— Ты лжешь! — заорал Давентри. — Брэнфорд был лучшим из сыновей, почтительным и послушным. Ты всегда завидовал его силе и превосходству. Как ты смеешь порочить его, когда его здесь нет, чтобы защититься?!

— Он был почтителен с вами, потому что вы распоряжались деньгами, — резко ответил Рэндалл. — Для всех остальных он был жестоким злодеем и наглецом. После его смерти вы во всем обвинили Джулию, что заставило ее отца отречься от нее. — Рэндалл крепче сжал руку жены. — Ей удалось выжить, несмотря на все зло, которое вы и Каслтон причинили ей. Теперь она моя жена, и я никоим образом не позволю вам снова обидеть ее.

— Значит, коварная потаскуха заморочила тебе голову своей ложью. — Давентри смотрел на Джулию с ненавистью, губы его горько кривились. — Она выглядит такой же молодой и невинной, как в день свадьбы с моим сыном. Не вини меня, когда она решит, что устала от тебя, и снова совершит убийство.

Гнев Рэндалла рвался наружу, но на этот раз не выдержала Джулия.

— Довольно!

Отпустив руку Рэндалла, она двинулась на Давентри — хрупкая разъяренная женщина.

— Двенадцать лет назад я оправдывала вас тем, что горе затуманило ваш разум, но больше я этого не потерплю! — воскликнула она. — Брэнфорд чуть не убил меня. Прошлым летом вы едва не уморили Рэндалла своей злобой и пренебрежением. Брэнфорд был безумен, и я жалела его почти так же сильно, как боялась. Но вы не безумец, сэр. Вы эгоистичный, надменный, жестокий тиран.

Давентри вздрогнул и отступил назад.

— Ты знал, Рэндалл, что твоя праведная повитуха такая опасная мегера? Если ты веришь ее лжи, то ты еще больший дурак, чем я думал!

— Вам требуются доказательства того, что делал ваш невинный благородный сынок? Так убедитесь собственными глазами! — Джулия рванула кружева, обрамлявшие вырез ее платья, обнажив верхнюю часть грудей, изуродованных жуткими шрамами. — Брэнфорд вырезал свои инициалы на моем теле в ту ночь, когда чуть не убил меня. — Голос ее упал до едва слышного шепота. — В ночь, когда он избивал меня ногами, пока я не потеряла ребенка, которого носила. В ночь, когда он умер.

Графиня ахнула и зажала ладонью рот.

— Силы небесные!

— Ты сама это сделала, чтобы вызывать сочувствие, — сказал Давентри после минутного замешательства, но голос его звучал неуверенно. Он не отрывал взгляда от шрамов.

— Не говорите глупости, Давентри. — Борясь с желанием ударить дядю, Рэндалл обвил рукой дрожащие плечи Джулии, пытавшейся пристроить оторванные кружева на место. — Джулия не единственная, кто носит на себе метки безумия Брэнфорда. Хотите, я покажу вам шрамы, которые он оставил на мне, когда я был мальчиком, вдвое меньшим его по росту?

Лицо Давентри исказилось от ярости и страдания, но графиня сказала:

— Я знаю, вы очень любили его, дорогой, но Брэнфорд… не был нормальным. — На мгновение по лицу ее скользнуло отвращение. — Я предпочитала не оставаться с ним наедине.

Когда ее муж резко повернулся и уставился на нее, она продолжила:

— Хотя Брэнфорд умел казаться обворожительным, слишком многие люди рассказывали о нем ужасные истории. Все они не могли оказаться неправдой. Ко мне приходили слуги, сбегавшие из его дома, а также владельцы лавок и арендаторы, которым он причинил зло. Никто из них не осмеливался обратиться к вам, потому что вы ничего не желали слушать. — Ее сочувственный взгляд обратился к Джулии. — Перестаньте винить эту бедную женщину в том, что случилось.

— И ты меня предала, Луиза? — в растерянности пробормотал Давентри.

— Хватит жить с оглядкой на прошлое, — сказала она. Ладонь ее скользнула к животу. — Будущее гораздо важнее.

— Ты права, моя дорогая. — На лице Давентри боролись противоречивые чувства. Казалось, благоразумие победило. Он повернулся к своим гостям.

— Рэндалл, я готов был признать тебя своим наследником. Но я недавно узнал, что смогу обойтись без тебя. Встань, Луиза!

Графиня поднялась, и стало видно, что она беременна и довольно на большом сроке. Известие поразило Рэндалла, как удар наотмашь. Но будь он проклят, если бы дал это заметить. После короткой заминки, позволившей ему собраться с мыслями, он холодно сказал:

— Поздравляю вас, сэр. Это очень хорошая новость для вас.

— Но не для вас. — Голос Давентри звучал убежденно. — Это будет сын, я знаю. У меня всегда рождались только сыновья, и этот будет здоровым. Я снова обрету наследника моей крови для графства Давентри!

Воспользовавшись изменением в настроении дяди, Рэндалл сказал:

— Вы вправе отказаться от меня. Я не претендую на наследство, но вы должны навсегда прекратить преследование моей жены. Отзовите Крокетта и его людей.

Рэндалл взглянул на графиню, полагая, что она ничего не знает о делах своего мужа.

— За последний месяц ваши люди похитили Джулию из ее дома, запугивали и затем стреляли в нее. И все из-за того, что вы отказывались признать правду о Брэнфорде. Как уже сказала Джулия, довольно!

Рэндалл, прищурив глаза, смотрел на Давентри суровым взглядом, тем самым, который нередко заставлял его противников бледнеть.

— В противном случае сейчас прольется кровь, и это будет кровь не моя и не Джулии.

— Майор совершенно прав, Давентри, — вмешалась графиня, потрясенная рассказом Рэндалла. — Вы не должны терроризировать жену своего племянника. Это совершенно недопустимо.

Граф выглядел так, словно проглотил жабу. Но, взглянув на жену, неохотно вымолвил:

— Я скажу Крокетту, чтобы он оставил ее в покое.

— Вы даете мне в этом слово джентльмена? — уточнил Рэндалл.

— Да, будь ты проклят, даю! — прорычал Давентри. — А теперь убирайтесь оба из моего дома, и я надеюсь, Бог даст, мы больше никогда не увидимся. Не рассчитывай унаследовать от меня ни единого пенни!

— Вы никогда ничего не давали мне в прошлом, — сказал Рэндалл, дав волю своему гневу. — И я никогда ничего не ожидал от вас в будущем. Ваше отречение от меня только подтверждает это официально.

— Будьте вы оба прокляты! — Давентри бросил на посетителей последний испепеляющий взгляд и в гневе покинул комнату.

Графиня первая прервала гнетущее молчание:

— Все это действительно было крайне неприятно. Не откажетесь выпить со мной чаю? Чай очень успокаивает, а моя кухарка готовит превосходное печенье.

Рэндалл обменялся взглядами с Джулией. На ее лице отражались те же усталость и раздражение, как и у него, но она утвердительно кивнула.

— Благодарю вас, леди Давентри, — сказал Рэндалл. — Мы с удовольствием воспользуемся вашей любезностью. Полагаю, вам не довелось встречаться с леди Джулией прежде?

— Нет, и я очень рада с ней познакомиться. Прошу вас, присаживайтесь. — Графиня указала на стулья по другую сторону чайного столика. Вблизи Рэндалл разглядел тонкие морщинки вокруг ее глаз и напряженную озабоченность на лице, но доброта и радушие хозяйки не вызывали сомнений.

Ее спокойное дружеское обращение при сложившихся обстоятельствах казалось немного странным. Но Рэндалл предположил, что способность игнорировать дикие выходки мужа была ей жизненно необходима, чтобы ужиться с Давентри.

Леди Давентри разлила чай. Ароматная жидкость янтарной струей наполнила чашки.

— Леди Джулия, пожалуйста, примите шелковую шаль, наброшенную на спинку вашего стула, как подарок. Цвет вам очень подходит.

— Благодарю вас, леди Давентри. — Джулия накинула шаль на плечи, полностью закрыв порванные кружева. — Вы очень добры.

— Это самое малое, что я могу сделать. — Графиня передала им чашки. — Я знала вашу матушку, майор, когда была девочкой, и очень ею восхищалась. Вы на нее похожи.

Принимая тонкую фарфоровую чашку, Рэндалл неожиданно ощутил спазм в горле.

— Благодарю вас. Я рад это слышать.

— Вам и следует радоваться. — Графиня задумчиво размешивала сахар в чашке, устремив взгляд на серебряную ложечку. — Поймите, Давентри не безумец и вовсе не злодей. Его ослепила безграничная любовь к сыну.

— Такая абсолютная душевная слепота, может, и не порок, но приводит к губительным результатам, — холодно заметил Рэндалл. — Брэнфорд, без сомнения, был безумен, но потворство отца и безнаказанность способствовали тому, что он смог натворить так много зла. — Он помешал свой чай, ложечка звякнула о тонкий фарфор. — Женить его на такой невинной девочке, как Джулия, было преступлением.

— Несомненно. — Печальный взгляд графини устремился на Джулию. — Я так обрадовалась, когда Давентри сказал, что вы живы. Из рассказов, которые я слышала о Брэнфорде, я могла себе представить, как ужасно было делить с ним постель.

— Нет, — тихо сказала Джулия с потухшим взглядом. — Вы не могли этого даже вообразить.

Леди Давентри притихла.

— Должно быть, вы правы. Было большой ошибкой со стороны моего мужа устроить этот брак, но он отчаянно боялся, что его род прервется. И его страх вполне оправдан. У всех трех его жен, включая меня, много раз случались выкидыши и рождались мертвые дети. На этот раз я не говорила ему, что беременна, пока не удостоверилась, что смогу доносить ребенка до срока.

— Безумие Брэнфорда идет со стороны Рэндаллов? — спросила Джулия.

Графиня отрицательно покачала головой.

— Со стороны его матери. Первая графиня была слегка не в себе. Но она обладала редким очарованием, что делало ее неотразимой. Давентри решил, что это любовь всей его жизни. Она умерла при родах.

Пораженный беспристрастностью леди Давентри, Рэндалл напомнил:

— И все же мой дядя женился еще дважды.

Графиня предложила блюдо покрытого сахарной глазурью печенья.

— Он был одержим идеей продолжения рода. Муж возлагал большие надежды на своего младшего сына, Руперта, который выжил в младенчестве. Но бедный паренек всегда был болезненным. Давентри обезумел от горя, когда тот в десять лет умер. — Лицо графини опечалилось. — Я тоже очень его жалела. Это был ребенок от второго брака Давентри.

— Похоже, вы чувствительная женщина, — сказала Джулия с оттенком язвительности. — Где же вы были, когда ваш муж едва не уморил Рэндалла в своем собственном доме, бросив его, раненного, без всякого ухода?

Леди Давентри подняла голову и взглянула прямо в лицо Рэндаллу.

— Когда вас, раненного, привезли из Испании, майор, я была в Тервилл-Парке. Приходила в себя после очередного выкидыша. Пожалуйста, поверьте мне, я ни за что не допустила бы такого скверного обращения. Я пришла в ужас, когда позже узнала об этом от слуг. Примите мои глубочайшие извинения.

Значит, Давентри в то время не только лишился единственного выжившего сына, но и жена его потеряла ребенка, усугубив невыносимое чувство потери. Ничего удивительного, что ему ненавистен был племянник с его необоримой способностью к выживанию. Однако неутолимая скорбь Давентри едва не стоила Рэндаллу жизни.

— В этом нет вашей вины, леди Давентри, — успокоил ее Рэндалл. — Но я бы наверняка умер, если бы Эштон не приехал в дом и не увез меня отсюда.

— Это было ужасное лето для всех. Я искренне сожалею о том, как здесь обошлись с вами, и очень рада, что у вас есть такой друг, как Эштон. — Графиня, набравшись решимости, повернулась к Джулии. — Леди Джулия, Давентри сказал, что вы были повитухой. Это правда?

Так вот для чего был затеян весь этот разговор! Гостеприимство леди Давентри не вызывало сомнений, но неоспорим был и личный интерес графини к Джулии как опытной повитухе.

— Это и в самом деле так. — Джулия взяла с блюда имбирное печенье, но взгляд ее был прикован к хозяйке. — Я буду рада обсудить с вами состояние вашего здоровья, но ведь у вас наверняка есть здесь свой врач?

— Сэр Ричард Крофт, считающийся лучшим врачом в Лондоне по таким делам. — Графиня раскрошила печенье между беспокойных пальцев. — У меня уже есть сыновья. От первого мужа. Я хотела еще ребенка. Вот одна из причин, почему я согласилась выйти за Давентри. Но теперь… Мне уже за сорок.

— У меня было немало пациенток, которые благополучно родили в вашем возрасте, — заверила ее Джулия. — В этом нет ничего необычного.

— Я надеялась, что нам представится случай поговорить наедине. — Графиня искоса взглянула на Рэндалла.

Джулия согласно кивнула, тень улыбки мелькнула в ее глазах.

— Это будет разговор такого рода, от которого храбрые мужчины спасаются бегством в холмы, Рэндалл.

Ему не хотелось даже думать о том, что они собираются обсуждать. Он взял свою чашку и блюдце с печеньем и поднялся.

— Здесь вроде бы есть небольшая комната за той дверью, насколько я помню?

— Теперь это мой личный кабинет. Давентри никогда туда не заходит, — ответила графиня. — Он, вероятно, отправился в свой клуб, где ему не грозит наткнуться на женщин. Или носится сломя голову верхом по парку.