– Ты просто плохо искала, принцесса. Ещё не вечер, – грустно усмехнулась Слава, снова садясь к столу. – Ну, ладно, хватит на сегодня бесед о высоком, пожалуй... Они здорово выматывают. Давай вернёмся к прозе жизни ради разнообразия. Позавтракаем, например. – Она глянула на часы. – А то у меня сегодня ещё тренировка... Хотя я чувствую себя так, будто на соревнованиях выступила. Выжата, как лимон.

Карина, ещё всхлипывая и вздрагивая, накладывала на тарелки геркулесовую кашу с ягодной заморозкой. Такого тускло-сосредоточенного, замкнутого, словно бы выжженного изнутри выражения у неё не было даже на похоронах матери. Всё сияние жизни ушло из неё, остался только усталый надлом, и Слава чувствовала лопатками холодящее дыхание вины. Но ничем помочь не могла. Хорошо, если б её саму кто-то реанимировал...

Придя в спортзал, Слава села на скамейку в раздевалке и закрыла глаза. Она поняла, что просто никакая сейчас. Не было энергии, силы будто утекли сквозь пробоину где-то под сердцем. Но она попыталась восстановиться: сидела и дышала под мысленный счёт, а потом приняла упор лёжа и отжалась пятьдесят раз. Перевела дух и сделала ещё один подход в полсотни отжиманий.

Силы и злость понемногу возвращались. Она отработала свою обычную программу на тренажёрах, поболтала со знакомыми ребятами, а потом перешла в секцию дзюдо. Там был и Виталик, её сослуживец по группе. Что сказать о Виталике? С виду – типичный «шкаф»: череп – под «ноль», в плечах – косая сажень, а лицо – Терминатор Терминатором. На работе это была пуленепробиваемая махина, способная завязать «клиента» узлом и сделать из него кубик Рубика. А дома, с женой и маленькой дочкой – просто большой и добрый парень, любящий и любимый муж и нежный папа. Внешность бывает обманчива. Очень.

На сегодняшней тренировке Слава обошлась с ним жестковато. Нельзя всё-таки давать эмоциям впутываться в другие области, где их быть не должно и где они могут только навредить делу. Слава знала это, но ничего с собой поделать не могла. Так хреново в моральном плане она себя не чувствовала даже после расставаний с девушками.

– Виталь, извини.

– Да лан. – Мощная рука хлопнула Славу по плечу. Он её и как женщину-то не воспринимал. Ну а что? Она сама приложила к этому все усилия и своего добилась. – Не в духе ты сегодня, что ли?

– Есть немного.

– А чё стряслось-то у тебя? Колись давай.

– Да так... Небольшие заморочки. Сестрёнка мелкая... чудит.

Виталик добродушно хмыкнул.

– Ох уж эти детки.

Да уж, дитятко. Напялило кружевные трусы и вертело попой.

Тренировка была окончена, они вместе вышли под мягкий, ласково щекочущий щёки снежок. Слава подбросила Виталика до дома: у того своей машины не было. Предновогоднее настроение безнадёжно спряталось где-то за сонными окнами старых пятиэтажек – не выудить, не вытряхнуть, как засевшего в квартире бандита. Что-то уже совсем ничего не хотелось. Ни ёлки, ни мандаринов. Вообще ничего. Всё это осталось в далёком детстве, ключик от которого потерялся.

– Ну давай...

– Давай. Увидимся.

Они простились рукопожатием у дверцы. Домой не тянуло. Слава мялась, скрипя ботинками по снежному накату, и Виталик, уже поднявшийся было на крыльцо подъезда, обернулся.

– Слав, ты чего?

Она пожала плечами, поморщилась.

– Давай, заходи. Там Натаха обещала пирог рыбный испечь, готов уже, наверно.

Вот так просто: никто никому не лез в душу, не донимал расспросами. Просто прочёл мысли и подставил крепкое плечо. Собственно, плечи обоих отнюдь не были хилыми, но то – физические. А душевные могли порой дрогнуть.

Виталик с семьёй ютился в однушке на третьем этаже старой «хрущёвки». Едва они вошли, как Славу сразу окутало домашнее, вкусно пахнущее тепло. Наташа, невысокая и крепенькая, с ласковыми ямочками на румяных щеках, выглянула с кухни:

– О, Слав, привет! А у нас пирог! С горбушей! М-м... Вкуснятина!

Слава была другом семьи. Без кавычек, просто – другом. Когда отпуск совпадал, ездили с Виталиком на рыбалку, а за город – в лес, по грибы-ягоды – всем семейством. Зимой катались на лыжах. У Наташи не возникало никаких ревнивых мыслей насчёт мужа и Славы, она была простая и тёплая, по-женски мудрая. Одно время Слава молчаливо носила под сердцем мягкий, совсем не обременяющий комочек лёгкой влюблённости в неё – как сдобный колобок. Хочешь – съешь, а хочешь – у груди согревай. Слава предпочла оставить у груди, ведь если съесть – вдруг горько будет потом?

Виталик возился с дочкой – катал на плечах, перевоплотившись в северного оленя, а Наташа резала пирог. Розовые ломтики рыбы, покрытые колечками лука, дымились вкусным парком.

– Слав, ты какая-то грустная сегодня, – заметила Наташа. – Случилось что-то?

– Да так, пустяки. Ничего, прорвёмся, – криво улыбнулась Слава.

В комнате что-то звякнуло. Наташа насторожилась:

– Ой, не к добру это...

И точно: на пороге кухни показались с виноватым видом Виталик и Леночка. «Олень» увлёкся скачками, а Лена, размахивая окномойкой, задела люстру.

– Папа сказал «ой», а люстра – «бздынь», – доложила девочка.

– Ребёнка хоть не ушиб, олень? – нахмурилась Наташа.

Лена не пострадала, зато не поздоровилось одному из рожков люстры. Он не выдержал удара и почил в бозе.

– Натусь, явка с повинной зачтётся? – Виталик состроил огорчённо-покаянную мину. – Мы просто это... Трясли волшебное дерево, а яблочки на нём оказались – того... Несъедобные и бьющиеся. Осколки мы щас уберём.

– Дурачится с ней, как маленький, у самого детство в одном месте играет, – усмехнулась Наташа, раскладывая куски по тарелкам. И строго добавила: – Пропылесось там всю комнату полностью, а то не дай Бог осколочек какой-то останется – Ленка же на него и наступит.

– Есть, товарищ главнокомандующий!

«Олень» превратился в рыцаря – укротителя страшного дракона по имени Пылеглот, а Лена – в его верного помощника, вооружённого бронебойным веником и пуленепробиваемым совком. Судя по визгу, уборка проходила весело.

– Ёлку не уроните, рыцари! – со смехом крикнула в комнату Наташа.

Слава в последний раз наряжала ёлку классе в шестом, потом детство кончилось. Молодые сосенки ещё продавались на улице – разнокалиберные, разной густоты, роста и свежести. «Купить, что ли?» – подумалось ей. Коробка со старыми игрушками уже много лет пылилась на антресолях шкафа.

В комнате тем временем раздалось глухое «бум», будто упало что-то большое и тяжёлое. Наташа возмущённо хлопнула себя по бёдрам и решительным шагом направилась на место происшествия.

– Да что они там опять расфигачили?!

Из-за перевёрнутого кресла торчали кверху ноги Виталика, рядом дохлой змеёй протянулся шланг пылесоса со щёткой, а Лена каталась по ковру и хохотала в голос.

– Папа проводил захват Пылеглота! Пылеглот победил!

Поверженный Виталик тоже трясся от смеха на полу, прижимая к груди агрегат – к счастью, не пострадавший, а «бум» сказало, вероятно, кресло. Операция проходила в опасной близости от наряженной ёлки, но дерево чудом уцелело.

– Это потому что напарник мне попался ненадёжный! Ржал, вместо того чтобы вести огонь по врагу! – И Виталик прицелился в дочку из веника, а потом запустил его в полёт через всю комнату, будто копьё.

Тот, описав дугу, стукнул стоявшую в дверях Славу по лбу. Он был сухой и лёгкий – не дубинка, но в руках Виталика всё что угодно превращалось в оружие.

– Упс, – сказала Лена, вжав голову в плечи.

Слава не стала осуществлять возмездие: прилетело ей справедливо – за сегодняшнюю тренировку. Она подала Виталику руку, и тот, ухватившись, встал.

– Один-один, ничья, – усмехнулась Слава.

– Это вы о чём? – удивилась Наташа.

– Да так, о своём, – хмыкнул Виталик.

Они со Славой выдвинули стол на середину комнаты. Наташа раскинула на нём скатерть, водрузила пирог и расставила тарелки с уже отрезанными ломтиками. Из холодильника появилась запотевшая банка вишнёвого компота – ярко-рубинового, душистого и сладкого.

– Всё, шумные игры окончены, – сказала Наташа. – А то от квартиры камня на камне не останется.

Так уж получалось, что когда Виталик играл с дочкой, регулярно слышалось то «бум», то «бздынь», то «бряк», то «кряк».

– У меня иногда складывается впечатление, что вы одинаковые по разуму, – проворчала Наташа, но сердитый тон не мог никого обмануть: её глаза смеялись.

Слава отдохнула душой в этом семейном тепле, но в уголках её улыбки притаилась горчинка и грусть. Век бы тут сидеть, но домой ехать пришлось. Что её ждало там? Заплаканная Карина, набор в холодильнике «это могло бы быть вашим обедом, если б не лень» и пустой угол «здесь могла бы стоять ваша ёлка, если бы не потерялся ключик от детства».

Она заехала в магазин и купила парочку светодиодных гирлянд, несколько новых шаров, а также невысокую искусственную ёлочку: живые сосенки было жаль. За продуктами тоже не мешало заскочить. Попались хорошие, крупные мандарины, и Слава взяла два кило.

А дома вместо Карины её ждала записка: «Я в библиотеке». Ну, какая библиотека в век интернета и пиратских книжных коллекций? Что-то здесь не то. На плечи опустилась холодящая тяжесть тревоги, и Слава набрала номер сестрёнки. «Аппарат абонента выключен или находится...» Ещё не хватало.

На плите сиротливо стояла кастрюлька с холодной, застывшей в студень геркулесовой кашей, оставшейся после завтрака, обедом и не пахло, а между тем уже близилось время ужина. Впрочем, Слава от пуза наелась у Виталика с Наташей, только пить после рыбного пирога чуть-чуть хотелось. Утолив жажду стаканом клюквенного морса, она поставила ёлочку в угол, обмотала гирляндами, включила. Игрушки пока вешать не стала: настроение, немного исправившееся в гостях у друга, быстро и неуклонно скатывалось обратно в нуль. Сидя на диване и утонув застывшим взглядом в разноцветном мигании лампочек, она думала о Карине, и мысли были невесёлыми.

«Аппарат абонента...»

Слава дёрнула лицевыми мускулами, покривив губы от острого приступа дурных предчувствий. Тревога гудела колоколом. «Если с ней что-то... Это будет моя вина, только моя».

Подождав ещё полчаса, она начала обзванивать всех университетских подружек Карины. Слава была бы не Слава, если бы в своё время не записала номера их телефонов и адреса; опекая сестрёнку, она должна была знать, где и с кем та могла находиться. Несколько девушек ответили, что понятия не имеют, где Карина. На пятом или шестом номере Слава наконец напала на след. На заднем плане слышались музыка и разговор, и нетрезвый девичий голос ответил:

– Алё... Ик. Кто это?

Слава заглянула в записную книжку, сверила номер и имя.

– Это Алина Иванова?

– М-м, нет, Алина сейчас не может подойти, – хрипло простонала девица. – Я просто взяла её телефон. А кто её спрашивает?

Ну и голос... Пьяная курящая проститутка, а не студентка факультета психологии. А сама владелица телефона, видимо, уже в хлам.

– Ну, не Алина, так вы, мне без разницы, – сказала Слава. – Скажите, барышня, ваша однокурсница Карина Тихонова сейчас не рядом с вами находится случайно?

– Карина? Да-а-а... тут она! Ик! Щас...

От сердца отлегло, сдавивший его холодный обруч лопнул, а недавняя тревога сменилась сухим, царапающим горло раздражением. Она-то Карину уже мысленно хоронила, а та всего лишь загуляла с подружками. Такого с ней раньше не случалось, сестрёнка не была любительницей попоек, но всё когда-то бывает в первый раз... Всё-таки эта хорошенькая круглая попка просила ремня.

С полминуты Слава слушала фоновое музыкальное сопровождение, а потом тот же пьяно-хриплый голос спросил:

– А пр... простите, кто её спрашивает?

– Её сестра, – ответила Слава. – Девушка, можно побыстрее трубочку ей дать?

Снова музыка, бубнёж.

– А... А Карина велела передать, что её нету дома, – заявила девушка с прокуренным голосом. – Такшта... извините, ничем не могу помочь. Ик.

– Хорошо, тогда хотя бы просто назовите адрес, где вы сейчас находитесь, – сухо попросила Слава.

– Ах-ха, – выдохнула-хохотнула нетрезвая собеседница. – А понимаете, я... Как бы пр... пар... парадоксально ни звучало, сама, блин, не знаю. Ик!

– Как можно сидеть, бухать и не знать, где? – Изжога раздражения горела за грудиной, голос Славы звучал жёстко и холодно.

– Ну-у, вот так вот... получается, что можно... – Судя по тягуче-жеманному выговору, девица сделала губы «уточкой». – Чиставизуальна я дом зна-а-аю... Номер не помню щас... не смогу вспомнить.

– Так, тогда передайте трубку хозяину или хозяйке квартиры, – теряя терпение, потребовала Слава.

– Пхах, – выстрелила хохотом девица. – Так хозяйка как раз щас и не может... Ик! Она тут немножко... кагбэ... отдыхает.

– Алина Иванова? – догадалась Слава.

– В яблочко! – Сиплый смех-ржание.