Карина погрустнела, обняв букет и устало нахохлившись. Наверно, она думала, что едет рядом с каким-то бесчувственным снеговиком. Пусть уж лучше так думает, чем этот поцелуй, который перевернул, перечеркнул и убил бы всё.

В прихожей Слава приняла у Карины пуховик, повесила на вешалку и села на пуфик, расшнуровывая ботинки. Армейские «говнодавы» встали рядом с изящными сапожками сестрёнки, а Карина возилась на кухне – набирала воду в вазу, шуршала обёрткой букета. Потом она прошмыгнула в ванную, а Слава, дожидаясь своей очереди помыть руки, сняла часы и выложила телефон на тумбочку.

Из ванной доносились всхлипы.

Слава распахнула дверь. Карина, склонившись, ревела и смывала слёзы вместе с косметикой. Её плечи вздрагивали, лопатки шевелились, а всхлипы, усиливаемые раковиной, утекали с водой в сток.

– Карина.

Сестрёнка вздрогнула, выпрямилась и растянула рот в улыбке. Жалкая попытка: нос и глаза – краснёхонькие. Кого она хотела обмануть?

– Что случилось?

Карина с бодрым видом промокала лицо полотенцем: мол, и вовсе я не плачу, это так – соринка в глаз попала.

– Всё нормально, Слав. – Улыбнулась, а губы предательски дрожали. – Это просто мыло... в глаза и нос...

– Я всё вижу и слышу. Никакое это не мыло. Что с тобой?

Зеркало показывало Славе её лицо – с новым удачным макияжем, но страшное и каменное, прямо табличка «не влезай – убьёт». Карина хотела проскользнуть мимо, но она заблокировала проход, расставив ноги на ширину двери и взявшись за косяки.

– Не выйдешь, пока не скажешь, что случилось. Что у тебя? Опять во что-то вляпалась?

– Слава, да нет, ни во что я не вляпалась, всё нормально, правда! – Сестрёнка улыбалась виновато и ласково, изгибала брови домиком – наверно, жалела, что дала слезам волю. Нарвалась вот теперь на суровый допрос.

– Тогда в чём дело?

Неужели из-за этих дурацких цветов? Да, Слава не улыбнулась, не обняла, ограничившись сухим «спасибо». Потому что нельзя, просто нельзя было выплеснуть это, выдать себя. А если сестрёнка не поймёт, будет в шоке, испугается? Именно в том-то и дело, что – сестрёнка! Слава всегда была для Карины старшей сестрой, а тут вдруг...

– Ерунда, наверно, просто ПМС, – устало шмыгнула носом Карина, всё ещё не теряя надежды просочиться из ванной наружу: скреблась, как котёнок в закрытую дверь.

Слава прикинула: да, похоже на правду. «Критические дни» близились. Сама она от этого женского недуга не страдала, да и вообще «эти дела» у неё проходили быстро и незаметно, но Карина за несколько дней до месячных порой бывала нервной и плаксивой. Забавно, но у них даже циклы начали совпадать через некоторое время после переезда Карины.

– Слав, просто... спасибо тебе за то, что ты есть.

И опять – обнимашки, запах волос и еле уловимое облако парфюма – призрак девчачьего мирка, полного блестящих штучек и финтифлюшек. И мягкое прикосновение её груди: две упругие округлости своей ложбинкой поймали в ловушку рухнувшее вниз сердце. Пытка, просто пытка, изощрённая и сладкая. Она даже не замечала, что творили со Славой эти обнимания-прижимания. И это было... гаденько. Девочка думала, что обнимает сестру, а эта сестра... Тьфу.

– Ладно. Не будешь больше плакать?

Карина мотнула головой, улыбнулась, смахнула остатки влаги с ресниц.

– Нет, всё. Не буду.

– Ну, тогда пошли, поедим, что ли... На ужин у нас что-нибудь есть?

Карина засуетилась, спохватилась.

– Ой, Слав, я сегодня ничего не приготовила! С учёбы сразу на работу побежала... Сейчас посмотрю, что там в холодильнике... Подожди немножко, сообразим что-нибудь!

Слава помыла руки и неторопливо переоделась в домашнее, давая Карине время «сообразить» какую-нибудь еду. Умываться пока не стала, даже жалко было уничтожать такую красоту, повторить которую ей самой вряд ли когда-нибудь удалось бы. Развалившись на диване, она вытряхнула из пакетика косметику, принялась разглядывать, читать этикетки.

– Чего они мне тут подсунули-то? Хм...

Последним из пакетика выпал чек, и Слава присвистнула. А магазин-то не из дешёвых. Вот и заходи в эти логова кошельковых вампирш. Присосутся, очаруют, окрутят, заболтают – не уйдёшь без покупки. Ещё и норовят впарить какую-нибудь лабуду – все эти лосьоны после скраба и пенки после тоника. Миц... Мисцель... Тьфу, не выговорить, воду какую-то там. Хорошо хоть, воли хватило всё это сразу в сторонку отодвинуть. Да и не пользовалась Слава никогда такими излишествами: с мылом умылась, детским кремом смазала суховатые щёки – и вперёд. Карина, правда, покупала какое-то дорогое мыло, которое обильно пенилось и не стягивало кожу, так что даже необходимость в креме отпала. На него Слава ещё была согласна, но всё остальное считала пустой тратой тех довольно скромных денег, которые ей платило государство за тяжёлую и опасную работу.

Она раскрутила тушь, вынула кисточку, у зеркала в прихожей попробовала провести по ресницам. Автоматически открылся рот. Слава хмыкнула: в генах это, что ли, было заложено у женщин?..

– Слав, пойдём кушать, – позвала Карина.

На тарелках лежали ломтики паровой горбуши, гречка и овощная смесь из пакета, букет ярким странным гостем украшал подоконник. Слава тронула хрупкие плечи девушки и сказала:

– Принцесса, спасибо тебе. Сегодня день какой-то... Даже не знаю, как сказать. Будто праздник, что ли.

Наверно, слишком поздно она пыталась исправиться и делала это неуклюже. Но лучше поздно, чем никогда, потому что Карина лучисто улыбнулась, поймав сердце Славы в чайную тёплую глубину своих глаз.

– Ты этот праздник заслужила.

Сестрёнка тоже заслужила праздник. Он уже манил запахом мандаринов, подмигивал гирляндами, пудрил плечи снежным конфетти. Проезжая вечером мимо магазина мехов, Слава приняла решение. Предварительно она заглянула в это царство пушистой роскоши, оскалила зубы в ответ на укусы цен, узнала насчёт кредита. Последний, как ей объяснили, – без переплаты и первоначального взноса.

– У нас начинаются новогодние скидки, цены снижены на двадцать процентов, – сказали ей. – Торопитесь, скидки действуют только до тридцатого декабря!

– Мне бы скидочку процентов в семьдесят, – мрачно пошутила Слава. – Тогда ещё, быть может, и терпимо было бы...

На ближайшее воскресенье у неё выпал выходной, Карина тоже была свободна, но готовилась к какому-то зачёту, устроившись на кровати.

– Не хило ты забаррикадировалась, – усмехнулась Слава, окидывая взглядом книжные «укрепления». – Отдохни-ка от зубрёжки, давай прогуляемся кое-куда.

Она присела на кровать, вручила Карине большой мандарин. Та рассеянно взяла, промычала что-то среднее между «спасибо» и «угум» и тут же принялась чистить его тонкими пальчиками, не отрывая глаз от учебника. Душистые корочки она пристроила на одну из закрытых книг.

– Ой, Слав, мне учить надо, зачёт завтра...

– А мы ненадолго, на час-полтора. Успеешь. – Слава приняла губами мандариновую дольку, которую Карина вложила ей в рот.

– Что за прогулка-то? Куда? – Сестрёнка перелистнула страницу, не переставая читать и что-то выписывать.

– За новогодним подарком тебе, – усмехнулась Слава.

Она угадала безошибочно: стоило прозвучать слову «подарок», как все тетрадно-книжные баррикады разлетелись в стороны от мощного взрыва восторга и предвкушения. Хотелось поцеловать эти радостно сияющие глазки, но Слава сдержалась. Собралась Карина с молниеносной быстротой, даже долго краситься не стала, только ресницы подмазала слегка и провела по губам бесцветным шариковым блеском.

– Ну, я готова!

– Установлен рекорд по женским сборам, – подколола Слава, стоя в прихожей. – Результат – пять минут двадцать две секунды. Это мировой рекорд, дамы и господа. Вряд ли кому-то удастся его побить. Даже самой рекордсменке при других обстоятельствах.

Карина, сверкая шутливым возмущением в смеющихся глазах, стукнула её кулачком по плечу.

– Вот что значит стимул. – Слава взяла ключи от машины и открыла дверь, пропуская сестрёнку вперёд.

Когда Карина увидела, куда они приехали за подарком, она застыла с круглыми глазами, захлопала ресницами.

– В смысле?!.. Слав, ты что... шубу мне подарить хочешь?

– В точку. – Слава взмахнула рукой в приглашающем жесте в сторону ступенек. – Прошу.

– Слав, ты с ума сошла? – Карина теребила язычок молнии на куртке старшей сестры, при этом лицо у неё было исполнено серьёзности, а глаза испуганно распахнулись – ни дать ни взять, две чашки с чаем. – Нам же это не по карману...

– Есть такое волшебное слово – «кредит», – усмехнулась Слава.

Меховой салон впустил их в свой светлый и тёплый чертог снисходительно-высокомерно, будто царские палаты. Впрочем, подобострастно дрожать на полусогнутых ногах Слава не собиралась. Она уверенной походкой вразвалочку подошла к продавцу – той же самой, которая в прошлый раз консультировала её насчёт кредита. Эта длинноволосая и длинноногая леди с накачанными губами, чуть оправив своё облегающее тёмно-лиловое платье, с изящной ленцой поднялась со стула им навстречу, а охранник окинул Славу цепким взглядом. Узнал, судя по всему. Она с усмешкой поприветствовала его:

– Виделись, браток. Расслабься.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – жеманно промурлыкала продавец.

Нос у неё при ближайшем рассмотрении оказался великоват и грубоват, да и с пышностью чёрных бровей она переборщила. Издали – вроде бы красотка-модель, а вблизи – мужик-кавказец.

– Здравия желаю, милая барышня, – кивнула Слава. – Я тут к вам недавно заглядывала, приценивалась. Вот, собственно, будущая обладательница одной из ваших замечательных шубок.

И она показала на смущённую Карину, робко стоявшую у длинной вешалки с шубами и разглядывавшую мягкий меховой товар с настороженным недоверием. Продавец растянула неестественно пухлый рот в обольстительной улыбке.

– Ах да, я вас, конечно же, помню! («Забудешь такую громилу, как же!») Да, конечно, давайте подберём для девушки шубку. («Деньги-то у вас хоть есть? Ходят тут всякие нищеброды, время отнимают...») Какой вид меха и размер интересует? («Побитый молью кролик – вот ваш потолок»). Или, быть может, вы ищете конкретный бренд? («Не думаю, что они слышали хотя бы слово «бренд»).

– Мы в брендах не очень разбираемся, – усмехнулась Слава. – Самое главное – чтоб хорошо сидело и самой девушке нравилось.

(«Я так и думала»).

Продавец окинула Карину взглядом, льстиво улыбнулась.

– Пожалуй, на девушке всё будет сидеть хорошо.

Пока Карина примеряла шубки, Славе предложили кресло и чашечку чая. Сестрёнка сперва чувствовала себя скованно и смущённо, словно не веря, что они уйдут отсюда с покупкой. Всем своим видом она как бы извинялась перед продавцом за то, что отнимает у неё время, но постепенно в глазах девушки зажигался огонёк удовольствия от самого процесса примерки. Она гладила мягкий, шелковистый мех, прижималась к воротникам рдеющей щёчкой, крутилась перед зеркалом так и сяк, а Слава, прихлёбывая чай, задумчиво любовалась. Перебравшись из своего пуховика в шубу, Карина сразу стала выглядеть на порядок дороже – прямо как молодая супруга какого-то олигарха.

В итоге она остановилась на двух шубках, понравившихся ей больше всего. Одна была из чернобурки, до середины бедра, а вторая – норковая, с капюшоном и поясом.

– Чернобурка смотрится пышно и торжественно, а норка – элегантная простота, – гламурно разглагольствовала носатая дама-продавец. – Но простота не равна дешевизне.

Слава поставила чашку на столик и подошла.

– Ну, давайте посмотрим, в какую цену нам эта простота может встать.

Цена оказалась не астрономической. Со скрипом, но можно потянуть, не порвав семейный бюджет к чертям. Чернобурка стоила несколько дороже, но в глазах Карины явно читался выбор в её пользу. Элегантная простота её впечатляла меньше, но желания разбивались о суровую реальность, а вернее, об её денежное выражение. Она ещё раз примерила обе шубки, вздохнула.

– И та, и эта классная, даже не знаю...

А продавец уже несла ещё одну – норковую с объёмным воротником из чернобурки.

– А вот посмотрите, какая прелесть у нас есть. Сочетает в себе оба понравившихся вам меха!

Карина живенько скользнула в рукава этого чуда, завернулась в него и вся съёжилась, нахохлившись от восторга.

– Слав, это шуба моей мечты! – пропищала она. – А-а-а, я в неё влюбилась!..

Продавец одобрительно кивала, а её рот изгибался в сладко-змеиной улыбке. И не без причины: мечта сестрёнки грозила обойтись Славе в суммарную стоимость двух предыдущих шуб. Узнав цену, Карина тут же сникла.

– Ой, нет, это слишком дорого. Я, наверно, попробую всё-таки из этих двух выбрать. – И она погладила обе шубки.

Она с тоской попрощалась с мечтой, проводив её взглядом на вешалку, и снова принялась крутиться перед зеркалом то в чернобурке, то в норке. Она бодрилась, пыталась беспечно улыбаться, но была явно расстроена. Ещё бы!.. Мечта поманила блеском роскоши, издевательски улыбнулась накрашенными и накачанными губами с ядовитой сладостью – и растаяла, вильнув на прощание пушистым хвостом.