы, что меня удивляет, но наклоняется еще ниже ко мне и прикасается к моей шее, прокладывая вниз дорожку поцелуев. Он быстрым движением проводит языком вверх и прикусывает слегка мочку моего уха. Я вся покрываюсь мурашками от удовольствия, из моих губ вырывается едва различимый стон.

Что делает со мной этот незнакомый мужчина? Что я здесь делаю? Почему позволяю ему делать это со мной? Я понимаю всю нелепость ситуации и начинаю вырываться, упираясь Николасу в грудь руками, чтобы оттолкнуть его.

— Что-то не так? — не отпускает он меня, заглядывая с хищной улыбкой мне в глаза.

— Все не так, — отвечаю я сердито. — Меня и тебя здесь не должно быть, ты же это понимаешь. Это неправильно, — включаю я фильтр хорошей девочки.

— Не вижу проблем, если мужчину и женщину тянет друг к другу. Это самая лучшая причина, чтобы быть здесь и оказаться в подобной ситуации, — пытается убедить меня он.