Что касается целомудрия жен следующего после Тиберия римского императора Калигулы, то тут и сказать что-либо язык не поворачивается: это были либо его родные сестры (по очереди), либо вообще мужчины, и жили они все вместе в императорском дворце Палатине, превращенном в роскошный лупанарий.

А следом за Калигулой императором стал Клавдий, который развелся с первой своей женой этрусской Ургуланиллой из-за ее "наглого разврата", со второй - Петиной - из-за "мелких ссор" и женился на Мессалине.

Любопытно, что и дальше в истории Рима не было ни одного императора, которому не изменяла бы его жена. Причем все они - все без исключения! изменяли своим мужьям-императорам вызывающе, демонстративно, с громкими скандалами на всю империю.

Но лишь одна Мессалина была казнена за "распутство".

* * *

"Пировавшему Клавдию сообщили о смерти Мессалины, умолчав о том, была ли она добровольной или насильственной. А он, не спросив об этом, потребовал кубок с вином и ни в чем не нарушил обычного ритуала застолья. Да и в последующие дни он не выказал ни малейших признаков ни радости, ни ненависти, ни гнева, ни скорби, ни вообще какого бы то ни было движения души человеческой - как при виде ликующих обвинителей, так и глядя на подавленных горем детей".

Светоний пишет: "Людей удивляла его забывчивость и бездумность - то, что греки называют рассеянностью и незрячестью. Так, после убийства Мессалины, садясь за стол, он спросил, почему же не приходит императрица?"

По Тациту, "сенат помог Клавдию забыть Мессалину, так как постановил изъять ее имя и ее статуи из всех общественных мест и из частных домов".

Кто-то очень сильно постарался, чтобы избавить Клавдия от мыслей о казненной жене. До наших дней дошло только одно изображение Мессалины на камее, которая хранится сейчас в парижской Национальной библиотеке. На камее она изображена с двумя своими детьми - Октавией и Британиком. Однако общая композиция трех фигур, сильно напоминающая традиции христианской иконописи Богоматери с младенцем Христом, и сам медальный профиль Мессалины заставляют сильно сомневаться в том, что это был ее прижизненный портрет. На камее изображена матрона лет сорока с пухлым, отечным лицом и двойным подбородком.

А между тем Валерия Мессалина вышла замуж за Клавдия, когда ей было четырнадцать лет. Умерла она двадцати трех лет от роду.

Так рассыпается в прах малосимпатичная фигура сластолюбивой и видавшей виды римской матроны, изменяющей седому императору Клавдию с молодыми красавцами любовниками. Сквозь тысячелетние наслоения лжи и злобы проступает совсем другой образ - молоденькой женщины, почти девочки, волей судеб затянутой в жернова большой имперской политики и с хрустом и кровью перемолотой этими жерновами вместе с двумя ее малютками.

* * *

Трагическая развязка наступила в 48 году от Рождества Христова, или, по римскому календарю, в 801 году от основания города, когда империя еще казалась вечной. До завоевания Рима варварами оставалось пять веков.

Этот год для Рима был особенным. Смену веков отпраздновали в империи невиданными торжествами. Были организованы даже редчайшие секулярные игры (устраиваемые только в конце очередного столетия). До этого секулярные игры Вечный город видел лишь трижды за всю свою восьмисотлетнюю историю.

Римская империя раскинулась от Испании и Британских островов на западе и берегов Балтийского моря на севере до Армении на востоке и истоков Нила и пустынь Мавритании на юге. Сто тридцать миллионов римских подданных и покоренных народов трудились на благо двух миллионов жителей Рима и трех миллионов обслуживающих их рабов.

Никто из этих пяти миллионов не слышал предсмертного крика Мессалины в садах Лукулла. Слышали этот крик только палач - офицер-преторианец и сопровождавший его вольноотпущенник, посланный проследить за исполнением приговора. Ни громадный молчаливый солдафон, ни его вертлявый и болтливый спутник не могли и подумать, что отчаянный женский вопль, похожий на вой волчицы, выкормившей Ромула и Рема, возвещает наступление сумерек, отныне неотвратимо опускающихся на Вечный город.

А завязался этот трагический узел, разрубленный мечом трибуна, задолго до того, как дом знатного римлянина Марка Валерия Мессалы Барбата огласил крик его новорожденной дочки Валерии.

Как писал Тацит: "Меня охватывает раздумье, определяются ли дела человеческие роком и непреклонной необходимостью или случайностью".

Давайте и мы задумаемся, тяготел ли над Валерией Мессалиной непреклонный рок или она пала жертвой случайного стечения обстоятельств.

* * *

Мы будем пользоваться привычным нам христианским летосчислением. По этому календарю, в 9 году от Рождества Христова, то есть более чем за тридцать лет до описываемых событий, первое сокрушительное поражение от варваров-германцев потерпели римские войска. В топях междуречья Рейна и Эльбы в глухом Тевтобургском лесу нашли свой конец сразу три легиона с полководцем Лоллием Квинтилием Варром и тремя легатами - всего тридцать тысяч отборных и опытных римских солдат и почти столько же вспомогательных войск. В Риме император Август, говорят, бился головой о стену с криками: "Квинтилий Варр, верни легионы!"

Это было не просто военное поражение. Римляне никогда не сражались исключительно ради воинской славы, их всегда интересовал конечный итог военной кампании - захват новых колоний, куда следом за римским легионером приходил римский купец. Но на этот раз поражение Варра граничило с катастрофой. При вести о неслыханном позоре могли последовать восстания покоренных народов на неспокойном Востоке. Могущество Римской империи впервые за многие годы серьезно пошатнулось. Риму срочно были нужны новые солдаты и - главное - деньги на новые войны в Германии. Много солдат и очень много денег.

Консулы-суффекты (то есть первые в очереди на должность консула на ближайший год) Марк Папий Мутил и Квинт Поппей Секунд предлагают внести изменения в старый закон Юлия Цезаря об ограничении прав безбрачных и бездетных граждан Рима. Закон Папия-Поппея моментально получает одобрение сената, и отныне все состояние богачей, которые умирали бездетными, наследовал "общий отец" - Рим. А проще говоря, наследство поступало в государственную казну, то есть в распоряжение императора.

Под другие статьи закона Папия-Поппея - о прелюбодеянии и разврате подпадали все незамужние римлянки, по той или иной причине не имеющие мужей. Даже долго оставаться вдовой римская женщины не имела права. Только из-за всеобщего возмущения римлян срок вдовства был продлен до трех лет. После этого женщина волей-неволей должна была снова выходить замуж. Одновременно был ограничены срок помолвки, то есть отныне римлянину нельзя было обручиться, например, с трехлетней девочкой и спокойно наслаждаться холостой жизнью, якобы в ожидании того счастливого мига, когда невеста достигнет брачного возраста. Было ограничено и число разрешенных разводов.

Короче говоря, всем римлянам было приказано жить исключительно семьями и плодиться. Несогласных тащили в тюрьму, а все их имущество отписывали в казну. Отныне любовь в Риме регулировалась законом и тем же законом любовь для женщин ограничивалась любовью к мужу. Все остальное по закону считалось развратом и прелюбодеянием и тоже подлежало наказанию. (В скобках заметим, что много лет спустя этот закон раз и навсегда отменил муж Мессалины император Клавдий, который при Тиберии сам вдоволь нахлебался принудительного семейного счастья с двумя первыми женами.)

Так, одним махом решив проблему с будущим пополнением римских легионов, император Август Октавиан тем не менее должен был что-то делать с мятежной Германием, причем безотлагательно. И он направляет туда нового военачальника, способного исправить положение.

Зовут этого полководца Тиберием, он тот самый рогатый муж Юлии, родной дочери императора Августа, и сын новой жены Августа Ливии. Перед этим Тиберий провел успешные карательные операции против восставших Паннонии и Далматии (нынешних Венгрии и Хорватии), но в Германии никаких особых побед не одержал.

Тем не менее в 13 году Тиберий триумфатором возвращается в Рим, и император Август назначает его своим формальным соправителем. А на место Тиберия в Германию отправляется новый командующий, двадцативосьмилетний Германик, старший брат будущего императора Клавдия. На войну Германик едет вместе со своей женой Агриппиной и их младшим годовалым сыном Гаем Цезарем, будущим императором Калигулой.

В следующем 14 году Август умирает. Старший сын Ливии Тиберий, родившийся еще до ее брака с Августом, становится императором.

Все эти события еще, казалось, не имеют никакого отношения к Валерии Мессалине, которая и родится-то лишь через одиннадцать лет. Но Парки уже прядут незримые нити ее судьбы.

* * *

В Риме в те годы еще не сложилась настоящая царская власть с прямым престолонаследием. К тому же римские императоры, еще не отягченные христианской моралью, меняли жен, как перчатки. Каждая из новых жен входила в императорский дворец Палатин вместе со своими детьми от предыдущих браков. В итоге после смерти каждого императора оставалась масса наследников с более или менее законными правами на престол. Кто из претендентов станет императором, зависело от того, кто из них успеет раньше других воспользоваться своим правом, каким бы сомнительным оно ни было. Времени для этого отводилось крайне мало - пока не остыло тело уже бывшего императора. И здесь многое зависело от той женщины, которая находилась ближе остальных к этому остывающему телу.

Последняя по счету жена императора Августа Ливия держала смерть своего мужа в тайне до тех пор, пока по ее приказу не был умерщвлен молодой Агриппа Постум, единственный прямой потомок Августа по мужской линии, его родной внук. Только после этого было официально объявлено о кончине императора, и его место занял сын Ливии Тиберий.

Потом посланный убить Агриппу трибун в присутствии свидетелей доложил императору Тиберию, что приказ его матери Ливии выполнен. Тиберий сделал большие глаза и громко заявил, что такого приказа не могло быть, а убийца внука Августа должен предстать перед судом сената. Никакого суда, конечно, не было, дурака-трибуна поскорее убрали с глаз подальше.

Так что стал ли Тиберий императором в результате случайности или "непреклонной необходимости", как писал Тацит, судите сами. Но он им стал, и это повлекло целую цепочку дальнейших событий, повлиявших на судьбу еще не родившейся Мессалины.

* * *

Одним из таких событий была смена главнокомандующего Верхней и Нижней Рейнскими армиями в Германии.

Сначала ими командовал другой сын Ливии Друз Старший, который получил прозвище Германик. Солдаты его любили и сражались под его командованием всегда удачно. Полководец, который всегда побеждал, естественно, пользовался популярностью и в Риме. Ведь каждая его победа сопровождалась гладиаторскими боями и прочими зрелищами, а из покоренной Германии сплошным потоком шли крепкие рабы и красивые белокурые рабыни.

Друз Старший Германик походил на героев недавнего прошлого, когда Рим еще был республикой. Многие сенаторы, лишившиеся власти при императорах, были бы рады видеть Друза своим новым принцепсом. Они считали - и, наверное, не без оснований, - что бесхитростный воин не захочет мараться в постоянных придворных интригах и восстановит республиканский строй, а сам продолжит заниматься своим любимым делом - войной. Пожелай Друз Германик стать императором, он, наверное, им стал бы, повернув свои армии на Рим. Многие здесь еще помнили, что именно так стал диктатором Рима Гай Юлий Цезарь. Наверняка это понимал и Друз. А главное, понимала это и его мать Ливия, жена покойного императора Августа. Август отобрал ее у мужа и женился на ней, когда она была беременна Друзом на шестом месяце. Все в Риме были уверены, что на самом деле Друз был сыном Августа. Только сама Ливия и Август знали, что это не так.

Но Друз падает с лошади и ломает ногу. А через несколько дней умирает от заражения крови. Командование очередной операцией берет на себя легат Квинтилий Варр - и погибает вместе с шестьюдесятью тысячами римских солдат. Исправлять положение, как мы уже знаем, отправился старший брат Друза Тиберий.

Особой воинской славы он не стяжал и вскоре вернулся в Рим. Возвращение Тиберия организовала его мать Ливия, видевшая, что ее супруг, престарелый император Август, долго не протянет. Так и получилось. Тиберий стал императором, а на его место в Германию отправился его племянник, сын Друза Старшего, которого звали Германик Юлий Цезарь.

Помимо красоты своей матери, которая была дочерью Марка Антония, Германик унаследовал воинскую славу отца. Ни у кого из римских легионеров и в мыслях не было, что сын великого полководца может оказаться бездарностью. Кроме того, новый главнокомандующий прибыл в армию вместе с женой, красавицей Агриппиной, и малюткой сыном. Можно себе представить восторг воинов! Ведь тем самым молодой генерал как бы подчеркивал: поражений больше не будет и порукой тому присутствие в военном лагере моей жены и младенца сына.