Бог свидетель, Славе хотелось послать всё к чертям, взять сестрёнку за плечи, заглянуть в глаза и ласково сказать: «Принцесса, Новый год – время, когда мечты сбываются». А потом бросить через плечо этой ядовитой носатой красотке: «Девушка, несите нам ту, самую дорогую. И оформляйте покупку». Но... Слишком тяжёлым бременем легла бы мечта и на её скромный кошелёк, и на плечи Карины. С такой работой, как у Славы, нельзя было загадывать вперёд не то что на кредитные год-два, но и на неделю. Случиться могло всякое. Сегодня она жива, и Карина рядом с ней в шубке, а завтра, допустим, сестрёнка будет рыдать у её гроба. Без шубки. Нет, мрачновато как-то, не по-новогоднему. Слава сформулировала мысль иначе: сегодня работа есть, а завтра её нет; сегодня есть здоровье, а завтра – тю-тю. И даже этой чернобурки у Карины был риск лишиться, если что-то пойдёт не так и денег не станет. Но если этак рассуждать, то лучше вообще не брать никаких кредитов и рассрочек... Слава подавила вздох и улыбнулась.

– Ну что, принцесса? Выбрала?

Карина в расстроенных чувствах отложила чернобурку и взяла в руки норку.

– Элегантная простота рулит.

– Карин, ну я же вижу, тебе та больше нравится. – Слава кивнула в сторону шубки из роскошного чёрно-серебристого меха.

А Карина, похоже, уже была ничему не рада, скисла, хоть и старалась держаться бодрячком. Слава отвела её к кожаным креслам и обратилась к продавцу:

– Девушка, а можно нам ещё по чашечке чая? Обдумать выбор надо, дело-то не шуточное! Шуба – вещь серьёзная. Не пакет молока, с наскоку не купишь.

– Да, конечно. Чёрный, зелёный?

– Два чёрных, пожалуйста. Мне, если можно, с лимончиком.

– Одну минутку.

Чернобурка улеглась у Карины на коленях, приласкалась, как бы прося: «Возьми меня, я хорошая». Карина гладила шубу, будто какого-то пушистого зверя. С мечтой, конечно, обидно получилось, и Слава тоже чувствовала себя паршивенько. Новый год, пора чудес... «Газпром. Мечты сбываются», ага. Вот только не в «Газпроме» она работала, увы.

Принесли чай. Карина отхлёбывала маленькими глоточками, обжигаясь и морщась, а Слава думала о несправедливостях жизни.

– Слав, я решила. Возьмём эту. – И Карина прижала к себе чернобурку.

– Ну вот и ладненько. – Слава поднялась, сделала знак продавцу. – Девушка, оформляйте.

Слава опасалась, что банк смутит её сопряжённая с риском работа, и Карина лишится подарка, но всё «срослось»: наверно, под Новый год чудеса всё-таки порой случаются. Домой Карина поехала в новой шубе, а пуховик невзрачным комком лежал на заднем сиденье. Сестрёнка повеселела немного, приободрилась, обнимала себя, гладила мех и рассуждала:

– Ту, дорогущую, даже носить страшно. Как подумаешь о деньгах, которые за неё отданы – бррр... Эта тоже недешёвая, но как-то не так жутко. Хотя, знаешь, я её, наверно, в универ надевать не буду. Ещё сопрут в раздевалке. У нас там вообще охраны никакой. Вахтёрши-поломойки одни, да и те чай пить каждые пять минут бегают – заходи, бери что хочешь... Проходной двор. Гулять в ней буду просто. – И добавила, блеснув тёплыми искорками в глазах: – С тобой. С тобой я ничего не боюсь!

Дома она ещё с часик покрутилась перед зеркалом, а потом опять воздвигла вокруг себя книжные баррикады. Заглянув к ней, Слава не удержалась от смеха: сестрёнка сидела на кровати в шубе, а в комнате гулял зимний воздух, проникая в приоткрытое окно. Чтоб не жарко было, ага.

– Ну, ты даёшь, снежная королева, – хохотала Слава, прислонившись к косяку. – Тебя ж продует!

– Не продует, я же в шубе! – Карина невозмутимо разломила очищенный мандарин, откусила от половинки. На тарелке возвышалась горка оранжевых, сладких и пахнущих Новым годом фруктов.

– Ага. В шубе, но без шапки и с голыми ногами. – И Слава закрыла окно.

Голые ноги она, конечно, заметила очень «кстати» – опять пересохло во рту. Длинные, умопомрачительные ножки. Попав в их жаркий обхват, на следующий день можно было умирать: ничего более прекрасного в жизни случиться уже не могло.

– Ладно, я на тренировку. А ты грызи давай гранит науки. – И Слава скользнула рукой по макушке девушки родительским жестом.

Карина приснилась ей ночью – в шубе на голое тело. На шее у неё сверкало бриллиантовое колье, а волосы каштановыми волнами рассыпались по плечам. Она обхватила Славу своими охренительными ногами, а та мяла её обнажённую грудь, и «троечка» сестрёнки как раз умещалась в её больших пятернях.

Проснувшись в пять утра, Слава долго пила на кухне чай и чувствовала себя конченной извращенкой.

Дни сыпались снежным рогом изобилия, дыхание Нового года становилось всё ощутимее. Карина успешно сдала все зачёты, ей предстояла зимняя сессия, а Слава охраняла праздничные мероприятия, следовавшие в городе одно за другим. В целом обходилось всё тихо-мирно, без эксцессов – так, небольшие хулиганства граждан по пьяной лавочке. В субботнее выходное утро Слава встала с беспричинно хорошим настроением, собираясь сегодня сначала эффективно качнуться в спортзале, а потом сходить на тренировку по дзюдо: о своей физической и спортивной форме она заботилась тщательно. Дома она размялась для разогрева мышц, а потом подумала, что неплохо было бы что-нибудь сжевать на завтрак.

А Карина уже заботилась о вкусном и здоровом завтраке для них обеих, стоя у плиты в полупрозрачном лиловом пеньюаре и сексуальном кружевном комплекте белья. Её волосы были убраны наверх под заколку, но парочка непослушных прядей изящно падала ей на шею. Слава застыла в дверях кухни, сражённая и обалдевшая, но усилием воли взяла себя в руки и усмехнулась:

– Это в честь чего такой изысканный наряд, мадам?

– Я пока ещё мадемуазель, – кокетливо стрельнула через плечо подкрашенным глазом Карина. – Вот, прикупила себе бельишко, хотела тебе показать. Как оно?

Горло Славы в течение некоторого времени могло издавать только «гм» и «кхм».

– Ну... Ничего так. Красивое. Вот только такое бельишко обычно надевают не просто так, а... для кого-то. И кто же сей счастливчик, которому суждено ослепнуть от всей этой красоты?

А Карина развернулась к ней лицом и спросила напрямик:

– Я тебе нравлюсь в нём?

Славу сначала обожгло жаром и сухостью рта, а потом сердце заколотилось, увязая в тягучем холодке подозрения...

– Это ты о чём? – Голос разом осип, нервы и жилы натянулись.

Она опустилась за стол, сцепив пальцы в замок, а сестрёнка, ласково улыбаясь, водила пальчиком по её плечу.

– Ну, Слав... Неужели непонятно?

– Нет, непонятно. – Скулы стиснулись, взбугрились желваками, лицо бледнело и каменело, а все мышцы на теле сжимались в защитный корсет, готовый к удару.

– Слав. – Карина прильнула, то теребя рукав футболки Славы, то вороша короткий ёжик над её шеей. – Тебе не надо ни о чём волноваться и напрягаться. Всё нормально. Я знаю, что тебе нравятся девушки.

Слава вскинулась зверем, словно её вытянули меж лопаток кнутом, но удержалась за столом – только плечами повела, будто принимая на них штангу.

– И на каком основании такие выводы? – В голосе звенела сталь и выла вьюга.

А Карина, такая манящая и тёплая, соблазнительно мягкая, пахнущая гелем для душа и духами, присела рядом, под столом касаясь бедра Славы своим. От этого интимного прикосновения по спине бегали электрические мурашки.

– Ты однажды ушла на тренировку, а комп выключить забыла, – начала сестрёнка издалека. – У него монитор потух для экономии энергии и вентилятор шуметь перестал – вот ты, наверно, и решила, что он выключен. Но лампочка-то там горела. Я хотела его просто выключить, правда! Не подсматривать, не копаться в твоей личной жизни, а просто выключить. Шевельнула мышкой, по клаве клацнула – и экран загорелся... А там была открыта страница... Этот форум. Я сначала засомневалась... Ну, мало ли. Решила не торопиться с выводами, подождать. А потом я как-то раз делала генеральную уборку и нашла... ну... игрушки эти для секса. Там была одна такая... страпон называется. – Щёки Карины рдели, губы дрожали в смущённой улыбке. – Ну, заменитель того самого, так сказать. Я во всём этом не большой спец, конечно, но нафига девушке такая штука, если она встречается с парнем, у которого есть свой, натуральный? Или парень хочет, чтоб она сама его... ну, кхм... того?.. Всяко, конечно, бывает, я не спорю, но... Вместе с тем форумом и ещё кое-какими... скажем так, фишечками всё и сложилось в картину.

– Про фишечки поподробнее. – Голос всё ещё скрежетал металлом, замогильно гудя из глубин груди.

– Ну... – Карина тихонько засмеялась, морща носик, уткнулась лбом в плечо Славы. – То, как ты начинаешь дышать, когда я тебя обнимаю. Слав, прости, но ты пыхтишь, как загнанная лошадь. Ты, наверно, думаешь, что это не слышно, но... Это слышно.

«Вот сопля. Значит, всё знала и всё равно прижималась. Устраивала мне эти пытки инквизиторские. Засранка мелкая». – Кулаки сжимались, рука тянулась к ремню брюк, чтобы проучить эту белую, круглую попку, обтянутую лилово-розовыми кружевами.

– Ладно, допустим, ты меня спалила. Дальше что?

Хорошее настроение было разбито вдребезги, сердце расплющено в лепёшку, а нутро горело и рычало припёртым к стенке зверем. И зверь этот скалился и был готов кусаться, взбешённый, вспугнутый, захваченный врасплох. А Карина, сделав невинно-огорчённую мордочку, погладила Славу по плечу.

– Слав... Ну, ты чего такая убитая? Не надо... Не расстраивайся, прости. Наверно, не надо было мне так резко начинать этот разговор, но рано или поздно всё равно пришлось бы. Вечно скрывать это не получилось бы... Правда всё равно всплыла бы. И поверь, я не тот человек, которого тебе надо стыдиться или стесняться. Я... Слав...

Слава снова дёрнулась, будто её шибануло разрядом электрошокера: ладонь Карины поползла сначала по внешней стороне бедра, потом скользнула на внутреннюю, а дыхание щекотало ухо. Губы шевелились в горячей близости от поцелуя:

– Слав... Я долго думала, какой тебе подарок сделать на Новый год. Ты мне сделала – такой, что я прямо не знала, что и придумать такое... достойное. Денег у меня мало, поэтому я хочу подарить тебе то, что не имеет цены.

Горячая, повлажневшая ладошка Карины легла на щёку Славы, а губ тепло коснулся робко-осторожный, вопросительно-нежный поцелуй. Но Слава застыла в каменном холоде, помертвевшая, придавленная зимним мраком разочарованной горечи. Её рот сжался, она встала из-за стола, громко двинув стулом.

– Подарок этот был – просто так, от души. Без мыслей о каком-то ответе. И если ты решила за него... рассчитаться вот так, то это плохая идея, девочка. Потому что ты уже оценила это, как ты говоришь, бесценное.

Слава встала у окна, устало глядя во двор. Ребята катали снеговика, а у неё ломило в висках от горькой боли. За спиной повисла леденящая, тоскливая и подозрительная тишина. Когда Слава обернулась, по бледным щекам Карины медленно катились слёзы.

– Слава... Ты не поняла... Я... не рассчитаться! Я – от души, как и ты! А вовсе не за... шубу! Как ты могла вообще подумать такое?! Ведь я же чувствую... что я тебе нравлюсь... И ты хочешь этого!

– Чего я там хочу или нет, это мои заморочки, и я с ними разберусь как-нибудь. – Слава плеснула себе воды, чтобы смыть эту чёртову сушь во рту и утихомирить взвинченное стрессом сердце, залпом влила в себя полстакана. – Спасибо за твою щедрость, конечно, но одолжений мне делать не надо.

– Боже, какая я дура! Я не с того начала, – пробормотала Карина, закрыв глаза и растирая трясущимися пальцами виски. – Надо было просто переставить всё местами, и тогда ты восприняла бы это иначе... Слава... – Она открыла глаза, полные влажного блеска. – То, что ты чувствуешь ко мне – это взаимно. Я знаю, я дура, я всё испортила сама, но... просто поверь мне. Я люблю тебя. Прости, что всё так по-дурацки получилось... Я правда тебя люблю.

Буря отгремела, отлютовала, сердце теперь просто устало сжималось и разжималось – ничего не хотело, ничему не радовалось, не вздрагивало от счастья. Наверно, стресс вымотал все силы, выпил до дна. И слова «я люблю тебя» упали в эту пустоту, отозвавшись только глухой печалью.

– Принцесса... Ты – моя сестрёнка, мы родные люди, пусть и не по крови. Давай не будем портить эти отношения сексом. Ему не место в них. Ты ещё жизни как следует не нюхала, не определилась, чего ты хочешь от неё и от людей. Ты ищешь, пробуешь. Я для тебя буду только вот такой ступенькой поиска. И ты пойдёшь дальше. А мне будет больно. Я, знаешь, немножко устала от боли. Сыта ею по горло. Я умею с ней справляться, справлялась не раз, но... Больше не хочу. Ты ещё найдёшь своего человека. И я только порадуюсь за тебя.

Последнее слово упало сухо и надломленно-хрипловато – одновременно с каплей воды из крана. У Карины дрожало всё: губы, ресницы, пальцы и слёзы.

– Я уже нашла этого человека, Слав... Четыре года назад. И четыре года я этого человека люблю – с самого первого дня. Я его встретила на похоронах папы. И пока не нашла никого лучше, роднее, надёжнее, сильнее и прекраснее, чем он. А вернее, она. Ты. Ты – самая-самая... С тобой никто не сравнится. Никто и никогда.